Алекс Экслер - Дневник Анжелики Пантелеймоновны
– Мам, – заныла Светка, – он только до трусов. Ну давай досмотрим!
– Ладно, – сказала я, нехотя опускаясь на свое место. – Но материнское сердце подсказывает, что зря я это делаю…
– Да ладно вам, Анжелика Пантелеймоновна, – сказал Череп. – Светка уже взрослая девочка. Что она, в музеи не ходила, что ли? Вон, в Пушкинском какой Давид голый стоит – все как на ладони. Причем, заметьте, изрядных размеров.
– Фу, какие ты пошлости говоришь, Череп, – с негодованием сказала я. – Давид – это искусство. К тому же, он мраморный и белый.
– Ну, Малыш у нас тоже не негр, – усмехнулся Череп.
– Да ну тебя, – отмахнулась я от него и стала наблюдать на Малышом.
Официант между тем снова погасил свет и включил медленную музыку. Малыш, разогретый вниманием зала и ненавидящим взглядом стриптизерши, которая выглядывала из служебного помещения, куражился вовсю. Он совершал балетные па, то расстегивал, то застегивал молнию своих шортов, – короче говоря, устроил целое шоу. Публика неистовствовала. А уж когда Малыш изобразил нечто вроде шпагата (не доставая, правда, до пола примерно полметра), и в этом положении стал застегивать и расстегивать ширинку, затем дико взвыл, упал на пол и стал там кататься, – народ в зале повскакал со своих мест и устроил овацию.
– Плохо дело, – сказал Череп невозмутимо. – Это вовсе не трюк. Он просто молнией себе достоинство прищемил.
– Боже мой! – всполошилась я. – Мальчика надо срочно в больницу!
Однако ничего катастрофического, как видно, не произошло. Малыш мужественно поднялся с искривленной улыбкой на лице и стал продолжать выступление. С шортами он решил больше не играться, поэтому быстро снял их, покрутил на руке, а затем изящным жестом бросил в сторону столика, за которым сидела компания молодых девушек. Те на этот жест отреагировали взрывом восторга.
Официант предупреждающе кашлянул в микрофон, однако Малыш ему жестом показал, что он помнит о договоренностях, и что еще две минуты, после чего он закончит свое шоу. Официант сделал музыку погромче, и Малыш начал финальные прыжки по сцене.
Честно говоря, мне было интересно, чем же он это все закончит. Предчувствия подсказывали, что после такого успеха Малыш вряд ли просто поклонится и сойдет со сцены. И точно! Улучив минуту, когда официант отвлекся на какой-то столик, Малыш в танце быстро оголил половину задницы, но снова вернул трусы обратно. Вот я так и знала, что этот стриптиз ничем хорошим не закончится!
– Светка, пора домой, – сказала я. – Уже совсем поздно.
– Да сейчас все закончится, – добродушно сказал Череп. – Его официант все равно со сцены сгонит.
На сцене Малыш второй раз повторил процедуру с оголением зада. Официант между тем обслужил очередной столик, вернулся к барной стойке и стал внимательно следить за Малышом. Тот еще повихлялся по сцене, взялся за трусы и…
Тут произошло совершенно неожиданное событие. В тот момент, когда Малыш, стоя спиной к служебному помещению, снова приспустил трусы (формально договоренности он не нарушал, ведь полной обнаженки не было), дверь помещения открылась и оттуда с диким лаем выскочила маленькая собачка неопределенной породы, науськиваемая стриптизершей. Собачка мгновенно промчалась через площадку с бассейном, находящуюся перед рестораном, прыгнула и… куснула несчастного Малыша прямо за задницу. Малыш взвыл и снова упал на сцену, не успев надеть обратно трусы. Зал взревел от восторга, и Малышу начали бешено аплодировать. За громом музыки собачку никто не услышал, тем более, что Малыш стоял лицом к залу, а собачка напала со спины, поэтому все решили, что это Малыш просто выкинул очередной фортель.
Однако официант сразу понял, в чем дело, поэтому выключил музыку и включил свет. Малыш продолжал валяться на сцене, зажимая зад руками, завывая и причитая. Мы сразу бросились к нему, потому что жалко же парня. Собачка явно была какая-то психованная, – она продолжала бегать по залу, на всех лаять и хватать людей за ноги.
К счастью, выяснилось, что масштабы разрушений, причиненные собачкой, невелики. Из гостиницы принесли аптечку, царапину Малыша смазали йодом и заклеили пластырем. После этого Череп у девичьей компании отобрал Малышовы шорты, парня одели и посадили за наш стол. Малыш поначалу был в не очень хорошем настроении, однако байкеры его наперебой поздравляли и заявляли, что это шоу было почище поджога Рима, после чего он быстро развеселился, хотя гримаса боли время от времени пробегала по его широкому лицу.
Через некоторое время в зале все затихло. Собачку снова загнали в служебное помещение, стриптизерша вышла на сцену и продолжила свое выступление. Однако на нее уже почти никто в зале не обращал никакого внимания. Посетители ели, пили и обсуждали блестящее выступление Малыша. И где-то через десять минут на нашем столе выстроилась целая батарея разнокалиберных бутылок, с помощью которых народ выражал свое восхищение Малышовыми талантами.
– Вот она, волшебная сила искусства, – сказал Малыш, открывая бутылку коньяка. – Ну что, вздрогнем?
– Давай, – сказал Череп. – За тебя, Мата Хари ты наша.
– Сам ты харя! – обиделся Малыш. – Нормальное лицо. Тетки тащятся, между прочим.
– Да я не в этом смысле, – объяснил Череп. – Это так звали одну знаменитую стриптизершу конца прошлого века.
– Вот оно что, – сразу успокоился Малыш. – Ну тогда мерси.
– Ее, правда, позже обвинили в шпионаже и расстреляли, – добавил Череп.
Малыш поперхнулся своей рюмкой.
– Слушай, – попросил он Черепа, – а ты не мог бы меня называть просто Малышом? Я и так уже сегодня пострадавший два раза. Агрегат прищемил, а кроме того – был клюнут в попу злобной собакой.
– Что за агрегат? – полюбопытствовала Светка.
– Все, – сказала я, вставая. – Большое спасибо за сегодняшний вечер, но нам действительно пора домой. Уже почти утро. Свет, поднимайся, давай будить папу.
Мы в четыре руки в каких-то десять минут растолкали Петю, который сладко проспал весь мужской стриптиз, подняли его и собрались домой. Череп сказал, что они сейчас выпьют все, что им прислали поклонницы Малыша, после чего заглянут на минутку на дискотеку – проверить на предмет внезапного оборзения какой-нибудь компании, – после чего тоже отправятся баиньки. На том мы и распрощались.
– А что, – сказала Светка, когда мы добрались домой и уложили Петю в постель, – забавный вечерок получился.
– Да уж, – ответила я. – Не скажу, что спокойный, но забавный – это точно.
– Жалко, что нам уезжать послезавтра, – вздохнула Светка. – Все-таки здесь хорошо.
– А мне уже надоело, – призналась я. – Домой хочу. В суровые будни.
– У тебя этих суровых будней – весь год впереди, – сказала Светка. – Когда мы еще вот так вместе в отпуск поедем? Да и байкеров вытащить – не так уж и просто. Тебе понравилось с байкерами?
– Байкеры – супер, – согласилась я. – Правда, уж больно буйные. Но зато с ними действительно весело… Ладно, давай спать ложиться. Уже утро на дворе.
***
Уезжать мы собирались через день. Однако в ту ночь (правильнее сказать – утро) байкеры исполнили свою давнюю мечту и схлестнулись с местными на дискотеке. Их всех забрали в милицию и посадили на пятнадцать суток. Петя, узнав об этом, заявил, что своих он нигде в беде не оставляет, поэтому купил литровую бутылку водки и отправился к начальнику милиции. Вернулся он часов через пять изрядно поддавший, но зато с отпущенными байкерами, перед которыми было поставлено условие в течение 12 часов уехать из Лазаревского обратно в Москву.
Поскольку Петю и через 12 часов было опасно сажать за руль в таком состоянии, Черепов мотоцикл наполовину разобрали и привязали к багажнику на крыше, после чего Череп сел за руль нашей «Волги», и вся кавалькада отправилась обратно в Москву. Машину Череп водил точно так же, как и мотоцикл, поэтому я на протяжении всего пути старалась не открывать глаза. Но зато обратно мы доехали почти в два раза быстрее, чем из Москвы в Лазаревское.
По дороге домой никаких особых происшествий не было, за исключением того, что Слепой в дороге заснул и упал в канаву, Череп раз пять туда же съезжал на «Волге», потому что по мотоциклетной привычке пытался поворачивать туловищем, а Малыш украл у краснодарских гаишников «пушку» для определения скорости, и за нами была целая погоня. Но все обошлось, и мы в конце концов добрались домой.
– Ну как, – спросил Петя дома, когда мы уселись пить чай. – Прав я оказался, что предложил поехать на юг вместо этих басурманских турций?
– В общем, да, – сказала я миролюбиво.
