Контора - Алейников Дмитрий Александрович

Подведя итог своих изысканий, Борис обнаружил, что нашел всего шесть объявлений, с авторами которых имело смысл продолжить общение, да и то в вычерченные им прямоугольники стоило бы вписать жирные-прежирные знаки вопроса.

Что-то неверно в самой системе поиска, что-то Борис делал не так. Умный, образованный, готовый работать за семерых, принося прибыль и пользу себе и своим работодателям, он не мог найти себе применения. Неужели его рвение и потенциал никого не интересовали, никому не были нужны? Этого не могло быть. Этого не должно было быть. Он, безусловно, нужен, а кому-то жизненно необходим. Значит, он что-то делает неправильно. Что?

Если бы решение всех проблем зависело исключительно от напора и умения спорить, то Петр Владимирович Челы-шев был бы самым беззаботным человеком на свете. Что-что, а убеждать он умел, это факт. В любом споре он находил аргумент за аргументом, пусть и притягивая их зачастую за уши или высасывая из пальца, и атаковал оппонента до тех пор, пока тот не сдавался или не отказывался от спора ввиду непроходимости того, что в пять минут успевал нагородить Петр Владимирович. В прежние годы Челышев, без сомнения, сделал бы неплохую карьеру снабженца или толкача. Времена нынешние отличались тем, что народное добро перестало быть общественной собственностью и просто задавить прижимистого собственника аргументами теперь недостаточно. Теперь нужно убеждать отдать, сменять, оказать услугу...

Именно этим и занимался сей момент Петр Владимирович. Убеждал. Уговаривал своего знакомого заключить взаимовыгодную сделку. Петру Владимировичу позарез нужны охлаждаемые горки для кондитерского магазина, принадлежащего его тестю. Повздорил он с тестем, приходится теперь умасливать его, добывая итальянское оборудование дешевле, чем предлагают эти кровопийцы из московских фирм-импортеров. А как его добудешь? Подсчитал Петр Владимирович, что куда выгоднее привезти проклятые горки из самой Италии. Знакомый, о которого он ломал сейчас копья своего красноречия, возил из страны-«сапога» обувь. Помногу возил, контейнерами. Так вот если бы вместо части обуви он загрузил бы эти проклятые горки да привез бы их в Москву, то Петр Владимирович был бы совершенно счастлив и бесконечно своему знакомому признателен. Даже готов уплатить сверх цены на оборудование ту сумму, которую знакомый заработал бы от продажи недогруженной обуви. Чем же не выгодное предложение? Знакомый, палец о палец не ударив, получит свою прибыль, ради которой ему приходится грузить-разгружать сапожки и босоножки, давать рекламу, гонять своих продавцов и агентов. При подобных условиях Петр Владимирович даже считал неприличным торговаться. Знакомый, кстати, и не торговался. Он просто не хотел ввязываться ни во что, в чем не разбирался досконально. С оборудованием он дела никогда не имел и не представлял, какие могут возникнуть проблемы с его ввозом.

— Петр, — канючил он в трубку, — ну пойми ты меня. У меня этот канал работает как часы. Я всех знаю, меня все знают. И все знают, что я вожу обувь. А тут твои бандуры. Начнут смотреть, копать, проверять документы. Спросят какую-нибудь бумажку, которой не окажется. И что?

— Ну что? Дашь им бумажку. Не ту, так другую, зеленую. Я тебе потом компенсирую! — не ослаблял натиска Петр Владимирович.

— Не в этом даже дело... — неопределенно мычал знакомый.

— В чем тогда? — быстро, чтобы не дать собеседнику придумать новую отговорку, переспросил Петр Владимирович.

— Ну, я же с другими людьми завязан.

— И что?

— Ну как что? Представляешь, случится какая-нибудь задержка с товаром?

— Представляю. Народ погибнет, если получит башмаки на день позже.

— Не смешно. Время — деньги. А деньги кредитные. И кредит, сам понимаешь, у кого взят и на каких условиях. Будет задержка, меня спросят почему. И что я отвечу? Подбросил тут посылку племяннику от любимого дяди?

— Любимому тестю от зятя, — поправил Петр Владимирович, стараясь ухватиться за прозвучавшую саркастическую нотку и развить это настроение. Тщетно.

— Нет, Петр, — подытожил знакомый. — Не могу.

— Черт с тобой. Я тебе заплачу еще пять сотен, если произойдет задержка из-за оборудования.

Знакомый ответил не сразу, и Челышев понял, что добил, дожал своего противника. Именно так: «противника»! Ведь этот, с позволения сказать, «друг» встал на пути! Как же еще прикажете назвать этого зануду? Вот ведь, оказывается, в чем было дело! В сумме! Ну и сволочь же этот негоциант! На ровном месте сдирает с друзей по три шкуры!

— Ну что затих? По рукам, что ли? Или еще торговаться будешь?

— Да ты пойми, Петр, дело не в деньгах...

— Знаю, а в их количестве. Мало пяти сотен?

— Ну, нормально, но...

— Тогда все, не морочь мне голову. Я к тебе заеду завтра, передам все документы. Пока, Садко!

— Умеешь ты взять за горло...

Последнюю фразу Петр Владимирович проигнорировал. Он едва услышал ее — телефонная трубка была уже в полете к своему ложу.

Кончив дело, Челышев отправился на кухню, дабы поставить чайник и перекусить. Вставая из-за письменного стола, он прихватил калькулятор: неплохо бы прикинуть, во что могут обойтись тестевы холодильнички, если и впрямь возникнут проблемы с растаможкой груза. Пять сотен Петр Владимирович предложил в полемическом, так сказать, задоре. Многовато это. Но все равно что-то оставалось. Пустяк какой-то, но тут дело принципа...

Дожидаясь, пока закипит чайник, он занялся подсчетами. Если придется отдать еще пять сотен, то на каждой из горок удастся сэкономить по сотне долларов по сравнению с ценой в Москве. Ради примирения с тестем Петр Владимирович готов даже остаться внакладе, так что смехотворность прибыли при максимуме головной боли не смущала. Только бы не возникли никакие непредвиденные расходы.

Петр Владимирович принялся бодро щелкать клавишами калькулятора. Как коммерсанта со стажем его заинтересовало: сколько может зарабатывать на оптовых поставках фирма-экспортер. Сколько получает компания, занимающаяся продажей такого оборудования, если даже он, человек сторонний, при явной переплате за доставку может заработать на этом до десяти процентов?

Само собой, доставка в Россию обойдется минимум втрое дешевле, чем придется заплатить этому башмачному купчишке. И фирма-изготовитель расщедрится на скидку не менее тридцати процентов, а то и на все пятьдесят. Что еще? Да, вопросы замены неисправных узлов. Тут, надо думать, буржуйский фабрикант прогнется перед крупным покупателем и заменит даже то, что работает, лишь бы не портить отношения. Плюс свои люди на таможне, транспорт... Минус затраты на рекламу, аренду складов, офиса, зарплату сотрудникам...

Ну, что получается? Получалось неплохо. По приблизительным подсчетам, московские фирмы должны зарабатывать на поставках оборудования пятьдесят — шестьдесят процентов с каждого вложенного в дело доллара.

Неплохо! Петр Владимирович отложил калькулятор и занялся чаем. Не от плохой жизни люди занимаются этим непыльным бизнесом. Сам он, собаку съевший на южных фруктах, мог заработать до ста процентов на одном караване с цитрусовыми. Но раз на раз не приходится. Случались и потери. Существенные потери. Вот у одного коллеги караван разграбили. Убили экспедиторов, вывалили товар прямо на дорогу, машины угнали в неизвестном направлении вместе с водителями. Теперь еще приходится объясняться с родственниками шоферов...

То ли дело возить холодильнички из солнечной Италии. От одной поездки в Милан на переговоры уже столько позитивных эмоций! Все чисто, чинно, благородно, и... шестьдесят процентов! Грациозная техника не перезревает, не гниет, насекомые ее не портят, гаишники не просят отсыпать пару килограммов. Идиллия!

Конечно, такой бизнес — дело для солидных людей. Один только холодильник, произведенный на руинах Римской империи, стоит почти столько же, сколько фургон мандаринов. Тут вращаются такие бабки, что даже для того, чтобы помечтать об этой сфере деятельности, нужно денег раз в пять больше, чем мог добыть Петр Владимирович. Но не стоит расстраиваться из-за чужого пирога. Гораздо полезнее, при терзавшей коммерсанта язве, похлебать горячего чайку с травами.