Виктор Шнейдер - Акынская песня с прологом и эпилогом
Теперь-то он уже не срывается, не кричит. Теперь хуже, наступила какая-то глубинная усталость. Нет сил. Он не хочет, не видит смысла работать, зарабатывать деньги, которые здесь некуда тратить, заниматься чем-то, что никому не нужно. Хотя дело, казалось бы, хорошее и нужное, хоть и несколько сомнительное с точки зрения морального кодекса строителя коммунизма. Наоборот, тебя же еще и ненавидят, и вслед плюются. Он ничего не хочет, даже жить. Пробовал самоубийство. Спасли. Больше не пытается, но только из-за матери. И он, как машина, как заведенный, куда-то ездит, с кем-то договаривается, что-то подписывает... Единственное оставшееся в нем человеческое чувство - головная боль. Но уж она - постоянная.
- Эмигрируй, - протяжно, нараспев произнес то ли Володя, то ли, как показалось Лене, кот, неотрывно следивший за гостем с первой минуты. Хотя, конечно, Володя...
Эмигрируй! Легко сказать - эмигрируй. Во-первых, это крайне непросто осуществить даже чисто технически. Израиль его не примет, потому что он чисто русский. Хотя нет, не совсем: на одну четверть - татарин. Но не суть. Да туда он и не хочет - вечно воюющая страна. Он и здесь едва от армии укрылся... Есть один вариант, хотя и весьма зыбкий, но тут вступает другой момент: Родина, ностальгия, родная речь, Невский проспект... С другой стороны, все друзья там. И, честно говоря, ни один не плачет, назад не рвется, разве что в гости. Опять же, вы человек ясновидящий, вам виднее...
Последняя фраза Володю слегка покоробила, но он тут же успокоился. Решал Леня сам, кстати, не здесь и не сейчас, а много раньше, быть может подсознательно. Но есть люди, которым послушаться совета много легче, чем принять точно то же решение самим. Однако пора было переходить к лечению как таковому.
- А что, ты сказал, у тебя за головные боли?
Это как раз ерунда, не высыпается и все такое, а что? С этим и к терапевту можно обратиться, тут дело, наверное, серьезней... Вас ради этого беспокоить...
Володя угрюмо слушал эту тираду, задумчиво вертя в руках рамку.
- Встань.
Леня нерешительно встал. Ему на секунду показалось, что глаза Володи полыхнули фиолетовым огнем, хотя это, наверное, был просто отблеск окна. Володя взял рамку и провел ею вдоль Лениного тела. Рамка завертелась самым причудливым образом, и Володя, видавший виды, присвистнул от удивления. Кот ошарашенно переводил взгляд с рамки на Леню.
- Ну вот, а ты говоришь - к терапевту... - усмехнулся Володя и провел рукой перед лицом Лени. Тот почувствовал, как в затылок впился раскаленный гвоздь и тут же исчез, оставив ощущение, что на затылок что-то давит...
- Это ничего, так и должно быть, - как сквозь вату донесся голос Володи.
- Ага... А что это было?
- Долго объяснять... Ну, дырка в поле у тебя была, отсюда и голова, и неврозы, и все остальное. Ну да ничего, жить будешь...
- И то ладно... - улыбнулся Леня. (Хороший симптом... )
- Да, ты ведь на машине?
- Ну...
- Подбрось, если не трудно, к Автово, у меня встреча там в шесть.
Володя открыл дверь и, кивнув коту, вышел. Кот хрипло мяукнул. Леня вышел следом. Володя вызвал лифт. Леня хотел напомнить о том, что надо бы дверь запереть, но только открыл рот, как услышал за спиной щелчок замка.
Нет, чертов кот ему сразу не понравился.
До Автово доехали молча. Володя пожал Лене руку и вылез из машины.
- Если что - телефон знаешь, - сказал он и пошел к Альбине, которая уже стояла, от скуки читая объявления.
- Привет, котенок.
- Ой, Волька, привет. Да, ты знаешь, у тебя сегодня по гороскопу...
Теперь голова начала болеть у Володи.
- 5
И обратно шел, шатаясь...
М. Щербаков.
Бродяга шел, шаркая подошвами, по Плеханова. Было уже около двенадцати, его знобило, и вообще противно все и домой не хочется. Он вышел к Казанскому и сел на свою любимую ступеньку, обхватив руками колени. Спичек, как назло, не было. В тени колонны - он только сейчас ее заметил - стояла слабо знакомая девица. Кажется, он пару раз видел ее на Ротонде. Она подошла:
- Привет! - и села рядом.
- Здравствуй, - выдавил из себя Бродяга.
- Чего тебя так колотит?
- Н-не знаю...
- Бедняга... - сказала она и провела по его щеке теплой ладонью...
Целоваться она умела.
- 6
А вот ученый, хитер, как бес,
Глядит неизменно вдаль.
Оно понятно - ему прогресс,
А нам-то что за печаль?
М. Щербаков.
Дверь распахнулась от удара ногой где-то на уровне лица выходящего профессора, что того приятно удивило. Следующий сокрушительный удар был произведен по столу обрушившейся на него сумкой.
- Сид пришел, - флегматично констатировал Жорж, уворачиваясь от этого полета.
- Народ, кто что-нибудь знает - признавайтесь сразу.
- Ах, сегодня же коллоквиум...
Последняя фраза всех почему-то особенно развеселила, тем более что на всех оказался один учебник, и, пока Жорж искал ответ на свой первый вопрос, остальные начали сочинять письмо Джексону, попутно заигрывая с девицами, сидящими впереди, издеваясь над девицами, сидящими сзади, и играя в крестики-нолики.
Минуте на пятнадцатой явился Сэм, прошелся туда-сюда по аудитории, изрек:
- А вы что тут, собственно, коллоквиум сдаете?
- А что, сегодня разве коллоквиум?
- Сид, я для вас с Барковским нашел прибыльное дело.
Лида повернулась к ним, постаравшись придать своей мордашке выражение серьезное и строгое:
- Мальчики, нельзя ли потише? Мешаете.
- Что бы ты понимала, - выдавил сквозь смех Саня. - У Сэма очередная коммерческая идея.
Лидка взвизгнула и подпрыгнула на стуле - то ли от этого сообщения, то ли потому, что Жорж ткнул ей пальцем под ребра.
Из-за спины стали раздаваться голоса сестренок, наперебой декламировавших с завыванием какую-то неведомую классику.
- Сестренка, дай что-нибудь острое, - Сид, не оглядываясь, потянул назад руку. В нее незамедлительно воткнулась булавка. - Ага, спасибо, только и сказал Сид и планомерно начал перфорировать по клеточкам первый попавшийся ему под руку листок бумаги. Это, однако, не мешало ему слушать Сэма, которому один из знакомых (не из Нарьян-Мара ли часом? ) обещал достать партию сигарет. Сейчас, во время дефицита, это такой товар!.. Конечно, он будет продавать его оптом. Пусть те, кто хочет, сами торгуют в переходах, если им это так нравится и больше нечего делать... Сид проткнул последнюю дырочку в листе и теперь аккуратно распускал его по линиям перфорации в одну узкую полоску... Так вот, Сэму могут понадобиться телохранители: от рекетиров, от милиции.
- Моя роль?
- Ночью я звоню, говорю: "Выезжай". Ты конвоируешь стартовый рейс, смотришь по сторонам, пока я отдаю коробки и получаю деньги, забираешь сто рублей и идешь отсыпаться. Это если не появится злоумышленников. А раз не на второй, так на третий они должны появиться.
Такая работа Сида устраивала. Жажда острых ощущений и рисковой деятельности жила в нем, бродила в мускулах и закисала, оставляя осадок вечно плохого настроения.
Саня хищно поглядел на посветлевшее в предвкушении суперменной работы лицо Сида.
- А сколько вы, Сэмэн, сами рассчитываете иметь с одной такой операции?
- Ну, около двух кусков...
- А, ну-ну... Кстати, а как поживает твоя керамика?
- Ай, там меня обдули, - беззаботно ответил Сэм. - Обещали четыреста рублей, а дали сорок, причем на всех.
- Суд больше вопросов не имеет. Кстати, никто здесь листок не видел?
- Какой листок? - Сид почувствовал себя слегка неприятно.
- Обычный, одинарный, в клеточку. Я там ответ на свой билет написал.
- Не этот?
- Да, пожалуй, это был он... Ладно, так и пойду отвечать, - и Саня стал скатывать это подобие телеграфной ленты в шарик.
- Жорж, булавку сестренке передай.
- Которой из трех?
- Самой симпатичной.
- Все страшные.
- Тогда самой страшной.
- Ты же сказал - самой симпатичной?
- Правильно, но так как у тебя извращенные вкусы...
- Как и у тебя, впрочем. Так что какая из них, по-твоему, самая страшная?
Польщенные сестренки с интересом ожидали ответа.
- Шлеймазлы, кто имеет что-нибудь дописать Джексону?
В дверь просунулась голова Барковского:
- Пиплы, вы еще долго?
- Вот Сэм всех тормозит. Мы-то уже все сдали.
- А у вас что, сегодня коллоквиум?
- У нас? Серьезно?
Саня с Сидом писали на доске за спиной преподавателя ответ на Сэмов вопрос.
Жорж скорчил рожу и, закинув сумку на плечо, вышел за дверь.
Мя-а-ау!
- 7
Посмотри ты на людей
Ведь это ж волки!
М. Щербаков.
- Какие все все-таки сволочи! - Сид тоскливо оглянулся по сторонам.
- Да, конечно... Кстати, почему на этот раз?
- Курить охота.
- Кури.
- Нечего.
- И незачем. А все-то при чем?
- Стрельнуть не у кого. Дефицит...
- Ну, ничего. Скоро будешь сигареты коробками таскать, - засмеялся Саня (знал он Сэма).
- Ага, от машины до кладовки...
И Сид, и Саня любили пройтись после института пешочком и "развернуть" какую-нибудь тему. Правда, дома их находились как раз в противоположных сторонах, но они выбирали какое-нибудь компромиссное направление - обычно равнонеудобное обоим.
