Михаил Задорнов - Умом Россию не поДнять!
Зато какой счастливый момент в моей жизни наступил, когда мои друзья вернулись из Сочи и ничего интересного, кроме как о снятии похмельного синдрома саперави и мацони, не могли рассказать. Я же взахлеб, с выражением рассказывал им о токсикодендроне и «медвежьей дудке» с таким восторгом и так талантливо, что кто-то из друзей заявил, будто я сам стал похож на токсикодендрон.
А на одном из Курильских островов жил нивх. Звали его Чурик. У него была русская жена, пятеро детей, множество собак и медведь. Вокруг дома висела вяленая рыба, которая издали мне, городскому жителю, напоминала выстиранные носки на веревке. Дети играли с собаками, кормили рыбой медведя. Нивх промышлял рыболовством, работал проводником в экспедициях. Заработанных в экспедициях денег ему хватало на все его хозяйство. Неподалеку от дома был огород и несколько ульев. Так что его жена тоже без дела не сидела и поэтому так же, как и ее муж, почти всегда улыбалась. Нивх угощал нас трепангами, гребешками и ухой с затушенной прямо в чане, где она варилась, головешкой из костра. «Этим уха отличается от рыбного супа, – объяснил он. – В ней должна чувствоваться энергия костра, природного огня». Когда мы, «городские недоросли», ели, причмокивая, его уху и просили добавки, на его лице, выражаясь всепонятным языком сегодняшнего обывателя, лежал отпечаток большого человеческого счастья!
Да, Курильские острова что-то растревожили в моем несозревшем организме. С тех пор меня всегда тянуло за рамки «бермудского» всезасасывающего треугольника – телевизор, застолье, тусовка... Мне всегда хотелось срежиссировать себе как можно больше счастливых моментов. Например, поехать на Камчатке в село и посмотреть, как все-таки выглядят те, кого называют коряками. И главное, за что их так назвали? А их жены? Они что, корячки?
Если бы мне сегодня предложили прожить жизнь заново, я бы не упорствовал. Да, я снова хотел бы побывать на Тяте-яме, с агитбригадой поехать на БАМ, выступить у рыбаков Камчатки или на лесопилке у лесорубов Сихотэ-Алиня, заночевать в гамаке в бразильских джунглях, полетать на самолетике над загадочной перуанской долиной Наско, пройти на атомоходах и сухогрузах Северным морским путем и сыграть в волейбол с местной командой атомохода в их ангаре, полюбоваться картинами Модильяни в Риме, попытаться разгадать загадку Джоконды в Лувре, прикоснуться душой к египетским и мексиканским пирамидам, увидеть Отелло в исполнении Джона Гилгуда в лондонском театре «Олд Вик», влюбиться в ботанической экспедиции в повариху, полюбоваться тем, как цветет орешник в тайге, и порадоваться тому, как термиты обустроили свою цивилизацию в саванне.
* * *«Новогодний голубой огонек» по-масайски завершился. Луна поблекла, ветер стал холодней. Официанты устали и прекратили улыбаться даже нам, русским. Я возвращаюсь в свою пятизвездочную палатку. Джип роется в темноте, в саванных холмах и кочках, как фрегат в океанских ночных волнах. Вдруг он резко тормозит, и нас встряхивает, как будто мы картошка в пыльном мешке, брошенном на пол. Дорогу переходит стадо слонов. Слоны не торопятся. Они не знают, что сегодня Новый год. В свете фар слоны похожи на черно-белое сновидение. Интересно, как это соотносится с муд ростью:
Как встретишь Новый год – так его и проведешь!
Неужели мне весь год теперь будут переходить дорогу слоны? Кошка перебежит дорогу – и то не к добру! А тут целое стадо, да еще слонов! «Судя по всему, примета неважная», – шучу я про себя, даже не предполагая, что через месяц сгорит половина моего дома в Прибалтике. А через два месяца в Альпах лыжи унесут меня в такой экстрим, что я несколько дней проваляюсь в швейцарской комфортабельной реанимации и память после сотрясения мозга вернется, только когда принесут счет за палату и за капельницу. В этом счете дотошные швейцарцы, по-моему, скалькулировали мое лечение покапельно. Вторым воспоминанием будет стадо новогодних слонов. Издревле считалось, слоны приносят счастье. Раньше на буфетах советских обывателей, для того чтобы большое человеческое счастье не улизнуло из дому, ставили семь слоников друг за другом. Они это счастье вроде как сторожили. Может, эти добряки и впрямь уберегли меня от чего-то более серьезного? Если в не они, сгорело бы не полдома, а весь дом? Может, эти полдома были лишними в моей жизни? И сотрясение мозга тоже пойдет на пользу? Говорят, у многих после него открываются необычайные способности. Вдруг и у меня оживится какая-нибудь мертвая зона правого полушария, и я скоро стану талантливым поваром или научусь шить? Или нет... Лучше дирижировать Большим симфоническим оркестром! В крайнем случае, хорошо бы, чтобы у меня открылись способности перемножать в уме шестизначные числа. Я бы стал выступать в цирке! Мишка на арене!
От таких мыслей мое настроение улучшилось даже под высасывающей деньги капельницей. Верно сказал кто-то из неконвейерных остряков: «Самый счастливый человек в жизни – оптимист! Потому что он, даже приходя на кладбище, вместо крестов видит плюсы!»
ХРАНИТЕЛИ СЕКРЕТОВ
За то время, что путешествовал по Кении и Танзании, я часто видел масаев. В саванне масайские дети пасли баранов. На дорогах подростки с копьями, луками, стрелами, разрисованными лицами, предлагали сфотографироваться с ними за доллар. Этакое экзотическое фотоателье.
Часто в глубь от дороги, в прериях или ближе к буйным зарослям кустарника высотой с сибирский подлесок виднелись масайские деревни. Однажды издали я принял такую деревню за стадо буффало. Дома-мазанки тоже бычьего цвета. Поставлены бок о бок, по кругу. То есть, как и буффало, деревни занимают круговую оборону. Внутри такой деревни-крепости масаи чувствуют себя защищенными, в безопасности. Хотя говорить о неприступности масайской деревни в век ядерного оружия – все равно что пытаться обогнать «порш» на телеге с квадратными колесами. Зато такое устройство их поселков защищает от ночных нападений особо проголодавшихся, а также старых и больных хищников. Причем от нападения не на человека, а на скот. В каждой масайской деревне есть своя центральная «Красная площадь», где проходят главные духовные мероприятия общины. Здесь и молятся, и празднуют свадьбы, и поминают, и заседает верховный совет племени. Здесь же ночует скотина!
Масаи – кочевники. Главное для них – их стада. Поэтому на ночь они загоняют коров и баранов внутрь деревни. Так и ночуют дружно: перемежая человеческий храп с сопением животных. Люди по краям, скотина в центре. Она главнее! Она дает шерсть, мясо, молоко, из рогов можно наделать много безделушек. Масаи без скотины, как космонавт без скафандра, как американец без кредитной карточки. Поэтому и коровы, и бараны у масаев чувствуют себя счастливыми и довольны своей жизнью. Их кормят, поят, лечат, оберегают... О них заботятся. Их лелеют. На них молятся. Для того чтобы родиться скотиной у масаев, надо в предыдущей жизни совершить немало полезных дел.
Ложатся спать масаи с наступлением темноты. Едят три раза в день, ходят босиком, пищу пережевывают неторопливо, почти как жирафы. Словом, ведут вполне здоровый образ жизни. Телевизор не смотрят, за новостями не следят, так что жизнь им не кажется безнадежной. Газет они тоже не читают, поэтому часто улыбаются. Не знают, что человечество несчастно, обречено и вот-вот наступит конец света. Они не слышали о терактах, о возросшей цене за баррель, о ваучерах, о реформах, миротворцах, глобализации... Они никогда не видели ни одного реалити-шоу, не имеют понятия, что такое рейтинг, и не спорят между собой, чья деревня рейтинговее. Шутка ли, в их деревнях даже нет игральных автоматов. Нашим российским деревням есть чему у них поучиться! Еще, несмотря на то что с ними не работают психоаналитики, у них нет страха за свое будущее. Они не боятся, что у них отключат горячую воду или пропадет вечером электричество. Или развалится банк, в который они положили под проценты свои деньги. По прериям масайские дети пасут скот, вооруженные одной хворостиной. Масаи существуют в природе так же органично, как деревья, озера, облака... Те звери и животные, которых, мы уверены, надо бояться, – всего лишь их соседи. Воспитанные не голливудскими мультяшками масаи прекрасно понимают, что просто так звери на человека не нападают. Человек – не самое их любимое блюдо. Заслышав человеческий запах, даже львы отворачиваются и стараются уйти куда-нибудь подальше. Человек для них дурно пахнет, плохо воспитан. Мясо его полно злобы, комплексов, гордыни. Отведал такого мяса, и все львиное равновесие насмарку – начал комплексовать, завидовать соседу, который милуется со своей львицей за холмиком в день не пятьдесят раз, а пятьдесят два!
Даже самые противные существа – змеи – нападают на человека, только если чувствуют с его стороны угрозу. Правда, змеям все время кажется, что им кто-то угрожает. Змеи – существа слабые, трусливые, закомплексованные, а потому подозрительные. Они похожи на людей, у которых нет достоинства и гордости, а есть только гордыня. Поэтому змеи так противны: все время пресмыкаются, шипят и огрызаются. При этом им самонадеянно кажется, что они обороняются и отстаивают свое достоинство. Единственное, чем мудра даже эта несовершенная тварь и чему у нее можно поучиться, – она никогда не будет атаковать, если враг находится от нее дальше, чем на половину длины ее туловища. В ее небольшой башке заложены удивительно чувствительные измерительные приборы. Змея не атакует, когда знает, что не достанет врага.
