Неизвестен Автор - Похождения Штирлица (Операция Игельс)
- Давай, привязывай, - глухо сказал снизу Штирлиц.
- Подождите, - сказал Борман, трясущимися пальцами расстегивая штаны. Через несколько минут сверху раздался его облегченный вздох и звук умиления, заключавшийся в том, что партайгеноссе наступил на хвост молодому коту. - Ну вот, - нежно сказал Борман, привязывая бантиком конец лестницы к прутику, торчащему из плетеного забора. Из проема в подвале показалось испачканное чем-то желтым лицо Штирлица. За ним, кряхтя и матерясь, вылез пастор Шлагг, поправил сутану и громко чихнул.
- Чертов подвал, прости господи, - сказал он и перекрестился. - я схвачу насморк на нервной почве.
- Не схватишь, - сказал Штирлиц, выжимая галифе в мгновенно образовавшуюся лужу. - Подзатыльник схватишь. Или в глаз получишь...
В Штирлице явно кипела ненависть к другу детства -изменнику и вражескому разведчику Мюллеру. Одним кастетом тот точно не отделался бы.
Внезапно веревочная лестница задергалась. Снизу пытался вылезти негр.
- Не долезет, - сказал Борман, радостно потирая руки.
На него посмотрели четыре удивленных глаза.
- Я бантиком веревочку завязал, - покраснев и сильно засмущавшись, объяснил партайгеноссе.
В подвале раздался грохот и мат. Негр упал головой как раз в то самое ведро. Борман покраснел до кончиков ушей и смущенно посмотрел на Штирлица честными глазами.
- Так, - сказал Штирлиц, засучив рукава подобно члену зондеркоманды СС. Сейчас надо обобщить и в целом решить важный вопрос : Мюллера будем сразу бить или потом ?
- Потом, - сказал пастор Шлагг, вытирая вспотевшую лысину. - Очень жрать хочется.
- А, ну да ! - сказал Штирлиц, оглядываясь в поисках ресторана. Некоторое подобие ресторана виднелось метрах в двухстах.
Короткими перебежками между бочками вина Штирлиц и все остальные добрались до импровизированного ресторана и ввалились внутрь. Судя по всему, их там почему-то не ждали. Из пищи имелась только похлебка из полудохлых кроликов, которую партайгеноссе Борман отказался есть. Выпивка отсутствовала совсем. Штирлиц спокойно сел за стол и достал из кармана банку тушенки, откупорил ее и приготовился закусывать. Вошли два белых с кнутами.
- Синьор Франциско, это наши или не наши ? - толстая негритянка с лоснящейся мордой указала пальцем на Штирлица, спокойно разделывавшего банку тушенки.
- Замолкни, старая бочка, - пастор Шлагг совершенно не по-христиански цыкнул на негритянку и принялся молиться -очевидно о том, чтобы им не набили морду.
- Это, по-моему, не наши, Януария, - Франциско приготовился набить морду или наложить в штаны.
- Ваши, ваши, - сказал Штирлиц, облизывая вилку. Борман приготовился удалиться через дверь или окно, в зависимости от обстоятельств.
- Гм, - Франциско высморкался в первый попавшийся ему предмет и задумался. - Нет, - сказал он после сорока минут напряженного раздумья на тему, когда же очередная получка. - Нет, Януария, это не наши. Это, наверное, опять притащились за нашей рабыней Изаурой... Я пойду позову вневедомственную охрану. - И Франциско, напрягши мускулы ног, рванул вон из того, что Штирлиц принял за ресторан. Штирлиц спокойно поднялся и сделал пастору и Борману знак вилкой, означавший, судя по всему, что пора делать ноги.
- Па-апрашу да-акументы, - на пороге стоял пухлый негр с усами в форме милиционера.
- Ты че, мусор ? - пастор достал из-под полы своей сутаны нунчаки и вскоре негр стал издавать жалкие всхлипывания. Стоящий сзади Франциско поспешил удалиться, чтобы остаться при своих зубах.
ГЛАВА 6
Мюллер в панамке и кедах полулежал в гамаке, читал прошлогоднюю газету " Комсомольская Правда " и пил чай со смазанными вареньем плюшками. Мюллер не знал, что партайгеноссе Борман успел налить ему солярки вместо варенья, и потому пока испытывал наслаждение во всех отношениях. Перед ним выхаживали полуобнаженные негритянки с приятной для бывшего шефа Гестапо внешностью и мулатки с выдающимися подробностями, с виртуозными визжаниями исполняя стриптиз. Мюллер одной рукой обсасывал ложку, смазанную вареньем, другой держал газету и посматривал на танцующих женщин. Вскоре ему захотелось кое-чего и еще спать.
- Спасибо, девочки, я завтра досмотрю, - Мюллер сполз с гамака и на четвереньках пополз в пикантное заведение, чтобы больше ему ничего не хотелось. Девочки ретировались в женскую раздевалку, куда за ними тотчас же отправился толстый негр.
Проползая мимо кадки с мутантировавшей пальмой, на которой ни с того ни с сего начали расти бутылки со спиртными напитками, Мюллер услышал в ней некоторое шуршание и насторожился. Обычно он не обращал внимание на такие вещи, но негры, залезавшие в кадку в поисках спиртного, шуршали открываемыми бутылками немного не так. Мюллер снял кеды и прислушался. В кустах кто-то сказал "Вот он", и тут же крепкие руки схватили Мюллера за уши и он оказался в самых недрах оторвавшегося от коллектива растения.
- Как вы смеете ! - Мюллер попытался показать, что он сильно недоволен, но до боли знакомый удар палкой по тому месту, по которому положено бить веслом, привел его в состояние безмолвного умиления и ожидания продолжения.
" Штирлиц пришел ... ", - догадался Мюллер, и ему стало очень страшно и захотелось крикнуть, что Штирлиц его опять обижает или нажаловаться Кальтенбрунеру.
" А кто же еще ", - с гордостью подумал Штирлиц, со зловещей улыбкой доставая кастет.
- Ну вот, Мюллер, плюшки кончились, - зловеще сказал Штирлиц, протирая кастет сравнительно чистой тряпочкой. Ради Мюллера он пожертвовал своим носовым платком, постиранным всего лишь зимой сорок второго года.
- Ага, - сказал Мюллер, чувствуя, как намокают его любимые цветастые шорты.
- Ну вот, - сказал Борман, вылезая из-за мощного ствола пальмы, измазанный молоком и с кокосовым орехом в руках. Ему представилась сцена того, как ужасный Зубной Врач вставляет Мюллеру новые зубы, и он восторженно прикусил губу, представляя, какие муки должен испытывать при этом бывший шеф Гестапо.
- Здесь бить будем или за угол заведем ? -профессионально поинтересовался пастор Шлагг.
- Здесь, - сказал Штирлиц, полируя кастет до хрустального блеска.
- Ребята, не надо, - Мюллер поправил намокшие шорты и, шмыгнув, вытер нос. - Я же не нарочно...
- И я, - сказал Штирлиц, применяя кастет. Мюллер с выдохом опустился на землю в кадке и выплюнул выбитый передний зуб.
- Вот видиф ? - шепелявя, сказал он. - Ты мне опять жуб выбил...
- И еще выбью, - сказал Штирлиц, угрожающе придвигаясь ближе. - Чтоб ты знал, как надо помнить друзей детства. - Я же помнил, - сказал Мюллер, делая честное лицо. - Я же не нарофно...
- Я вот тебе дам, - Штирлиц приготовился ударить еще раз, но пастор непроизвольно предотвратил избиение Мюллера, уронив сорванный с пальмы кокосовый орех в форме фляжки с пивом. Он и успокоил разбушевавшегося не в меру Штирлица.
- А что случилось ? - как всегда, ничего не понимая спросил Мюллер.
- Ничего, - сказал Штирлиц на редкость спокойно, потирая возникшую на голове крупную шишку.
- Фтирлиц... - Мюллеру хотелось сказать Штирлицу что-нибудь приятное.
- Чего ? - Штирлицу не хотелось бить Мюллера, потому что сильно болела голова.
- Профти меня, Фтирлиц... - Мюллер смущенно стал крутить пальцем правой руки в ладони левой и покраснел. - Прощаю, - сказал Штирлиц, отбрасывая кастет подальше. - Пофли, что ли, фтриптиф пошмотрим... - Мюллер пошел на примирение.
- Стриптиз ? А что, можно, - Штирлиц, кряхтя, поднялся и, потирая затылок, отправился вслед за Мюллером.
Мюллер переоделся в костюм обергруппенфюрера СС и сидел в роскошном кресле, поигрывая повязкой со свастикой. Они вдвоем с Борманом предавались воспоминаниям, только Мюллер после выбитого зуба стал немного шепелявить.
- Помниф кабасек "Фри форофенка" ? - спрашивал Мюллер. - Помню, - Борман расплывался в улыбке. Протянутые веревочки действовали лучше всего в том самом кабачке.
- А Геббельфа помниф ?
- Помню, - отвечал Борман, вспоминая, как прыгал Геббельс с гранатой в шароварах.
Штирлиц смотрел стриптиз и одновременно напивался. После шестнадцатого стакана он опьянел окончательно и принялся подпевать песню "Красотки кабаре", объясняющую, с какой целью эти самые красотки созданы. Штирлиц был и сам не прочь отцепить одну из них - благо, жены рядом не было.
- А помниф, как Фтирлиц Айфману жуб выбил ? - спрашивал Мюллер, вспоминая сам, как вопил Айсман, получив такое удовольствие.
- Помню, конечно... Такой был зуб... - Борман навеял на Мюллера неприятные воспоминания о собственном выбитом зубе и тот нахмурился. Искоса поглядывая на Штирлица, Мюллер сунул пухлый пальчик в рот и с беспокойством ощупал то место, где находился предмет гордости одного из швейцарских стоматологов. В бывшем шефе Гестапо проснулась давняя злоба на Штирлица.
- Флуфай, Богман, - Мюллер заговорщески склонился к Борману и что-то сказал ему на ухо. Борман тут же скорчил недовольную физиономию.
