Неизвестен Автор - Подборка из юмористического журнал Magazin 1996-97 годов
Василий БУЛЫГИН
Струна времен
------------------------------------------------------------------- Легенды о мудром старце по имени У, дошедшие до нас из глубины веков -------------------------------------------------------------------[1]. Как-то при дворе императора династии Ю собрались светила древнего Как-то при дворе императора династии Ю собрались светила древнего Китая и устроили состязание в стихосложении. Выигравшим объявляли того, кто употребит в своих стихах больше иероглифов, ни разу не повторившись. Через три часа все участники состязания признали себя побежденными, ибо не смогли избежать повторения. Тогда вперед выступил Мудрейший У и молча встал перед императором. Всю ночь, весь следующий день и еще две недели, затаив дыхание, слушали собравшиеся молчание Мудрейшего, но так и не смогли уличить его в повторе хотя бы одного иероглифа. После того, как император всенародно объявил лучшим стихотворцем древнего Китая Мудрейшего У, тот пошел на кухню и залил себе в горло полный ковш кипящего масла.
[2]. Император династии Ю отличался неплохим аппетитом. Как-то раз после сытного ужина он призвал ко двору Мудрейшего У и спросил: после сытного ужина он призвал ко двору Мудрейшего У и спросил: - К чему императору усиленное питание? Ведь это все [Борис Щербинкин] равно не сделает его бессмертным? - Зато упитанные императоры более способствуют плодородию китайских земель, а, значит, и бессмертию своего народа, - ответил Мудрейший, затем с достоинством удалился на склон двуглавой горы и умер там от голода.
[3]. Когда император династии Ю узнал, что Мудрейший У может взглядом остановить полет птицы, он тотчас призвал Мудрейшего ко двору и попросил явить свое умение всенародно. - Хорошо, - сказал Мудрейший. - прикажите выпустить голубя. Из императорской голубятни была выпущена самая быстрокрылая птица. и когда почтовый голубь пролетал над головой Мудрейшего, тот вдруг высоко подпрыгнул и взглянул голубю прямо в глаза. Голубь рухнул к ногам императора и умер от разрыва сердца, а Мудрейший поднялся на крышу дворца и ослепил себя блеском золотой кровли.
[4]. Еще будучи бездетным, император династии Ю решил совершить кругосветное путешествие, чтобы оставить потомкам назидание обо всех чудесах света. Призвав ко двору Мудрейшего У, император спросил, одобряет ли тот его замысел? - Но почему император думает, что, путешествуя по Поднебесной, он оставит больше потомков, чем пребывая в своем дворце? - удивился Мудрейший, затем срезал с себя всю кожу и скормил бродячим собакам. Император тут же отменил путешествие, и с тех пор Китай - самая густонаселенная страна планеты.
[5]. Всех в древнем Китае поражала точность, с какой Мудрейший У определял наступление четырех времен года, не выходя за порог хижины. Как-то раз император династии Ю со всею свитой явился к Мудрейшему и напрямик спросил его об этом. - нет ничего проще! - ответил Мудрейший, - четырежды в год крестьяне складывают у моего порога свои подношения. Когда я вижу проростки бамбука, я говорю, что наступила весна; когда вижу обмолотый рис, говорю себе - лето в разгаре; когда вижу тыкву, понимаю, что наступила осень; когда нахожу мороженую рыбу, предрекаю скорое наступление зимы. - А если крестьяне уйдут на войну и не принесут ничего, тогда как? спросил император. - Тогда я говорю, что прервалась связь времен, и пью только воду из ручья, - ответил Мудрейший, затем лег грудью на побег бамбука и дождался пока тот прорастет насквозь.
[6]. Как-то раз, изрядно выпив рисовой водки, Мудрейший У заметил на другом берегу реки Хуанхэ Страну Благоденствия. Смело вошел он в воду, но, сколько не пытался, не смог справиться с бурным течением. Тогда он просто лег на воду вниз лицом, и... чудо свершилось! - на ближайшей излучине течение само прибило его тело к берегу Страны Благоденствия. ------------------------------------------------
Иван Бунин
КАВКАЗ
cимфония
Посвещается Артуру Кангину
1. Море смеялось. Плоды инжира падали на оттоманку, и мы путали вкус инжира с терпким медом нашей любви. А ведь еще недавно, совсем недавно мы бежали от ее мужа! 2. Мы бежали с Казанского вокзала. Сквозь матовое стекло вагона я увидел ее изящные ножки в туфельках на шпильках. И его, его тяжелые ноги в сапогах из козлиной кожи. Я резко задернул занавеску и, как гончий пес, сжался на бархатном сидении. Растворив двери купе, она просто рухнула в мои объятия. Прошептала, нервически кутаясь в пелеринку: - О, Николь! Что мне пришлось пережить! - Что? - отчаянно спросил я. - Я сказала мужу будто женская болезнь гонит меня в Анапу. Затем в Туапсе. Он согласился отпустить меня лишь на неделю. Если я задержусь... - ...Он будет искать тебя? - я с ужасом завершил ее мысль. - Да, - прошептала она. Я крепко сжал ее руку, затянутую в черную шелковую перчатку. Паровоз, изрыгая снопы малиновых искр, то зверем пролетал сиротливые полустанки, то утюгом разрезал черную икру ночи. Я любовался Кармен. Синяя вуалька придавала ее облику что-то от Незнакомки. Но за всеми этими загадками и, безусловно, тайнами в ней безошибочно чувствовалось полноценное чрево матери, способное выносить как сына, так и дочь.
3. В Геленджике я снял живописную хибарку прямо у воды. Волны Черного моря обрушивались на нас пеной шампанского. Мы жгли костры, жарили рыбу на шкаре и нежились в тени кипарисов. Почти каждый день дикая, животная страсть обуревала мною. От медлительности Кармен мне хотелось укусить ее за ушко, чудесно ушко, просвечивающем на солнце, как лист винограда. Двумя могучими рыбинами мы били хвостами нашей страсти о хлипкие стены хибарки. Мы обмазывали животы, плечи, ноги, затылки друг друга мороженым, айвовым вареньем, свежайшей томатной пастой. Мы просто пожирали друг друга. Как катализировать затухающее порой чувство? Какими мехами раздуть огонь любви? Чтобы ответить на эти вопросы, я купил на базаре десяток кур, смастерил им уютный загончик. А потом подпустил к ним и петуха с великолепным лиловым гребнем. Куры стали нести нам отменные яица! При свете утренней звезды мы с Кармен взбивали калорийный гоголь-моголь. И вновь сотрясали хлипкие стены хибарки. 4. В минуты сомнений, в минуты усталости духа мне снился муж Кармен. У него огромные ноги! Наверняка 46-47 размера. Черные его сапоги из козлиной кожи почему-то всегда отвратительно скрипели. Муж Кармен имел привычку густопсово откашливаться, утирая при этом свои гренадерские усы туго накрахмаленным платком с вензилем "М". Да! Это несомненно был великолепный самец! Обладающий, к тому же, несокрушимим желанием реализовать свое либидо. А я? Кто я такой? По сравению с мужем Кармен я - пигмей. У меня нет даже редких усов. Икры моих бедных ног удивительно худосочны... - Я полюбила твой могучий мозг! - утверждала Кармен. "Мозг... Мозгляк..." - горестно вторило мое сознание. По ночам истово пел соловей, брал коленца, достойные Паваротти. Вселенная мириадом очей взирала на нас. И, казалось, сам Всевышний одобрительно тряс седой эспаньолкой. 5. Он искал нас в Анапе, Туапсе, Горячем Ключе, Новороссийске. Остановившись в Гаграх, он снял самый дорогой номер в пятизвездочном отеле, почистил крепкие зубы пастой "Блендэкс", выгладил вельветовые брюки со штрипками, посмотрел программу "Время", а затем выстрелил себе в виски из двух пистолетов. Стоял венец лета. По раскаленному воздуху тянулись радужные нити. Звенел коростель. Ухала выпь. Иногда пролетали пестрые вальдшнепы, низко-низко, почти задевая острыми крыльями лоно вод. 6. Потом мы встретили мужа Кармен на Арбате (пистолеты, видимо, дали осечку). Он продавал матрешек с лицами президентов. Нас поразило как он быстро обрюзг, зачем-то сбрил гренадерские усы и одел в ухо сережку в виде небольшого якоря. От всей его сытой фигуры веяло плебейским благополучием. Он сразу узнал нас. Сапоги его из козлиной кожи угрожающе скрипнули. Он весь подался к нам, вытянув трубочкой маслянистые губы. Но тут из толпы вывернулся какой-то француз на тоненьких эротических ножках. - Сколько стоит эт-та матрешка? - спросил он, указывая на самое крупное изделие. Муж Кармен тут же забыл о нас. - Тринадцать долларов! - заискивающе кинулся он к французу. - Ничтожество! - прошептала моя спутница. И мы резко свернули в Арбаткий переулок.
------------------------------------------------
Борис Цыганков
Тяжкий груз эрудиции
-----------------------------------------------------------
- Вы, конечно, слыхали об эрудите Укатаеве? - сказал мне Женя Гвоздев. - Прошу вас, если мы его встретим, ради бога, не задавайте ему вопросов. Укатаев говорит часами на любую тему от религии до геополитики, и от шаманства до генной инженерии. Когда вам станет дурно, и вы скажете, что все уже поняли, Укатаев ответит, что только осветил историю вопроса. Бесполезно будет и притворятся, что у вас острый приступ болезни - к примеру, спонтанный коллапс или носовое кровотечение. Этим вы только дадите Укатаеву дополнительную тему для разговора. Однажды Укатаев навестил в больнице тяжелобольного дядю и говорил всю ночь. К утру дядя скончался. Конечно, не по вине Укатаева. Но Укатаев продолжал говорить, сопровождая дядю в морг, и на следующее утро его, с заиндевелыми усами, застали в морге говорящим. И, вы не поверите, едва не кремировали вместе с дядей... - Пронесло! - сказал Женя Гвоздев. Но на всякий случай мы просидели в люке до темноты.
