Михаил Жванецкий - Одесский телефон
г) открывать рот до того, как набрал ложку каши;
д) и конечно, улыбаться до того, как наступит причина, потому что все время видит себя со стороны.
Автопортрет-96
Первое. Похорошел.
Второе. Зеркало радует ежеминутно.
Третье. Личная жизнь цветна и ярка невыносимо. Звук и цвет хочется приглушить, однако выключатель в других руках.
Четвертое. Живот появляется первым, куда бы ни пришел. Ведет себя нагло. Мешает. Хотя кому-то служит полкой для рук.
Пятое. Физическая стройность, о которой так много говорилось, продолжает вызывать много разговоров.
Шестое. Нижний кругозор ограничен животом. Верхний очками.
Седьмое. Ботинки на шнурках и пальто со змейкой вызывают желание поручить это все кому-то застегивать. Восьмое. А публика требует смешное.
Девятое. Почему никто не желает грустить? А «Мать» Горького? А «Анна Каренина»?
Десятое. Хочет носить славу, но не имидж.
Одиннадцатое. Мгновенно стал старше всех. Не по званию, к сожалению.
Двенадцатое. Очень любит высокий заработок… Так дайте ему! В чем дело?!
Тринадцатое. Очень хочет быть мостом между Украиной и Россией, только чтоб не ходили.
Четырнадцатое. …очень хотелось бы, но не сможет.
Пятнадцатое. А даже если сможет? Что делать потом – вот вопрос?
Шестнадцатое. В раздетом виде широк. В одетом – скуповат.
Семнадцатое. Напоминает попугая в клетке. Сидит накрытый одеялом. Вдруг поднимают одеяло – яркий свет, тысяча глаз, и он говорит, говорит… Опустили одеяло – тихо, темно, кто в клетке – неизвестно.
Я его вызвал
Я его вызвал, и он пришел ко мне с тонометром.
– Вам шестьдесят лет, – сказал он. – Что тут не ясно?
Большой живот – вот результат.
Давление – результат.
Изжоги – результат.
Сердцебиение – результат.
Вам шестьдесят, и от чего-то надо отказаться.
Так от чего отказываться будем?
а) Бабы – вычеркиваем.
б) Выпивка – вычеркиваем.
в) Вкусная еда – вычеркиваем.
г) Лежание с книгой – вычеркиваем.
д) Ужин с друзьями.
е) Утренний кофе.
ж) Ночной коньяк.
з) Жареное.
и) Копченое.
к) Газеты на ночь.
– Что там осталось? – просипел больной.
Остались: свежий воздух, утренний бассейн, вареная морковь, жена.
Неделю пролежал со списком.
Потом восстановил последний пункт.
Последний пункт, он легкий самый.
Одна газета на ночь…
Но там такие гадости, но там такие сволочи, но там такие выборы. Ну, не заснешь, и все… Берешь хоть книгу.
А там такие гадости, а там такие мерзости, там все так мерзко красочно, и так умирают длительно от ран в паху.
Причем все в шестьдесят. Все в шестьдесят!
Ну как тут не восстановить пункт ж).
Чуть-чуть.
И тут оно как завертелось и выстрелило наблюдениями, итогами и меткими словами.
Ну как тут не поговорить чуть-чуть.
Ну не с мужчинами же а)?
Ведь надо же узнать, кто есть…
Прощупать хоть по телефону… людей…
А дома спят. Из мужиков же по ночам почти никто не говорит.
Они все спят от вредности дневного…
Приходится слегка восстановить пункт а).
Слегка… Чтоб жизнь почувствовать.
А там все оживились.
Куда пропал? Что за манеры и когда?
Зачем когда? Я просто так.
Ну просто так когда?
А о здоровье с дамой неприлично. Мы разные. Здоровье разное и разные врачи. За что и любим.
Понастыдили. Нарушил пункт второй по-крупному.
С ним третий. Как же без закуски?
И мужики не говорят так просто. Только с пунктом д).
То есть оплачиваю я их выпивку, депрессию, рукопожатия.
А как там разглядишь копчености во всем масштабе нарушений.
От утреннего кофе отказался, хотя бы потому, что наступает он в 16.00.
Ночной обед, дневная баба. Зарядка вечером, а утром мертвый сон. Живот, подагра, ревматизм, ангина, сердце, частый пульс, друзья, копчености, девицы с маринадом.
И он с тонометром.
– Так от чего откажемся? Давай попробуем от новостей.
– Нет, нет, – вновь просипел больной.
– От баб? – Он поглядел на циферблат. – От выпивки, от чтенья на ночь, от ночных раздумий. Ты видишь, что нельзя от одного. Ото всего.
– Ото всего. Ото чего ото всего? И что там остается?
– Прогулки, свежий воздух, овощи, окно.
– И никаких ночных раздумий?
– Никаких.
– Когда ответ?.. Постой, а может, я здоров?
– Вполне возможно. Когда б не результаты измерений…
– Тогда поступим так. Мы список размножаем в двух экземплярах и ищем точки соприкосновения. А если не найдем – то снова соберемся. А если в третий раз не выйдет, тогда исход один.
– Какой?
– Со своим списком каждый. Но список наоборот. Перечисление органов: желудок, печень, сердце, голова, суставы, позвоночник… Кто от чего откажется?.. И снова соберемся.
Я брошу все и войду в твое положение
У врача
– У меня высокое давление, посмотрите кардиограмму.
– Нет. Пейте раунатин.
– Оно очень падает.
– Пейте кофе.
– Но я не понимаю, как же мне пить кофе.
– Пейте раунатин.
– Мне на улице бывает плохо. Недавно так стало плохо…
– Не выходите на улицу.
– Как же я могу не выходить? Нам же с мужем кушать надо. Что-то надо купить.
– Попросите кого-нибудь.
– Я могу попросить один раз, но регулярно как же я могу просить?
– Просите раз в неделю.
– Как же раз в неделю, а молоко, а хлеб?
– Муж пусть ходит.
– Муж-то вообще не встает. Может, посмотрите?
– Не надо. Наймите кого-нибудь. Договоритесь.
– Кого же нанять? Никто не хочет этим заниматься.
– В бюро добрых услуг.
– Бюро добрых услуг этим не занимается. К ним не дозвонишься. Кроме того, они оказывают за деньги.
– Договоритесь с соседями.
– Они работают. Уходят на рассвете, приходят вечером.
– Другие соседи.
– Алкоголики. Они у нас одалживают и не отдают. А мы получаем пенсии, я – шестьдесят восемь, муж – восемьдесят два, кого уж там нанимать? Ну сколько мы можем платить – тридцать рублей. На сто двадцать вдвоем, а квартира?
– Дети пусть приносят.
– Сын в другом городе.
– Пусть переедет.
– Он здесь не устроится. Он педагог.
– Внуки пусть приедут.
– Внук учится там же, у сына.
– Вы туда переезжайте.
– Они не приглашают. Я думаю, у них забот хватает.
– Родственников попросите.
– Близких у нас нет. Дальние хуже посторонних.
– Заказы берите.
– А хлеб, а молоко, а лекарства?
– Возьмите квартирантку.
– У нас однокомнатная. Кухня маленькая.
– Ширму поставьте.
– Муж почти не видит. Он попадет за эту ширму.
– Пожилую возьмите.
– Никто не идет. Я уж несколько объявлений давала.
– Продайте что-нибудь.
– Ничего ценного нет.
– Вот этот магнитофон.
– Он внутри пустой.
– А брат, сестра у вас есть?
– Умерли уже. Умерли.
– У мужа?
– Он единственный сын.
– Звоните в бюро добрых услуг. Дозвонитесь.
– Кто будет звонить?
– Муж пусть позвонит.
– Он ничего не помнит. Телефон не запомнит.
– Напишите ему.
– Он потеряет бумажку. Он очень плохо видит. Он не знает, где очки.
– Привяжите.
– Он отвяжет и потеряет.
– А если сыну сообщить?
– Пете? Он в больнице.
– Сообщите Петиной жене.
– Стерва. Я когда-то была против свадьбы. Десять лет прошло. Она помнит.
– Напишите Пете.
– Она ему не передаст.
– Напишите на работу.
– Он в больнице.
– Это раунатин? Дайте воды… Впрочем, я сам, не надо вставать.
– У вас тоже давление?
– А…
– Не надо ходить.
– А кто за меня будет ходить?
– Больничный возьмите.
– Уже не дают.
– А на пенсию?
– Восемьдесят два рубля.
– В киоск пойти.
– С головными болями в киоске сидеть?
– Можно не целый день.
– Даже полдня…
– Кто у вас дома?
– Сын.
– Пусть сын кормит.
– Его надо кормить.
– Жена сына.
– Он не женат.
Новости
Обзор
Наша свобода напоминает светофор, у которого горят три огня сразу. При такой свободе главное – выжить. При такой езде проявляются не взгляды, а характер.
Люди, у которых жизнь не получается, требуют запретить, отобрать и поделить. Они – за свободу, но по справедливости. То есть одеяло – одна штука, сапоги – одна пара, перловка – один килограмм, хлеб – одна буханка. А чтоб было точно по справедливости, делить будет он сам.
В Одессе, между прочим, прошла первая всеобщая забастовка. Жаль, никто не заметил. Место выбрано неудачно. Там и раньше никто не работал.
Общаться в Одессе не с кем.
В Одессе не с кем общаться, в Америке не с кем общаться. В Израиле не с кем общаться. Куда же все поехали?
– Внимание! В аэропорт Шереметьево прибывают пассажиры рейса 2893 «Архангельск – Москва». Сам самолет, из-за отсутствия горючего, остался в аэропорту Архангельска.
