Сергей Прокопьев - Ларек Пузырек (повести и рассказы)
Напрягая остатки зрения, Константин Павлович перебегал от дерева к дереву. В один момент, когда компания шумно остановилась у водочного ларька, показалось - высмотрел жену. Для уточнения результатов наблюдения начал подкрадываться ближе, и... зацепился брючиной за проволоку. Раздался треск...
- Да чтоб ты... шмылилась! - громко заругался в сердцах.
- Ты кому? - вынырнула из-за спины жена.
- Вашей клумбе! - ощерился Константин Павлович. - Видишь - жубы в ней пошеял. Опять к туркам в рабштво идти!
- И так красивый! - не расстроилась супруга. - Мне туфли нужны...
- Еще и линжу потерял! - плаксиво добавил Константин Павлович.
- И пальто мое демисезонное ни в какие ворота... А тут сокращением грозят...
И понял Константин Павлович: дорого ему это "смылится - не смылится" обойдется! Ой дорого!..
БЛИНЫ С ИКРОЙ
На первое собрание акционеров родного металлургического комбината Иван Попелышко не пошел. "С моим огроменным в десять акций пакетом, что там робить - курей смешить?"
А робить-то было что. Банкет по окончанию собрания руководство закатило такой сверхшикарный, что мужики полгода вспоминали: водка "Смирнов", блины с икрой, коньяк и пельмени с лосятиной.
У Ивана сердце желудочным соком обливалось от досады. Наследующее собрание побежал вприскочку.
Сергей Кобзев на собрании скрывался от медленного яда жены.
В ночь после собрания он уезжал на рыбалку. Жена всю жизнь тихой ненавистью непереваривала крючки, поплавки, блесна и мужа при них. День накануне отъезда на лов превращала в каторгу. Не кричала, посуду об голову мужа не била, но придирками выматывала душу в лоскутья. И надо было терпеть изо всех сил: взорвешься - получишь шлагбаум перед носом любимого мероприятия. Серега подозревал, она даже на погоду влияла. Как рыбалка, так зимой заметелит вьюга, а летом - волна или машина ломается.
"Отсижусь на собрании", - сбежал Серега во дворец культуры.
Иван Попелышко узнал от электрика, что дискотеку уже готовят для банкета, и со спокойной душой пошел в зал заседаний.
Собрание катило по накатанной дорожке часа три. Отчетный доклад генерального директора комбината и руководителя акционерного общества господина Бомбасова, выступление зама по экономике и т.д. и т.п. Кто-то слушал, кто-то дремал, Серега Кобзев решал - на какое озеро лучше ехать.
Взбаламутил болото зам. директора по кадрам, господин Лопасев. Взбаламутил, аж пузыри пошли.
- Не пора ли нам посмотреть правде в глаза? - начал он. - Так ли уж все ладненько на комбинате, как мы тут слышали?..
И пошла писать деревня об устаревшем оборудовании, на котором без модернизации далеко не уедешь, о свертывании программы строительства жилья, о закрытии детских садиков.
"А ведь точно чешет!" - думали одни.
"В наше время из четырех директоров-производственников пятерых можно обливать этими помоями, - думали другие. - Правительственная вшивобратия по рукам и ногам душит своего производителя, чтоб забугорному не мешал. Какие тут садики? Свинье не до поросят, когда ее дерут в хвост и в гриву".
- Товарищ Бомбасов, - складно говорил Лопасев, - в новых условиях хозяйствования не может руководить должным образом.
- Не понял, чем мужик бабу донял? - сказал себе под нос господин Бомбасов.
А так как под носом у него стоял включенный микрофон, интимный вопрос получил огласку на весь зал. Многие акционеры под ним подписались, раскрыв от удивления рты на выступление господина Лопасева.
- А чем он ее донял? - спросил у соседа Иван Попелышко.
- Сексом, - отмахнулся сосед.
Бомбасов был, конечно, еще тот гусь, жизнью крученый, тертый и толченый. В былинные времена умел вырвать из глотки Москвы деньги на жилье, расширение комбината. Сам, конечно, тоже не в бараке прозябал. Что уж там говорить, себя не забывал. Но и сказать, что в два горла хапал, нельзя. И, чего не отнять, умел работать. В свои 58 лет о пенсии не думал. "Старый ногайский конь борозды реформ не испортит!" - похохатывал он.
- Предлагаю, - бросил в разворошенное болото последний камень Лопасев, - директором акционерного общества выбрать Андрея Петровича Шпака.
Зал загудел.
"Пошла вода в хату!" - подумал Серега Кобзев.
- Ты-то что язык проглотил? - толкнул в бок Шпака Бомбасов.
Они сидели в президиуме бок о бок.
Шпак был на 20 лет моложе Бомбасова. Из молодых, да пробивных. Долго верховодил комсомольской организацией комбината. Однажды в кабинете директора присел в кресло генерального, пока тот был в туалете. И мгновенно расперло в богатыря-начальника. Чуть было не начал хватать телефонные трубки, бить кулаком по селектору, вызывать, песочить, накручивать хвоста и растирать в порошок...
"Дождетесь, козлы, - поклялся, - сяду на это место!" После отмены комсомола Шпак с благословения Бомбасова организовал коммерческую фирму. Ворочал большими деньгами и потихонечку в компании таких же молодых и прожорливых скупал акции комбината, приближаясь к заветному креслу.
- Ты что язык проглотил? - толкнул его в бок Бомбасов.
- Сейчас скажу.
Шпак взошел на трибуну и честно сказал, что не может ответить отказом, если общество поручит ему возглавить комбинат.
"Вот тебе и блин с икрой на постном масле," - подумал Иван
Попелышко. Казалось до блинов со "Смирновым" осталось раз плюнуть выбрать старого директора на новый срок. И вдруг вместо банкета объявился новый кандидат.
Зал разломился на два лагеря. Трибуна раскалилась добела от пламенных речей. Одни Бомбасова смешивали с навозом, другие садили на божничку. Шпак обещал сделать из комбината общественно-показательное европейского уровня производство с райской жизнью для акционеров.
Однако голосов ему не хватало для реформ к райской жизни.
Как и Бомбасову не хватало, которого команда Шпака оттерла от микрофонов. Пока еще гендиректор побежал на балкон.
- Расходитесь! - кричал на головы акционерам. - Дальнейшее переголосование незаконно.
Акционеры начали расходиться. Навстречу в зал вошли автоматчики.
- Прошу вас, друзья, остаться! - вежливо попросил Шпак.
Акционеры остались. То ли из-за вежливости Шпака? То ли по причине суровых автоматчиков из охраны его фирмы.
- Гвоздарев! - кричал с балкона Бомбасов директору дворца. - Гаси свет! Выключай микрофоны!
- Гаси свет, кидай гранату! - прокомментировал Попелышко.
Гвоздарев заметался, как голый в баню. Кто знает, под кем завтра ходить? Свет выключил, микрофоны оставил.
- Гвоздарев! Свет! - скомандовал в темноту Шпак.
- Включите свет, дышать не видно! - веселился Попелышко.
Гвоздарев включил свет и выключил микрофоны.
- Собрание неправомочно! Я ухожу! - крикнул с балкона Бомбасов и ушел.
Гвоздарев включил микрофоны. Он хотел одного - домой.
- Друзья! - обратился к залу Шпак. - Мы не можем оставить комбинат без руководителя, потерпите, машина пошла за господином Яновским, уважаемым акционером.
- Жена дома прибьет! - крикнул с места Кобзев.
- Кому надо, товарищ Гвоздарев выдаст справки с печатями.
"Чтоб ему ни дна ни покрышки!" - думал о Яновском Попелышко. Он с утра ничего не ел, готовил емкости к банкету. Не помнящий старого добра желудок, не получив нового, жрал себя со страшной силой.
Месяц назад Яновский железно обещал своим тяжеловесным пакетом акций поддержать Шпака.
"Андрюша, - сказал на лесной полянке, перезаряжая ружье, - свалим мы этого старпера за милую душу!"
А сам накануне собрания влетел в аварию и переломал руки-ноги.
Когда собрание забурлило через край, Шпак подозвал начальника охраны, выдал пачку долларов и приказал: "Любыми средствами вырви Яновского из больницы! Но довези живым!" Переломанный Яновский лежал за 180 километров от собрания - в другой области.
Входы и выходы дворца культуры были перекрыты. В кабинете его директора выстроилась очередь к телефону.
- Почему вру! - кричал в трубку один акционер. - На собрании я!
- Скажи, что у нее и заночуешь, - подсказывал другой.
Бестелефонным акционерам директор дворца выдавал справки с печатями о местопребывании данной ночью, дабы охолонить пламенных ревнивцев от повторения подвигов Отелло и леди Макбет Мценского уезда.
- Мне бы штучки три с открытым числом, - подмигнул Гвоздареву Попелышко.
- Месяца на два, - тут же поддержали инициативу из очереди.
Серега Кобзев в очереди за справкой не стоял. Ему нужна рыбалка, а не клочок бумаги. Друзья заедут за ним домой в три ночи, а было уже двенадцать. И охрана торчала у каждой дырки на волю. Но кто ищет - обязательно найдет приключения на свою задницу. На втором этаже, в апартаментах президиума, в туалете, нашлась неохраняемая форточка. Кобзев за сценой, среди пыльных декораций, отыскал метров восемь капроновой веревки, завязал один конец за трубу в туалете и, как альпинист, спустился из собрания на землю.
"Свобода нас примет радостно у входа". Принял охранник, ткнув стволом автомата в бок.
