Елена Бушаева - В поисках короля
— Может к этой женщине просто стать суровей? Может этой женщине, чувства не даны? — Пропел гораздо более нежный голос за плечом у Рут.
Звонкий и дерзкий прибавил:
— Может эта женщина просто жаждет крови? Просто эта женщина — семя Сатаны! Да! Да! Да! Такова наша вера!
— Мне надо поговорить. — Рут остановилась перед палаткой лекарки. — Ты там?!
— Сейчас. — Нежный голос засмеялся и лекарка откинула полог. — Ты рано. Надоело пировать и разорять окрестности?
Рут в который раз показалось, что она смотрится в неправильное зеркало, лицо лекарки было точной копией ее лица, только красок для него природа не пожалела.
— Надо поговорить. Нам троим.
— А совет?
— Совет хорош в делах войны. О делах мира надо спрашивать женщин.
— И рыжую? — Неодобрительно поинтересовалась лекарка, не жалующая ведьм.
— И ее.
— Я здесь. — Голос звучал только в ушах, самой ведьмы нигде не было видно.
— Мы должны собраться и поговорить сегодня, как стемнеет. И навестить отца. Пусть узнает, что мы одержали его победу.
Глава 3. Троеликая
Лекарка опаздывала. Рут это не особенно обеспокоило, она просто стояла в лесу и наслаждалась тишиной. Птицы тоже еще спали, лишь изредка из чащи доносился звук, похожий на упавшую и разбившуюся стальную каплю. Тори выстирала и зашила штаны и рубашку новой госпожи, меч Рут не взяла, ограничившись ножом, да и то только потому, что без оружия чувствовала себя почти что голой. Бояться ей теперь было некого.
Совет все же пришлось созвать, и двигать мозгами оказалось куда сложнее, чем махать мечом. Люди, не знавшие мира, желали продолжения войны, и когда их двадцатилетняя цель была достигнута, они оказались беспомощны, словно младенцы. Во время совета Рут поглядывала на Хольта, гадая, не сделать ли королем его. Он родился от леди, умел читать и считать, но его боялись и не любили. Так как Тринидад теперь принадлежала вся земля королевства, она одарила некоторых советников наделами, намекнув, что свое надо беречь и лелеять, иначе оно вскоре придет в негодность. Наделы находились в разных участках страны, не приведи Троеликая, дурни начнут воевать друг с другом. А теперь был шанс, что они уйдут из замка Кастервилей и уведут своих людей возделывать заброшенные поля.
Но главный вопрос остался нерешенным. Стране нужен был король.
— Что так долго? — Недовольно спросила Рут, окинув взглядом лекарку.
— Я одевалась. — Беспечно ответила она.
Тринидад с сомнением посмотрела на легкую белую рубаху и просторные штаны.
— Так долго?
— И причесывалась. — Весело ответила сестра, проводя рукой по растрепанной смоляной гриве, в которую уже успел набиться лесной мусор.
Ведьма собирала травы, низ плотного платья вымок в росе и хлопал по ногам. Огненно-рыжие волосы были распущены, кое-где перемежаясь косами с вплетенными шнурками, амулетами, знаками рода и мастерства. Ее лицо тоже было словно оттиском лиц воительницы и лекарки. Она пела, и ее голос отдавался в расщелине.
— В детстве гадалка мне одна предсказала будто я, если сильно полюблю, то любимого сгублю, что измены не прощу и жестоко отомщу, пусть случайно, не со зла, превращу его в осла. Он очень милым парнем был, ну зачем он изменил…
— Эй! — Окликнула ее Рут. — Эй, ведьма!
— Сестры!
С лекаркой они обнялись и расцеловались, потому что давно не видели друг друга, Рут, совсем недавно побывавшая в пещере сестры, только кивнула.
— Война кончилась! Какое счастье!
— Еще не кончилась. — Перебила лекарка. — Раненые продолжают умирать.
— Еще не кончилась. — Эхом откликнулась Рут. — Воины продолжают убивать.
— Отец должен узнать.
— Ты не говорила ему?
— Говорила, но одну меня он не слышал.
В народе многое говорили о Тринидаде, и правду, и вздор. Наверняка знали только одно — Троеликая благоволит ему. Когда Дон Тринидад был молод, никто не поклонялся Троеликой, кроме его племени Моргов да диких пещерных молельников. Женщины его племени научили юного варвара чтить Троеликую богиню: непостоянную, как погода, карающую и милующую тех, кого ей хочется. А как заставить Богиню чтить его самого — Дон научился сам. Пройдя огнем и мечом по королевству, он научил людей склоняться перед мощью богини. Алтари Троеликой стояли теперь в каждой деревеньке. Статуи богини были деревянными, изображающими трех женщин, сросшихся спинами и головами, женщин, у которых было одно лицо. Каждый молился тому лицу, которое ему было нужно. Воины молились Разящей, матери и жены — Утешающей, влюбленные и мстительные — Творящей.
Тринидад молился всем троим: воительнице, лекарке и ведьме, потому что войне нужны были все трое. У него не было женщины, поговаривали, что сама Троеликая сходит к Дону на ложе по ночам. Так оно было или нет, никто не знал, но глядя на его дочерей, ясно было, что дело тут нечисто. Рожденные от разных матерей, они были похожи, как капли воды, различаясь лишь цветом волос и глаз.
— Это подарок богини. — Сказал Тринидад, когда ему принесли трех девочек, рожденных в один день и час, три маленьких вопящих свертка.
Он назвал всех их Рут, в честь Троеликой. А люди говорили, что Тринидад пленил богиню и убил ее, чтобы самому стать богом, но она родилась заново, однако ее мощи было слишком много для одного человеческого тела, и она воплотилась в трех. Когда сестрам исполнилось по десять лет, и каждая пошла своей дорогой, эти разговоры забылись. Да и не так уж много людей видели вместе дочерей Тринидада. Жизнь наложила отпечатки на их лица, и похожи они были теперь только тогда, когда спали.
— Отец. — Тихо сказала ведьма, присаживаясь на корточки рядом с мужчиной, сидевшим у дерева.
Он перевел пустой взгляд, и в светлых глазах что-то прояснилось.
— Ты пришла.
Дон Тринидад давно уже никого не узнавал, и откликался на голоса дочерей, только когда они приходили вместе. Он не различал их, для него они были одной женщиной. Совсем нестарый еще мужчина, из тех, кто нравится и молодым девчонкам и свирепым варваркам, жил в своем мире, и Троеликая знала, что он видел перед собой.
Никто не ведал, что случилось с ним, просто несколько лет назад, незадолго перед смертью старого Хольта-душегуба, Дон перестал узнавать знакомых, потом — говорить и видеть. Война была в самом разгаре, и бросать дело было нельзя, поэтому войско возглавила Рут, до этого уже командующая тысячей. Дон остался на попечение ведьмы, которая поддерживала в нем жизнь способами, неизвестными даже лекарке, потому что эта война жила именем Тринидада. Но вчера война закончилась.
— Он смотрит в сияющие двери. — Одними губами сказала ведьма.
— Отец. — Рут опустилась перед ним на колени. — Отец, мы победили. Ты победил.
— Они все говорят твое имя. — Сказала лекарка. — Когда умирают и когда выздоравливают.
— Скажи, зачем мы воевали? Зачем ты развязал эту войну? — Попросила ведьма.
— Мы так долго шли к победе. — У Рут дрогнул голос. — И мы победили. Но что мы выиграли? Какова была наша цель?
— Ты знаешь. — Ответил Дон, любуясь бликами света на волосах ведьмы. — Ты направляла меня.
— Скажи, что нам делать теперь?
— Как я могу тебе приказывать? Тебе, за которой я шел всю жизнь?
Дон повернул голову к солнцу и замолчал. Девушки стояли, не шевелясь, пока его грудь не перестала вздыматься.
— Нам нужен король. — Хмуро сказала Рут, глядя на корешки, засушенные цветы и пахучие внутренности. — Или все, чего мы добились, рухнет от мятежей.
— Почему ты это говоришь нам? — Удивилась лекарка.
Ведьма усмехнулась.
— Она имеет ввиду, что одной из нас нужно выйти замуж, сесть на трон и рожать наследников победителя.
В пещере повисло молчание.
— Почему не тебе? — Спросила лекарка.
— Я умею воевать, а не править. Я могу вести армию, но что мне делать с королевством?
— Я тоже не могу. — Быстро проговорила ведьма. — Я не выйду замуж, ты знаешь.
Рут поморщилась. Это были не пустые капризы, ведьмы черпали силу из природы и всего, что находится вокруг, и приносили обет безбрачия, потому что могли уморить любого мужчину, если были с ним слишком долго. Но это и не значило, что они клялись соблюдать целибат. То один то другой воин из стана Тринидад начинал вдруг многозначительно ухмыляться при встрече с Рут, даже Хольт, пока не получил в зубы.
— Я думала о тебе.
Лекарка дернула черной тонкой бровью.
— Я тоже не могу. Я не девица.
Рут фыркнула, ведьма расхохоталась.
— Королева должна быть девственной, восходя на ложе. — Пояснила лекарка. — Страна не будет подчиняться крови варваров. Я не могу стать королевой.
— Не могу и не хочу — вещи разные.
— Рут, а почему не ты?
— Вы серьезно?
— Если ты не будешь брать с собой в постель меч, то все обойдется.
