Авраам Покой - Сборник эссе
Я не отреагировал, и пациентка продолжила:
— Да, для быдла вы можете быть каким-то маяком. Для таксистов, автомехаников, которые поставили себе Интернет. Для провинциалок из текстильно…
На этом месте я уже окончательно сформулировал диагноз и позвонил в колокольчик. Прибежал секретарь со смирительной рубашкой, и после краткой возни мы начали лечение.
— Дитя мое, кто ваш папа? — спросил я.
Как оказалось, папа пациентки — врач, мама — поэтесса, с детства вращавшая безответное дитя в интеллектуальных кругах. При таком анамнезе у девушки почти не было шансов избежать серьезнейшего расстройства, которое проф. Инъязов называет Социальным Солипсизмом (СС).
СС — явление новое. В те давние времена, когда для существования одного философа в белой простыне требовалось не менее пяти рабов, СС не было. Древние интеллектуалы прекрасно отдавали себе отчет в том, что на их перипатетику работают невольницы-пряхи, невольники-землепашцы и мальчики-массажисты. Всё производилось на их глазах, и отрицать этого факта они не могли. Поэтому они объясняли биографическую несправедливость мира с помощью странного утверждения, будто всякий человек от природы рождается либо рабом, либо свободным.
Правда, однако, упорно прорастала через любые освященные веками объяснялки. В Новом времени, когда быдлу по недосмотру дали грамотность, забыв возвести в ранг людей — оно ответило сотнями восстаний и революций.
В двадцать первом столетии же за дело взялись враждебные Инопланетные Цивилизации. Лелея свои планы по раздроблению Человечества на потешные полки, стреляющие друг в друга репой, они изобрели и внедрили в неокрепшие интеллигентские души СС-вирус.
Суть СС в том, что больные воображают мир пространством-самобранкой по образцу компьютерной игры, где каждый начинает с чистого листа с 10000 золота, 1000 леса и ратушей. "Быдлу неинтересно учиться, быдло может работать только из-под палки" — повторяют люди, видимо, родившиеся в бараке шахтерского городка и тут же почувствовавшие нужду в книге Бальзака. Мысли о том, что в рабочих бараках никаких книг на полках не стоит, что об их существовании быдлу сообщает лишь усталая учительница в школе; что пьющий родитель буквально выталкивает маленькое быдло на улицу, к портвейну и случайным связям с другим быдлом — все эти банальности ССовцев не посещают.
Современные нам ССовцы, коря быдло за его быдлячество, в душе уверены, что поезд метрополитена в принципе способен двигаться сам собой и самоочищаться ночью; что перегоревшие лампы в уличных фонарях могут возрождаться из пепла; что туалетная бумага, стринги, мыло, антидепрессанты и компьютерные мышки — это бахчевые культуры, умеющие по ночам толпами пробираться на полки супермаркетов; наконец — что мусор, помещенный в полиэтиленовый пакет, и без всякого быдла прыгнет в Большую Вонючую Машину и порулит на свалку.
ССовцы окружены неохотной заботой того самого быдла, которому они отказывают в человеческом достоинстве. Они пеняют быдлу, что оно работает неохотно — как будто сами всегда рвались класть шпалы, да просто не сложилось. Выпивая утром собранный быдлом кофе в подметенном и обставленном быдлом кафе, они смотрят на спешащее за окнами на работу быдло и думают: "Ну кто им мешал писать обзоры?" Услышав историю о дворовом гопнике, которому предлагали грузить ящики, а он не захотел, они торжествующе говорят: "Ну вот! Я же говорил…" — хотя навыки самодисциплины и умение работать точно так же прививаются или не прививаются с детства, как навык чистить зубы.
ССовцы игнорируют тот очевидный факт, что без неохотной заботы быдла они враз завшивеют и умрут: этот факт слишком банален, а значит, по их больной логике, не должен приниматься в расчет.
Более того: пользуясь услугами быдла, ССовцы делают всё, чтобы ничем не отплатить ему. Вместо того, чтобы всячески разжевывать для быдла высокие истины и всеми силами облагораживать его, — они норовят впарить быдлу Дом-2 и Настю с Потапом, "потому что им этого надо". А сами втихую едят под одеялом Канта и запивают Рахманиновым.
…СС, к счастью, излечим: в подмосковном совхозе им. маршала Баграмяна из ССовцев еще в 1997 году сформирована трудовая бригада со сменным составом, работающая в коровниках. Она награждена несколькими вымпелами и одной почетной грамотой.
Фишкинг, или Слово в защиту искусства
Вчера по окончании приёма Истинный Учитель Истины (то есть я) уединился в кабинете, чтобы продолжить работу над шедевром в жанре патриотического батального фэнтези. В тот момент, когда мои закрепившиеся на Воробьевых горах герои отбивались от роты кентавров с базуками, дверь распахнулась. В кабинет, волоча за собой вцепившегося бульдожьей хваткой Н.Кудрявцева, ворвались юноша в смокинге и девушка в косухе. Я не виню секретаря за неудачу — девушка весила не менее 85 килограммов, а юноша царапался.
— Мы собираем подписи! — воскликнул юноша, показывая мне кожаную папку. — Топ-блоггеры должны подписаться за них!
— За кого, голубчик? — поинтересовался я.
— За членов независимой группы «-» (название оказалось непечатным), устроивших арт-провокацию "- всех —, пока на — не поздно!", — пояснила девушка. — Отцепите это от меня.
Когда Н.Кудрявцев отпустил их, юноша стал быстро оправлять костюм, а девушка закурила. Они вдвоем объяснили мне, что милиция задержала семерых их друзей, устроивших художественную акцию в книжном магазине.
— Это возмутительно. — согласился я — Что же ваши товарищи нарисовали?
Как оказалось, ничего. Гости объяснили, что их друзья напали на ничего не подозревающее заведение в сопровождении СМИ и внезапно совокупились среди стендов и покупателей. "Они хотели спровоцировать реакцию, спровоцировать волну, возможно возмущение — но это была арт-фишка! Понимаете? А их задержали и сунули в изолятор, как преступников."
На сей раз я понял очень хорошо. Настолько хорошо, что рефлекторно воскурил шалфей, отгоняющий фиш-флюиды.
…Всем известно, что враждебные Внеземные Цивилизации спят и видят Человечество посмешищем галактических масштабов. Они изобретают и внедряют всё новые подделки под человеческие достижения, чтобы окончательно лишить смысла наше существование. Для борьбы с великой ценностью рода людского — искусством — они придумали и распространили так называемый фишкинг.
Разница между искусством и фишкингом вполне очевидна. Искусство всегда было плодом мастерства и души, жаждущей выразить что-то очень, очень важное. Если творил гений, произведение его искусства становилось великим. Если гением творец не был, но работал на совесть, — произведение всё же охотно смотрели в театрах или вешали на стену.
Не таков фишкинг. Суть его в том, что вместо произведений души и мастерства люди, считающие себя деятелями искусства, стали упаковывать и продавать т. н. «фишки» или «мульки» — то есть обычные неожиданности. Этот род произведений действует так же, как анекдот или внезапная хлопушка перед носом: человек смеется либо подпрыгивает на месте. "Есть отклик, есть реакция" — довольно констатируют фишкисты и начинают думать, с чем бы еще засесть в засаде на беспечного зрителя.
Пагубная мода выдавать неожиданности за идеи распространилась в последнее столетие по всему Земному шару, и мы можем наблюдать ее последствия во всей красе. Принцип "подкараулить и удивить" стал главным движущим принципом масс-культуры. Из рояля вылезает внезапная балерина, и это называется песней. Простой рассказ о простых людях неожиданно завершается свальным грехом с трупами, и это называется литературой.
Фишкинг бывает что глупым, что крайне интеллектуальным — оставаясь все той же гнусной подделкой под искусство. Режиссер "не для всех", заставляющий своих персонажей внезапно съедать друг друга заживо — делает ровно то же, что режиссер, ставящий певцов на коньки. Возможно, он даже хуже — потому что отчаявшиеся люди начинают верить, будто во внезапном, беспричинном поедании героя интеллектуальное искусство и состоит.
Фишкинг опасен тем, что прогоняет из нашего досуга чувство и смысл. Обработанное фишками сознание, подобно героинщику, начинает ждать от любого искусства прежде всего физиологического воздействия: испуга, эрекции, хохота или отвращения (ибо «подсесть» можно на любое сильное ощущение). Такое сознание остается диким и вскоре теряет способность по-настоящему сопереживать — а в сопереживании и был смысл искусства настоящего.
В результате мы живем при тоталитарной диктатуре фишкинга. Сегодня тем, кто желает по-старинке выразить что-то очень, очень важное, трудясь над этим долго и кропотливо — приходится нацеплять на свое произведение перья и блёстки, маскируя его под фрика. В мире победившего фишкинга проповедь вынужденно начинают с наркоманского анекдота, а оперу «Фауст» — со сцены орального секса. Космосу страшно даже представить, чем всё это закончится, если фишкистам не давать по шаловливым рукам.
