Петер Карваш - Юморески и другие пустячки
Что остается делать в подобной ситуации? Уставиться с задумчивым видом — именно так, уставиться — на занавес, благо представление еще не началось, и ждать. И я дождался, что мне на колени упал еще один форинт.
Я снова осторожно взглянул наверх: ангел мне улыбался; если можно улыбаться настоятельно, то он именно это и делал; дыхание у меня зачастило или замерло — точно уже не помню. Я быстро начал рассуждать (бывают такие люди: как только встретят ангельское существо, тут же начинают рассуждать): уверен, что я ее вижу впервые; улыбается она именно мне, в этом я готов поклясться; это не мой ангел-хранитель, иначе он был бы вооружен, как минимум, скорострельной пушкой, тяжелым пулеметом или лазером — я не располагаю свежей информацией, как обстоят на небесах дела с НТР и с оборонным комплексом.
Тогда я опять поднял голову и тоже улыбнулся ангелу. Кажется, вполне земной улыбкой. Ангел заморгал невероятными веерами своих ресниц, словно и он тоже смутился, хотел что-то сказать, но почему-то не решился. Очевидно, и у ангелов бывает сложная душевная жизнь. Все вокруг делали вид, что ничего особенного не замечают. Будапештская публика на редкость благовоспитанна.
Я от всей души желал быть таким же, если бы только началось представление и — если б на меня не свалился третий форинт. Говоря откровенно, ангел как источник постоянного дохода не внушал мне доверия. В этом смысле мне ближе издательская касса.
Быстро и уже почти без комплексов я посмотрел на барышню надо мной. Принятая сумма обязывала меня оказать ответную услугу, а в том, что ангельское существо пыталось вступить со мной в контакт, невозможно было сомневаться при любой степени скромности, на какую я когда-либо в жизни был способен. В конце концов, как способ знакомства все это было довольно оригинально. И я помахал девушке рукой, вспомнив, как это делал в одном американском фильме Грегори Пек в роли неотразимого пижона.
По-моему, дама озадачилась. То ли она не видела этот фильм, то ли я выглядел неубедительно. Она покраснела и с каким-то неуверенным видом стала разглядывать занавес. Но люди театра — большие доки по части чудес и вообще всяких мелких отклонений от материального и рационального характера вещей и событий, им и в голову не приходило начинать. Правда, будапештские театры не начинают вовремя даже в тех случаях, когда в зрительном зале никаких чудес не происходит.
Подожду до десяти форинтов, рассудительно подумал я, потом встану и не торопясь выйду на балкон. В конце концов, может, ангел между тем перейдет на доллары? А что, если я попробую швырять наверх?.. Ловкостью я никогда не отличался, но об этом ли думать при контакте с небесами?.. К тому же у меня в кармане несколько чехословацких монет по одной кроне. Правда, за границей они оказывались непригодными даже в делах куда более прозаичного характера.
Должен вам сказать, что затем ко мне на колени упали еще два форинта.
Выводы: ангел настоящий, в этом нет сомнения; он с опережением узнает самые сокровенные мои мысли и осуществляет их в пределах возможностей своего бюджета на текущий квартал; я ему симпатичен, и его интерес ко мне неподделен. Говоря на земном языке, он откровенно со мной флиртует. Для невинного ангела флиртует хитроумно.
Вы не поверите, чего только человек не навоображает о себе — и все из-за каких-то мизерных пяти форинтов. Я стал подолгу и самоуверенно поглядывать на девушку с белокурой гривой, не замечая, что она улыбается мне любезно, но отнюдь не с любовью, а, наоборот, довольно-таки нетерпеливо.
Затем она адресовала мне три жеста. Первый был ясен: «У меня кончились монеты». Второй (она ткнула пальцем вправо) мог иметь двоякое значение: то ли я должен был подождать ее у правого выхода после первого действия, то ли наконец-то обратить на нее внимание зрителя, сидевшего справа от меня. Увы, как оказалось, она имела в виду вторую альтернативу.
Рядом со мной сидел молодой человек с профилем вышеупомянутого Грегори Пека, атлетической фигурой, интеллигентной внешностью... не буду продолжать, но уж, конечно, без седины и солидной лысины. Монеты были предназначены ему — не в первый раз благие пожелания небес разошлись с физическими закономерностями земли и потерпели от них поражение.
Тогда я деликатно толкнул его в бок и передал ему форинт как задаток на счастье, остальные монеты я реквизировал в качестве комиссионного сбора. Сперва он не понял, чего я от него хочу, потом последовал моему совету и посмотрел вверх. По лицу его скользнула улыбка, это было, как если б он прошептал: «Ангелочек ты мой дорогой, сладкий, белокурый». Замечу, на венгерском это звучит еще красивее.
Я смиренно взглянул наверх, и ангелочек сделал третий жест: сжал левой рукой правую; на всех языках это означает одно и то же: «благодарю».
Между тем на сцене начали что-то представлять. «Вот к чему приводит,— услышал я громовой внутренний голос,— измена научному мировоззрению. Ведь общеизвестно, что ангелов нет, а если они и есть, то лишь как пережиток, а если не совсем как пережиток, тогда они непригодны для практического употребления и при первом же случае отказывают!..»
В антракте я встретил барышню на лестнице. Она куда-то очень спешила, но милостиво улыбнулась мне; по-моему, она улыбалась и ангельски осчастливливала и очаровывала весь окружающий мир, так же, как другие люди, например, выделяют гормоны.
Я остановился и вернул ей три форинта. За четвертый я уже купил себе крендельков. Она то ли благословила меня, то ли пожелала мне приятного аппетита. Меня осенило, и я спросил ее, не хочет ли она поменяться со мной местами. Именно этого она и хотела.
Потом я сидел наверху в ложе и, не отвлекаясь на события на сцене, гордо глядел вниз. Они держались за руки и были — где же еще — на седьмом небе. И тут меня озарило: как это, что ангелов нет? Кто это сказал? Хотите поглядеть на ангела в натуральную величину? Вот здесь сидит один, в ложе на балконе театра имени Мадача! Как вы только могли его не заметить?! Чистопородного, вот-вот ожидающего повышения! Ангела мужского пола! Не я ли витаю над Янко и Аничкой, устраиваю их судьбы, оберегаю их блаженство? Только что я кардинально способствовал человеческому счастью! За один-единственный форинт! А крендельки к тому же еще были пригорелые! Но чего не сделает наш брат ангел ради двух молодых обитателей Земли?..
Я нащупал в кармане кроны и начал ронять их в партер. Но, черт его знает почему, никак не мог попасть в эту девушку. Ангельской квалификации мне явно недостает. А тут еще монеты неприятно звякали в полной тишине. Через несколько секунд рядом возникла билетерша:
— Господин,— с упреком сказала она,— нельзя же так! Вы мешаете!
Ох, уж эти билетерши, что они понимают в профессиональных проблемах небес?
Соблазнительная барышня из Парижа
Мне не совсем ясно, почему в связи с чудаками, имеющими своего конька — что-то там они собирают, чему-то поклоняются, чем-то самоотверженно занимаются, хотя их никто к этому не принуждает,— непременно говорят о страсти, об одержимости. Совсем ведь наоборот: в наши дни любители и коллекционеры — люди в основном методичные, поклонники рациональной системы, ради которой они готовы хоть на плаху.
Насколько я понимаю, быть одержимым — это значит загореться, потерять голову, увлечься безудержно, не думать о пользе, о логике, о последствиях. По-моему, тут что-то не то!
Скажем, мои друзья-филателисты — высококвалифицированные и целенаправленные знатоки своего дела; они разбираются в толстых каталогах, поглощают специализированные журналы, со знанием дела дискутируют на марочных биржах, изобличают фальсификаты научными методами и даже развивают деятельность, которую иначе как коммерцией не назовешь.
С собирателем кактусов вам без знания латыни уже и поговорить невозможно; на этих колючих чудовищах из Мексики или Австралии он собаку съел, все тамошние климаты, географические и гидрографические условия знает как свои пять пальцев. Ему бы лекции читать по географии, ботанике и первой помощи при заражении крови.
Один мой знакомый собирает миниатюрные паровозы и вообще модели поездов; я не удивлюсь, если в понедельник он выйдет на работу в должности машиниста, начальника станции или генерального директора Восточной железной дороги. Еще один разыскивает часы с кукушкой, их у него уже целый склад; не дай вам Бог заговорить на эту тему — он тут же прочтет вам неописуемо скучную лекцию на семь часов.
Словом, никаких следов какой-то там одержимости — сплошная эрудиция, специализация, безупречная ориентация. Сегодня каждый настоящий любитель способен защитить диссертацию в своей области.
Лично я фотографирую.
Страстный ли я фотограф, об этом не мне судить; в конце концов, спокон веков степень страсти лучше определяет ее адресат, нежели тот, кто ею одержим. Бесспорно лишь, что удачная фотография требует определенного техминимума, если мне будет позволено позаимствовать это расхожее словечко. Напротив, опыт нас учит, что страсть, одержимость ведет скорее к нарушению, чем к соблюдению норм и предписаний: технических, но также и этических, общественных, по технике безопасности — и несть им числа. Это даже и без коньков; ну а когда они есть — тогда тем более.
