История из жизни одного театра - Максим Сергеевич Евсеев
– Это она за вами еще не приехала! – возмутился народный артист. – Хотя, давно пора бы. Вы, как режиссер, уже давно остыли и начинаете пованивать. Я еще хочу поиграть на сцене, а в гроб вы сами ложитесь. – Николай Андреевич с вызовом посмотрел на Вернику Витальевну. – Всё, я пишу заявление.
Но поскольку реакции от директора на эту угрозу не последовало, то артист сделал самое устрашающее выражение лица и опустив голос ниже возможного. Добавил.
– Вы знаете, Вероника Витальевна, я могу.
Это тоже не произвело должного впечатления, и Николай Андреевич устремился в кабинет главного режиссера, как можно громче стуча каблуками и стеная по дороге.
– Значит, вечером сыграете без меня! Я на бюллетене, и уволить вы меня не имеете право пока я болею. Так и передайте Генриху.
Вероника Витальевна проводила актера глазами, но не пошла за ним. Не пошел за ним и Валерий Владимирович. Они оба продолжали стоять в коридоре и пауза становилась все тяжелее и бессмысленнее. Наконец, директор посмотрела на молодого человека.
– Департамент культуры, – сказала она тихо. – Выделил на вашу постановку крупную сумму и я, честное слово, хочу, чтобы все получилось, но не представляю, как вы выпустите этот спектакль. Впрочем, последнее слово за главным режиссером.
Валерий Владимирович понуро побрел в сторону кабинета художественного руководителя театра.
– Анечка Киреева? – догнал его голос директора.
Режиссер обернулся. Вероника Витальевна смотрела на него печально и с некоторой долей злости.
– Я была о вас лучшего мнения. – сказала директор и не дав Валерию Владимировичу времени, чтобы что-то объяснить или как-то оправдаться, резко развернувшись пошла по своим делам.
– Это безумие, какое-то. – молодой режиссер метался по репетиционному залу, в котором не было на этот раз никого, кроме него и Алёны Игоревны. – Ну, они же не могут всерьез меня обвинять в том, что я приставал к Киреевой!
– Конечно, я вам верю, – ответила девушка, не поднимая глаз.
– Алена, а почему на вы? Мы же вроде перешли… Договорились же…
– Да, конечно. – девушка говорила все тише и тише. – Просто…
– Что, просто?
– Это театр.
– Ну, ты-то мне веришь?
– Я? Да, наверное,. – она помолчала. Ей было мучительно продолжать разговор. – Это театр. – повторила она. – Можно я пойду, мне ещё в реквизиторский цех нужно?
"Невероятно!": – Валерий Владимирович мерил шагами репетиционный зал и пытался разобраться в происходящем: – " Это не театр – это сумасшедший дом."
Молодой человек искал выход из создавшегося положения, но видел его:– "Где я ошибся? Чего не хватает? У меня есть пьеса – это раз. Новая, интересная пьеса, написанная живым языком. Казалось бы, репетируй, живи в ней.... Я нашел театр, который хочет, чтобы я эту пьесу поставил – это два. Это нужно театру, я уверен в этом. Это нужно городу, департаменту культуры, зрителям, в конце концов. Я собрал актеров – это… Актеры… Это и есть моя самая главная проблема. Они распущены, ленивы, непрофессиональны. Как с ними работать? У них только одно дурацкое желание – доказать, что они в театре главные. А главный в театре – режиссер. И только он видит, как и что надо делать. Это отдельная профессия, которой нужно учиться, так как это делал я. Только режиссер имеет право принимать решения в театре."
– Валерий Владимирович, вот вы где! – в репетиционный зал вошел заведующий труппой. – А я вам звоню, ищу вас по всему театру, а вы вот где оказывается. Мы даже к вам домой хотели ехать…
– Кто это мы? – спросил Валерий Владимирович довольно грубо. Он был раздосадован, что его застали врасплох. Кроме того, в каждом работнике театра он видел сейчас своего врага и вел себя соответственно.
Но Иван Яковлевич не обиделся. Более того, на лице его присутствовала приятная улыбка, с которой он обычно сообщал плохие новости.
– Вас ищет Генрих Робертович.
Глава шестнадцатая.
В кабинете главного режиссера неприятности молодого человека не кончились. Более того, его убежденность в том, что главным человеком в театре является режиссер получила неожиданное, но неприятное подтверждение – на него кричали, как на мальчишку.
– Валерий Владимирович, давайте вы не будете мне советовать, как поступать с моими артистами. Я являюсь главным режиссером этого театра, если вы еще не забыли.
– Я не даю вам советов. – молодой человек сначала даже опешил, но придя в себя, решил, что тоже может себе позволить говорить на повышенных тонах. – Но я не знаю, как мне работать, если актеры сбегают с репетиций, если они закатывают истерики, просто не выполняют режиссерских установок. Понимаете, Генрих Робертович? Я не знаю! – повторил молодой человек решительным, и даже с нотками трагизма, тоном.
Он подержал ещё какое-то время свой пламенеющий взгляд на главном режиссере театра и отвернулся с самым победительным видом. Ему казалось, что его аргументы логичны и неопровержимы, но в ответ он услышал не совсем тот ответ, на который рассчитывал.
– В этом-то и проблема. У меня для вас нет других артистов и вам либо придётся договариваться с этими, либо…
– Либо я поставлю свою пьесу в другом месте. – решительно подвел итог Валерий Владимирович. – С теми людьми, которым это интересно, с теми актерами, которые хотят работать, а не пьянствовать, скандалить и заниматься само режиссурой. У меня достаточно предложений…
Молодому человеку самому понравилось, как он это произнес: сдержанно, уверенно и с невероятным достоинством. Только одно смущало его – все это было ложью: не было у Валерия Владимировича ни предложений, ни актеров желающих с ним работать, ни театра, где его бы ждали. А ждала его супруга и маленький ребенок, причём не в Москве, потому что жить в столице было молодому человеку дорого, а в одном из подмосковных городов. Ещё ждали его ипотека и кредит за машину, несколько неоплачиваемых фестивалей и работа над очередной, никому кроме него не интересной, пьесой. Были у него амбиции и идеи, была вера в себя, были задумки и планы, но не было хороших предложений, а идеями сыт не будешь. Ведь их не принесешь домой вместо продуктов, потому что если так поступить, то скандал в репетиционном зале можно будет счесть лёгким, ничего не значащим флиртом. Да, надо признать, что Валерий Владимирович сам не верил в то что говорил, но это было бы только половиной проблемы, хуже было то, что и главный режиссер лужского драматического театра это ему не верил. Не первый день Генрих Робертович работал на этой ответственной должности и не один молодой режиссер побывал в его кабинете. Все они были разными: по-разному выглядели, по-разному излагали свои
