Кристи Крейг - Заткнись и поцелуй меня
Скай вскинул бровь:
– Даже не начинай. – И хотя Шала продолжала хмуриться, он видел, что мысленно она уже сдалась, так что заверил: – Он отличный парень.
Шагая по переходу, где-то среди пения птиц и людских голосов Скай расслышал рев автомобильного двигателя. А обернувшись, увидел, что прямо на них несется серебристый внедорожник.
Глава 19
Шала увидела, как Скай обернулся, а затем почувствовала, как он обхватывает ее – жестко и быстро. Его плечо, мощное и мускулистое, ударило ей прямо в живот, вышибая воздух из легких и отбрасывая ее на несколько метров – вверх и в сторону. Шала шлепнулась спиной на землю; сверху приземлилось что-то тяжелое, но тут же скатилось. Подождите-ка… Не «что-то», а «кто-то». С нее скатился Скай.
В ушах зазвенело от рева двигателя в сопровождении визга шин. Вонь выхлопных газов подсказала Шале, насколько близко от нее пронесся автомобиль. Она хватала воздух ртом, но кислород в горло не поступал.
Скай вскочил на ноги и вытянул что-то из-под рубашки. Пистолет. Он прицелился, но не выстрелил.
– Что б тебя, сукин ты сын!
Эти слова так и крутились в голове. А затем пришло озарение: «Кто-то пытался раздавить меня в лепешку!» Все еще задыхаясь словно рыба, вытащенная из воды, Шала посмотрела на нависшего над ней Ская. Наконец легкие заработали и втянули необходимый кислород. Звучало, наверное, будто тут слона душили.
– Ты цела? Эн джей шесть три два восемь. Эн джей шесть три два восемь…
Дышать стало легче, но речевые функции еще не восстановились, так что Шала просто кивнула.
– Эн джей шесть три два восемь, – повторил Скай. – Номерной знак «эн джей шесть три два восемь». Встать можешь?
– Кажется, да, – выдавила она.
Он помог ей подняться и, притянув к себе, обнял. Крепко. Шала чувствовала, что вокруг собирается толпа. Да и плевать! Ей хотелось просто стоять вот так и впитывать силу Ская.
– Все хорошо, – сказал он.
– Я знаю, – прошептала Шала и тут поняла, что обращаются не к ней.
– Я этим займусь, – сообщил Скай толпе. – Расходитесь, мы разберемся.
Он казался спокойным, но Шала знала правду. Чувствовала, насколько напряжено его тело. Слышала, как под прижатой к его груди щекой, колотится сердце. Скай по-прежнему ее обнимал, а Шала позволяла. Затем ощутила, как сдвинулась его рука, и раздался звук набора номера.
– Марта, это Скай. Мне нужно знать, на кого зарегистрирован автомобиль. Номер – Эн джей шесть три два восемь. Позвони, как только выяснишь… Просто сделай это! И свяжись с Рикардо и Питом, пусть один из них летит к больнице и ищет серебристый внедорожник с этим номером… Просто сделай! – повторил он, нажал отбой и, осторожно отстранив голову Шалы от своей груди, сердито нахмурился: – Проклятье, у тебя кровь.
Рот наполнился привкусом меди, и Шала вспомнила:
– Я прикусила губу, когда приземлилась.
– Пойдем, пусть тебя осмотрит врач. – В голосе Ская вновь послышались властные стальные нотки.
Она высвободилась из его объятий:
– Я в порядке. Смотри. – И оттянула губу, демонстрируя повреждение.
Скай привычно потер лицо ладонью и потащил упрямицу в больницу.
– Я сильно тебя ударил. – Он снова, словно плащ, нацепил вину.
– Ты сбил меня с пути мчащейся машины. Прокушенная губа – маленькая цена. И уж точно не причина идти к врачу.
Скай не остановился, пока за ними со свистом не закрылись больничные двери.
– Можешь поклясться, что не пострадала?
– Клянусь.
Он посмотрел на выход.
– Тебе нужно его догнать? – спросила Шала.
– Нет, гаденыш смылся. И я уже отправил на поиски патрульного.
– Какое разочарование, – вздохнула она, надеясь, что немного юмора снимет напряжение.
– В смысле?
Шала усмехнулась:
– Просто полицейские в кино – ну, знаешь, голливудские копы – преследовали бы негодяя пешком, потом конфисковали бы мотоцикл или какой-нибудь «порше», а после будоражащей скоростной погони прыгнули бы на крышу движущейся машины и схватили бы гада.
В глазах Ская заискрился смех.
– Ага, я так и собирался, но не хотел красоваться. Мы же только начали встречаться.
– Смешно.
Легкомысленное настроение исчезло столь же внезапно, как появилось. Пока Скай вел Шалу к лифту, в ушах все еще звучали его слова, по телу расползалась дрожь – начиная от талии, где лежали его руки, – и воспоминания об их поцелуе проигрывались в голове, словно медленная музыка.
Которая с визгом остановилась, когда рухнул очередной эмоциональный барьер Шалы. «Я не могу». Она отстранилась.
– А еще смешна эта ложь, мол, мы встречаемся.
– Чего это ложь? – удивился Скай.
– Я уже говорила.
Шала уставилась на закрывшиеся двери лифта, желая вот так же закрыть свое сердце.
– Я, видимо, прослушал. Это было прямо перед тем, как ты меня поцеловала?
Она впилась в Ская взглядом, чувствуя, как эмоции выходят из-под контроля.
– Это ты меня поцеловал. Не я тебя.
– Семантика. – Скай подошел ближе, прикоснулся. Наклонился и прижался губами к виску Шалы. – Ведь тебе это понравилось не меньше, чем мне.
– Это кто такое сказал? – огрызнулась она.
Чистая правда, но ему Шала в этом никогда не признается. Как и себе.
Ага, самообман рекомендован врачом. Или, по крайней мере, не запрещен, в отличие от сигарет.
– Я. Я говорю. – Скай рассмеялся. – И, бьюсь об заклад, если спросишь мэра, он тоже подтвердит.
* * *– Видишь, не так уж это и сложно, женщина.
Рэдфут вытянул шею, встретившись глазами с Вероникой.
Потребовался почти час, чтобы заманить ее к себе в койку.
– Только на минутку. И клянусь, если нас застукают, я скажу, что ты меня принудил.
– Не скажешь.
Рэдфут улыбнулся и прижался губами к ее губам. Поцелуй затянулся – это ли не показатель, что женщина хочет мужчину? Нуждается в нем?
Он переместил руку к округлой груди. Насладившись сладкими, как и положено женским, губами, Рэдфут начал целовать ее шею. И, черт, его «часовой» тут же встал по стойке смирно! Может, таблетки больше не нужны? Может, теперь, когда одной страстью чувства не ограничиваются, тело согласно сотрудничать?
Рэдфут начал играть пальцами с сосками любимой, и тут она отодвинула его руку:
– Кажется, твоя минута истекла, вьехо.
Индеец засмеялся и чмокнул ее меж грудей. Вероника обхватила его за шею и крепко прижала к себе:
– Ты ужасный человек, но благодаря тебе я чувствую себя молодой и дерзкой.
– Ты и так молодая и дерзкая. – Рэдфут попытался отстраниться, но его волосы запутались в крошечных пуговицах на ее блузке.
– Рэдфут, мне нужно встать, пока кто-нибудь не пришел.
– Я б с радостью помог, но мои молодые и дерзкие волосы зацепились за твои пуговицы.
Вероника толкнула его, и индеец почувствовал, как выдираются пряди.
– Погоди. Дай я заберусь сверху, и ты посмотришь, как все это распутать.
Он перевернулся, взгромоздившись на свою женщину, простыня соскользнула, и голые ягодицы обдало прохладным ветерком.
– Подними голову, – хихикая, попросила Вероника.
– Я тут задом свечу, – сквозь смех пожаловался Рэдфут.
– Зад не так уж плох, – поддразнила она. – Ну приподними голову хоть чуть-чуть.
Он попытался, но волосы зацепились намертво. Тогда индеец опустил лицо к груди Вероники и вновь попробовал подняться.
– Не сейчас. – Ее пальцы ковырялись в его вихрах. – Только попробуй.
Она легонько толкнула Рэдфута – вспышка боли, и его нос опять уткнулся в женское декольте. Вероника потянула его вверх – он снова рухнул. Кабы не подозрения, что эта игра сделает его лысым, Рэдфуту бы даже понравилось. Так они и развлекались – голозадый индеец двигается вверх-вниз, оба что-то бормочут и хихикают, а иногда и стонут, – когда позади с шумом распахнулась дверь.
Рэдфут дернулся, чтобы прикрыться простыней. К сожалению, движение принесло лишь вспышку боли в голове, и он в очередной раз уткнулся в Веронику. Та попыталась вывернуться, но куда сбежишь, когда к твоей груди прицепилась добрая половина чужой шевелюры.
– Ма-а-ам? – Голос эхом разлетелся по палате. Вероника застыла, и Рэдфут услышал такие слова, каких ее уста никогда прежде не извергали.
– Па-а-ап? – Раздался другой голос, и индеец узнал собственного сына.
– Убирайтесь! – рявкнул он.
Послышался звук отступающих шагов.
С помощью того, что можно описать только как «материнскую силушку», Вероника оттолкнула от себя Рэдфута, лишив его большей части скальпа, и соскочила с койки.
– Мой сын! – обвиняюще закричала она. – Ты сказал, он не явится в больницу. А теперь он видел меня и… он знает. О боже! Что ты сотворил со мной, Рэдфут?
* * *Хосе смотрел на Рамона, ошеломленно застывшего возле палаты Рэдфута.
