Дэвид Вонг - В финале Джон умрет
Мой голос произнес еще одно слово, и значения этого слова я не знал.
— Крич.
Итак, с этого момента мой мозг, заправленный «соевым соусом», официально вышел из-под контроля. Я действовал на автопилоте: слова и фразы всплывали у меня в голове, словно их подавал телесуфлер.
Ничего не ответив, парень сунул руку под куртку…
И вытащил какой-то конверт.
Затем подошел ко мне, обнял и — ловким, отработанным движением незаметно отдал конверт.
Когда парень отвернулся, я медленно перевел дух.
Повторяю вопрос: что за черт?
Вернувшись в машину, я открыл конверт и увидел, что он набит стодолларовыми купюрами. Я понятия не имел, что все это значит, — мне было известно только то, что я получу деньги, если произнесу эти слова в разговоре с этим парнем. Это как банкомат, только ПИН-код посложнее.
В конверте оказалось шесть тысяч долларов.
Порядок.
Я поехал куда глаза глядят, миновал шесть кварталов и вскоре оказался у бара-гриль «Веселый народ». Я припарковался на стоянке, вылез из машины и оглянулся, все еще не зная, что именно хочу найти.
Затем подошел к кобальтово-синему «доджу» — пикапу, которого раньше в глаза не видел, открыл дверцу, засунул руку под сиденье…
И вытащил оттуда блестящий стальной автоматический пистолет.
С полной обоймой.
Боже, благослови Америку.
Я заткнул оружие за пояс, сел в машину. Пистолет уперся в поясницу, и почему-то это меня успокоило.
Я уже собирался повернуть на запад, но вдруг понял, что совершенно не хочу ехать полторы тысячи миль…
1669…
…в заляпанных дерьмом штанах и окровавленной рубашке.
Я поехал домой переодеваться, тем самым доказав, что даже «соевый соус» не добавил мне ума.
Выкинув одежду в мусорное ведро, я помылся, преодолевая параноидальные мысли о том, что сейчас откроется дверь, скрипнет половица и в ванную ворвутся кровожадные чудовища. В такой день всего можно ожидать.
Одевшись, я залепил ссадины пластырем, бросил в кожаный рюкзак зубную щетку, расческу и пузырек с жидкостью для контактных линз, побежал по коридору…
…и остановился.
Рюкзак выпал у меня из рук.
Посреди гостиной стоял какой-то подросток — а ведь эта комната в течение нескольких лет с гордостью носила название «зоны свободной от тинейджеров» Скобки на зубах. Черная майка с логотипом «Limp Bizkit»
— Джастин? — окликнул я мальчика.
Существо, которое когда-то было Джастином, широко улыбнулось, открыло рот и загрохотало, словно в его легких закипела какая-то жидкость. Затем оно захлопнуло пасть и собралось с силами.
— Зачем притворяешься? — весело сказал юноша. — Ты же знаешь, который сейчас час. Все изменилось, так что можешь не звать меня Джастином.
Я представил, как масса белых червей плывет по его венам, и внезапно мне страшно захотелось разреветься и броситься наутек.
Я сделал шаг назад.
Джастин двинулся вперед.
— А как мне тебя называть? — спросил я, надеясь выиграть время, переступил с ноги на ногу и почувствовал, как Пистолет надавил на поясницу.
Я никогда еще не стрелял из пистолета, и уж тем более в Человека. На лбу выступил пот; меня бросило в жар и в холод Предвкушения — и оно не показалось мне совсем уж неприятным. Раньше я уже испытывал нечто подобное.
Джастин снова открыл рот, пытаясь произнести совершенно чуждые для себя слова.
— Хренова Туча. И знаешь почему? Потому что здесь, МугрИ, нас хренова туча. Атеперь будет вот что…
Его левая часть черепа скрылась за розовой дымкой из Долетевших мозгов. Мой палец нажимал на курок с невероятной быстротой. Из груди, живота и бедер Джастина забили фонтанчики крови; пули отбросили юношу на другой конец комнаты.
Боже мой. Дейв.
Слишком хорошо знакомое ощущение.
Хренова Туча отлетел еще немного назад и врезался в стену, но не упал.
Я снова нажал на курок.
Щелк.
Я нажал на курок еще раз двадцать, просто чтобы убедиться, что в обойме не прячется еще один патрон. Хренова Туча выпрямился, взглянул на свои раны и вздохнул, словно человек, который уронил себе на колени кусок пирога.
Черт возьми, что за шутки?
Белые палочки зашили его раны чем-то похожим на плексиглас, и я наконец понял, что сражался не с мальчиком, а с этими тварями. Страх свинцовой гирей упал на грудь.
— Парень, твоя пукалка бесполезна против…
Он недоговорил; мой пистолет врезался ему в щеку, снова отбросив назад. Джастин коснулся лица рукой.
— Прекрати страдать фигней! Разве ты не понимаешь, что мы действуем по одному плану? — спросил он, делая шаг в мою сторону.
Я оглядел комнату. Дверь. Окно. Путь к ним преградила Хренова Туча.
— Мы оба едем в Вегас, да? Ты вещички уже сложил?
Я сжал кулак.
— М-м, это вряд ли.
Я снова понял, что сейчас начнется драка, и подумал, что так и не научился защищать себя. На этот раз бой скорее всего закончится тем, что противник вырвет мне глаза зубами.
— Да нет, точно, — сказал Джастин и бросился на меня.
Я неуклюже выбросил вперед руку, но промахнулся на целую милю.
Чудовище Джастин нанесло короткий прямой удар мне в пах, и я согнулся в три погибели.
— Только вот…
Существо сделало шаг вперед и три раза врезало мне по яйцам. Внутри зародилась тяжелая волна тошноты; я упал, врезавшись в кресло, и неуклюже попытался лягнуть существо.
Джастин схватил меня за ногу и уверенно дал мне ногой в грудь. Это был конец.
— …машину поведу я.
Джастин обхватил кулак ладонью, поднял руки над головой, словно празднуя победу, а затем со всей силы обрушил их на мою промежность.
Я отрубился.
Тьма, лай и звук шагов. Лба коснулся мокрый нос Молли, затем я почувствовал, как она идет по мне, по дороге ухитряясь задеть мой ноющий пах всеми четырьмя лапами.
Пол подо мной задвигался, и я понял, что меня куда-то волокут. Потом кто-то взвалил меня на плечо, словно мешок с собачьим кормом, а затем бросил на металлический пол. Лязгнула дверь, щелкнул замок.
Все плыло, словно в тумане. Я понимал, что рядом другие, что в них тоже есть «соевый соус»: от мыслей, летавших в головах, словно мухи, разило «соусом», как от пьянчуги — алкоголем.
Вегас.
У меня началась галлюцинация — а может, видение. Передо мной лежал раскрытый дорожный атлас, а на нем, словно артерии, сплелись красные автомагистрали. Справа Неназванный, слева красная точка — Лас-Вегас, а вдоль шоссе, которые соединяют их, кто-то провел линию чернилами.
Мы ехали туда, потому что так захотел он. Но не монстр Джастин. А кто?
«Соевый соус»? Я снова почувствовал его присутствие, его пульсацию, силу воли. Я понимал, что «соус» — живое существо.
Карта в моем видении зашуршала. Красная точка Лас-Вегас стала мигать, словно кто-то подталкивал ее сзади и царапал, словно какой-то зверь пытался прогрызть в ней дыру.
Мои глаза открылись.
Я думал, что окажусь в машине «Скорой помощи», угнанной Джастином, но вместо этого увидел штабели картонных коробок с логотипами спиртных напитков. В воздухе витал сладкий, чуть гнилостный аромат пролитого пива.
На одном из штабелей сидел Большой Джим Салливан — двести семьдесят пять фунтов мускулов, украшенных копной рыжих волос.
Позвони домой, Джим. Огурец волнуется.
Рядом с ним примостилась бледная и напуганная Дженнифер Лопес — поцарапанная, грязная, в том же наряде, что и на вечеринке.
На зеленых коробках из-под «Хайнекена» растянулся маленький жилистый человеке волосами до пояса и бородкой. Я никогда раньше его не видел, но методом исключения решил, что это Фред Чу. Он лежал, положив за голову руки в татуировках, и пострадавшим не выглядел. Молли со скучающим видом свернулась рядом.
— Черт, — сказал Фред Чу, увидев меня.
Дженнифер закрыла лицо руками и тихо заплакала.
— Смотри-ка, ты нашел Молли! — воскликнул Джим.
Взревел мотор, и машина сорвалась с места. Я поднял голову и осмотрел темный грузовой отсек: среди грубой мебели, которую пассажиры соорудили для себя из пивных коробок, в углу стояло низкое «кресло» из коробок — словно кто-то знал, что я окажусь здесь.
Это почему-то так меня разозлило, что я почти случайно сообразил, что человек в больничной пижаме, который сидит в углу скрестив ноги и не мигая смотрит на стену, — это Джон.
— Мы снова едем, — сказал Большой Джим, затем наклонился и погладил Молли.
Я сел. Салливан посмотрел на меня.
— Мы слышали выстрелы. Ты убил его? Я видел его голову.
— Да, я все-таки попал в него, хотя целился в сердце.
— Отлично, — выдавила Джен, рыдая. Горький, невыразительный звук.
Джим повернулся костальным.
— Так, у нас новый заложник. Парни, мы выкарабкаемся, нужно только верить.
