Александр Белокопытов - Рассказы о литературном институте
ДРУЖОК НА КОМЕНДАНТСТВЕ
Был у меня один дружок, из всех дружков - самый дружок! Кто догадается, тому и подсказывать не буду, а кто не знает, тому и говорить нечего.
Как стал мой дружок у нас в общежитии комендантом, уж он покомендантствовал, будь здоров!
А то до него коменданты все плохие попадались.
То один - бывшим ментом окажется, чуть не полковником, непьющим, некурящим, и еще бегает по утрам, чтоб думали, что спортсмен... С ума сойти от такого коменданта. Начинает свои умные порядки в общежитии заводить, следить и надзирать за студентами, а у самого ума-то не было сроду и не ночевало даже. Если кто после двенадцати ночи приходит, домой не пускает. Ночуй, говорит, на улице, если опоздал. Наверное, надзирателем в тюрьме работал. А если кто попытается, мальчишка какой-нибудь, к себе прорваться, лечь побыстрее на кровать да сладким сном заснуть, он руку eму - хрясть! об колено и - сломает. И всем на свете доволен, как будто так и надо. А человек потом в гипсе ходит, а он сюда учиться приехал, ему стихи и прозу писать надо, а тут - рука сломана. Почему? Да комендант поспособствовал. Нужны нам такие коменданты? Нет, конечно. Кое-как от него избавились.
То другого коменданта где-то найдут, наверное, днем с огнем искали. А у него другая крайность обнаружится: сам выпить любит и еще - вор. Чуть что, какой студентик зазевается, пойдет в душ или в магазин за чаем, дверь забудет закрыть, он - нырь туда и все прет и волокет... То у девушек что-нибудь особо ценное, типа бельишка дорогого, прямо с веревки упрет, то с кухни чайник со свистком приберет, чтоб он у него дома свистел, а то у какого-нибудь раззявы, чудака-книгочея, старинную книгу прошлого века утащит... Уж и за руку его ловили, и урезонивали, а он ни в какую не признается.
"Это - не я, - говорит, это, наверное, - местные пьяницы". А какие местные пьяницы? Когда, кроме него и его приятеля, - а он всегда с приятелем на пару работал - у нас и пьющих-то нет! а попереть на него нельзя. Он же - комендант. Тоже от него и его дружка кое-как избавились. Хоть бы у государства крали, а то у студентов... Кому это понравится?..
И вот, наконец, дружок стал комендантом. Правдами-неправдами, но стал. Оттеснил всех других претендентов на комендантство. Свой парень. Поди плохо! А свой своему подлянку не сделает. И - действительно, грех на него студентам было жаловаться, никому он ни в чем не отказывал, всегда навстречу шел. А уж кто только не шел и не ехал в общежитие... Какой-нибудь калека и забулдыга бездомный...И все - приют находили, и жили припеваючи. И гудело общежитие, как улей, только посуда погромыхивала.
А общежитие - это же семь этажей гигантских, считай, безмерное, много чего сюда влезет. Освободил он комнаты на первом этаже от всякой рухляди и под склады их сдал, чтоб помещение не пустовало. Хорошим людям под книги. Вот люди-то эти хорошие, арендаторы, обрадовались и напихали пачек с книгами под потолок... А он ночью возьмет ключи да пойдет с черного хода со двора еще одни двери были - проверить: какие такие книги привезли, интересно? Может, что новенькое почитать есть? А с книгами тогда плоховато было, голодуха с духовной пищей страшная. А он - великий чтец был, помногу читал. Ну и брал, конечно, что почитать. Прямо пачками читал, взахлеб.
Или, допустим, стояла мебель в подвале, разная... Не так чтобы новая, но и не старая, кто-то рачительный за многие годы собрал. А он - раз! - и вывез ее в неизвестном направлении... Чтоб место не занимала. А то стоит, только место занимает, не протолкнешься...
А уж раз помещение в подвале освободилось, почему бы его подо что-нибудь нужное и полезное не приспособить? К примеру, нутрий не развести? У них и мясо диетическое полезное, и шкура хорошая, дорогая.
А на седьмом этаже почему бы куриц с петухами не развести?
Там комнат-то - полно! А эти... которые с ВЛК, пусть потеснятся, не у себя дома живут. И, правда - развел... В подвале - нутрий, а на седьмом этаже курятник оборудовал: пустил кур с петухами, пусть поживут... и яйца свои будут, и мясо у них тоже - хорошее, мягкое. Поди плохо!
Как-то раз часов в пять утра слышу кто-то долбит ко мне в дверь, ломится... Я спросонья: "Кто там?" А оттуда: "Открывай, комендант с проверкой!" Открываю недовольно. "В чем дело, еще рань такая!" Заходит комендант с чайником чая, говорит: "Горе у меня, петух ночью с верхней полки упал... Наверное, заорать хотел, закукарекать, да сорвался в темноте, шею себе свернул... Ну ничего, я его потом нутриям отдам, пусть сожрут. Давай, петуха помянем..." Так и сели и помянули... Нy, коменданту видней. А петуха он действительно нутриям отдал... Так они его и с перьями, и с костями сожрали за милую душу.
А потом дела начали странные происходить у нас в стране, непонятные превращения, прямо метамарфозы... И в Москве, и в Литинституте тоже, и в общежитии... Какая-то дама объявилась похабная и смазливая по имени Перестройка, стала все вокруг коверкать и корежить, одним - давать, другим - не давать... Конечно, тем, которым ни разу не дала - обидно.
А тут еще слушок прошел, что скоро все с ног на голову переставится, черное - белым будет, - а дно верхом станет... И у нас в общежитии - тоже. Только вначале основательная чистка произойдет, которая - зачистка называется, всех бывших студентов, что за много лет скопились и приживальщиками живут - вон попросят, а на вахте шлагбаум поставят. А раз так, значит - кончалась лафа, отцвела малина, замечательной жизни пришел конец. Был брошен клич: "Спасайся, кто может!" Все все побросали и побежали кто куда... И комендант, дружок, тоже побежал... А я все никак не мог собраться никуда побежать, некуда было бежать.
А дружок в Углич убежал, там спрятался... А как раз перед этим его жена бросила, в Казахстан сбежала... Только он отлучился дня на два, она и сбежала...И детей с собой забрала, и все богатство, им накопленное, вывезла... Он из командировки вернулся - глядь - одни голые стены дома остались... И ни грамма богатства, все надо с нуля начинать.
А я на его жену тогда сильно обиделся. Она, уезжая, и мои вещи прихватила... Я у него на сохранении костюм вельветовый держал. Мне его брат подарил. Однажды приехал, поглядел на мое житье и говорит: " Что ж это у тебя ни одного костюма даже нет? А если куда пригласят на торжество, в чем ты пойдешь, в трико, что ли?" И купил мне костюм на Рижском рынке, и подарил... А я его даже ни разу и надеть не успел, отдал дружку на сохранение... Так он, ни разу ненадеванный, уехал в Казахстан... И еще книги мои уехали... А книги мне особенно жалко - трехтомник Афанасьева "Народные русские сказки". Так что никогда не знаешь, с какой стороны тебя беда поджидает. Но на дружка я не грешу, жена виновата. А жены всегда во всем виноваты.
А я тогда в Сибирь убежал, там спасался... Потом кое-как опять в Москву пролез, пробрался... Стал с дружком в Угличе перезваниваться. А он сам часто мне названивал. Часа в три ночи. Как выпьет лишнюю порцию чаю, так и названивает... Подо-о-лгу разговаривает, минут по сорок... Он там сейчас богатство с нуля начал собирать... А потом вдруг перестал звонить. С год уже не звонит, наверное, занят очень, богатство собирает... Но я - не в обиде. На дружков - не обижаются.
Так что, хороший у меня был дружок, дай Бог каждому таких дружков! Ни днем, ни ночью мне покоя не давал!
ЕВРЕИ, ВЫХОДИ СТРОИТЬСЯ!
Слушатели ВЛК были обычно постарше нас, студентов-очников, и по возрасту, и уж, конечно же, по рангу - почти все они приехали готовыми членами Союза писателей или должны были вот-вот ими стать. И жили они повыше нас, на седьмом этаже. По одному. У каждого был отдельный кабинет, он же - и спальня. Так что почета им было больше.
А так, в принципе, ничем они от нас не отличались. У них тоже - и умных, и дураков, и хитрых, всяких хватало... бегали они, в основном, по редакциям... Бились, как рыбы об лед, хотели побыстрее опубликоваться в столичных издательствах. Кому-то это удавалось, кому-то - нет. Так что мы за время учебы на них вдоволь нагляделись, а они - на нас. Можно сказать, смотринами все остались довольны.
С приходом очередной смены ВЛК, - или ВЛКашников, приходят новые люди... Все они - pазные... Одни - интересны, другие - не очень. Я не оцениваю их таланты, а говорю о них прежде всего - как просто о людях. Нам, очникам, за пять-шесть лет обучения - умный очник, чтоб затянуть расставание, берет ещe академический отпуск - удается посмотреть на три их выпуска.
Кого только мы не перевидали за время нашей учебы! Самый крепкий, серьезный и основательный их курс тот был, с которым мы жили бок о бок, став наконец студентами. Гена Ненашев, Витя Кузнецов - северяне, Коля Шипилов - сибиряк, и другие... Я говорю о тех, кто мне был близок по духу, по крайней мере, я так считал. Все они были взрослые, матерые мужики и все делали по-мужски крепко и надежно, прежде всего в прозе, конечно... Потом курсы как-то пожиже пошли, помоложе, сероватые и хитроватые...
И вот пришла третья смена ВЛКашников... Возвышался среди них буйным нравом и колоритной внешностью один только Игорь Тюленев, поэт из Перми... Была еще группа переводчиков - человек десять - с русского языка на иврит и - наоборот. Поначалу это казалось странным. Зачем переводить что-то с русского на иврит, когда многие живущие в Израиле - выходцы из России, прекрасно читают и понимают по-русски? Потом перестало казаться странным привыкли к ним. Значит, это - кому-нибудь нужно. Раз поступили, пусть учатся переводческому делу и переводят потом русскую литературу на иврит, а особо талантливые книги с иврита - на русский язык. И произойдет хороший культурный обмен. Все переводчики, за исключением одного или двух, были евреи.
