Григорий Горин - Хочу харчо (Рассказы, Монологи, Сценки, Пьесы)
Щукин замер. Только взгляд его испуганно перебегает с лица Щагина на портрет отца. В эту минуту входит Татьяна, неся на подносе чайник и чашки. Увидев Щагина, она останавливается.
Татьяна (улыбаясь). Андрей Петрович, здравствуйте! Я не видела, когда вы вошли… (Вглядывается в Щагина, лицо ее выражает растерянность. Мужу.) Андрей, кто это?
Щукин. Идиотский вопрос! Разве ты сама не видишь? Поставь чай и иди к себе.
Татьяна (сердито). Может, ты наконец объяснишь, что у нас в доме происходит?
Щукин. Когда выясню, я тебя позову. А теперь иди. (Тихо.) Очень тебя прошу, Танюша.
Татьяна ставит чай и, испуганно поглядывая на Щагина, уходит.
Послушайте, Щагин, кончайте маскарад и садитесь.
Щагин. С удовольствием. (Снимает бороду и усы, пододвигает к себе чашку.) Позволите?
Щукин. Пейте и объясните наконец, в чем дело.
Щагин. Я только того и хочу. (Отхлебывает чай.) Так вот, уважаемый Андрей Андреевич… Вы не против, что я вас по-прежнему буду называть Андреем Андреевичем?
Щукин. А как же еще?
Щагин. Вернее было бы — Олегом Васильевичем, но это пока вас будет путать. Так вот, Андрей Андреевич, ровно сорок лет назад мы родились с вами в роддоме номер шесть, что на Песчаной улице. Вы, конечно, не помните этого момента.
Щукин. А вы помните?
Щагин. Разумеется, нет, но сие установлено документально. Итак, сорок лет назад в этот самый день в роддоме номер шесть родились два мальчика: один — у жены молодого и талантливого ученого Андрея Петровича Щукина, другой — у жены не очень молодого и уж совсем не талантливого домоуправа Щагина Василия Ивановича. Каждый из мальчиков весил три кило, восемьсот граммов. Исходные данные вам ясны?
Щукин. Какие данные?! Говорите понятней!
Щагин. Я бухгалтер, Андрей Андреевич, и я люблю точность. Так вот, каждый из нас — а этими мальчиками, как вы уже смекнули, были мы с вами весил три восемьсот. Это очень важно, потому, знаете ли, что на бирочках, которые надевают на ручку младенцу, пишется вес его, фамилия матери, ну еще пол. Вес у нас был одинаков, пол — само собой, а фамилии похожи. Щукин Щагин, Щагин — Щукин. Малограмотный человек легко спутает, верно? А на наше несчастье, медсестра, что командовала нами в палате новорожденных, была не очень грамотной девицей. Она-то нас и перепутала. И вот вас, Олега Щагина, унес к себе домой мой отец, будущий академик Щукин, а меня, Андрея Щукина, утащил к себе папаша ваш, Василий Щагин, царство ему небесное.
Щукин (скептически улыбаясь). И кто ж вам поведал эту леденящую душу историю?
Щагин. Сама медсестра… Та, что перепутала. Варварой ее зовут. Варвара Куницына. Ошибку она обнаружила спустя пару дней после нашей выписки. Тут же, конечно, хотела пойти к родителям нашим, да не решилась.
Щукин. Это почему же?
Щагин. Испугалась ответственности. В общем, струхнула Варвара и промолчала… И много-много лет хранила эту тайну, хотя совесть мучала ее по ночам… И кары небесной боялась, ибо она женщина набожная.
Щукин. Имейте в виду, что я ни слову не верю!
Щагин (не слушая его). А год назад Куницына разыскала меня, упала в ноги и покаялась. И я стал искать вас. И вот нашел…
Щукин встает, задумчиво ходит по комнате. Щагин пьет чай.
Щукин. Послушайте…
Щагин. Если вам трудно называть меня «товарищ Щукин», называйте просто Андреем…
Щукин (зло). Перестаньте юродствовать! Вы никакой не Щукин, и никогда им не будете… Все это — плохо придуманная афера! Приходите первого апреля — вместе посмеемся!
Щагин. Куницына жива. Она на любом суде свой рассказ повторить может.
Щукин. А почему я должен верить какой-то выжившей из ума старухе?! Все равно это никакое не доказательство.
Щагин. А это? (Снова прикладывает к лицу усы и бороду.)
Щукин. Бросьте эти штучки! Я тоже так могу! (Выхватывает усы и бороду, приклеивает их себе на лицо.) Ну?!
Щагин (с улыбкой). На старика Хоттабыча смахиваете…
Щукин (подбегает к зеркалу). Ничего подобного! Очень похож на отца.
Щагин. Наверное!.. Хотите, я вам сейчас фокус покажу? (Имитируя съемку фотоаппаратом.) Посмотрите-ка сюда! Сейчас птичка вылетит! Внимание! Оп!! Готово! (Лезет в карман, достает фотографию). Снимочек получите!
Щукин (разглядывает фотографию). Кто это?
Щагин. Папаша ваш, Василий Щагин. Как две капли!
Щукин (растерянно). Это все равно… не имеет значения!
Щагин. Конечно! Но согласитесь, что как-то неладно получается: вы на него похожи, а я — вылитый академик Щукин! С чего бы?
Щукин. Ну и плевать на это! У меня есть друг — вылитый Чарли Чаплин, однако он же не лезет к нему в сыновья!
Щагин. Кто знает… может быть, и напрасно… (Встает.) Ладно! Есть еще одно доказательство. У сына Щукиных при рождении была обнаружена крупная родинка на левом боку. Об этом записано в истории родов. Мама знала про нее, но забыла, а вспомнив, данную родинку на теле сына не обнаружила. Она спросила врача, а тот сказал, что родинка, очевидно, сошла… (Многозначительно.) Но родинки не схо-дят!! Прошу убедиться! (С торжествующим видом поворачивается боком к Щукину и задирает рубашку.)
Щукин разглядывает родинку. Из соседней комнаты выходит Татьяна. Увидев мужа в бороде и усах, а гостя — с задранной рубашкой, она в ужасе замирает.
Татьяна. Что это?!
Щагин. Пардон! (Поспешно приводит себя в порядок.)
Щукин (кричит). Татьяна, уйди!
Татьяна (кричит). Я хочу знать, что здесь происходит!
Щукин. Ничего не происходит. Мы просто беседуем.
Татьяна. Беседуете? А почему ты в таком виде, и почему ты смотришь туда?..
Щукин (снимая усы и бороду). Танюша, милая, иди к себе… Я тебе потом все объясню. У меня очень важный разговор.
Татьяна (всхлипывая). Андрей, что случилось? Кто этот человек? Что ему от нас надо?!
Щукин (выпроваживая ее). Только не надо расстраиваться. Ничего особенного не происходит. Это мой старый друг, у меня с ним деловой разговор.
Татьяна (всхлипывая). Ты врешь!
Щукин. Ну, вру… Ну какая разница? Ну посиди немного у себя в комнате. Я тебя очень прошу…
Татьяна (с ненавистью глядя на Щагина). Если он опять будет раздеваться…
Щукин. Не будет! Зачем ему? Ну что он, ненормальный? Я все тебе потом объясню. (Закрывает за ней дверь.)
Щагин (глядя вслед Татьяне). Бедная женщина. Такое, конечно, может потрясти… А кабы она знала, что впереди…
Щукин. Послушайте, Щагин…
Щагин (поправляя). Щукин!
Щукин (решительно). Нет, Щагин!
Щагин. Господи, да неужели вы все еще не верите?
Щукин. Это не имеет значения, верю я или нет! По паспорту вы — Щагин!
Щагин. Ну предположим.
Щукин. Так вот, Щагин, если даже поверить, что во всем, что вы здесь рассказали и показали, есть хоть десять процентов правды, то вы должны понимать, что это дело не шуточное!
Щагин. Да уж какие тут шуточки!
Щукин. Меня интересует, что вы собираетесь делать.
Щагин. Это вопрос сложный. Я год над ним голову ломал. Не так-то легко в нашем возрасте вдруг узнать, что ты не тот Федот. Папа, оказывается, тебе не папа, мама — не мама, жил ты, оказывается, в чужом доме, а в твоем-то доме вырос чужой мальчик, и твои родители ему варенье на хлеб мазали… Когда эта старушка Куницына мне все рассказала, я ведь чуть умом не тронулся! Убить ее хотел… Ей-богу! А все почему: жизнь свою вспомнил… Жизнь свою, которую прожил по вашей вине…
Щукин. При чем здесь я?
Щагин. Согласен! Вы ни при чем, хотя, родись вы с другим весом или с другой фамилией…
Щукин (перебивая). Вы тоже могли родиться с другой фамилией!
Щагин. Конечно! Наконец, я или вы могли родиться девочкой — и все! Каждый был бы на своем месте! А так вы украли мою биографию и взамен подсунули свою. А ваша судьба, которая на мою долю выпала, была нелегкой. Ох нелегкая это была жизнь, Щагин!
Щукин (жалобно). Не называйте меня Щагиным, умоляю…
Щагин (сердито). Не нравится? А мне-то не приходилось выбирать. Я был Щагин, сын Василия Щагина — и точка! И никаких вариантов! Вася Щагин, ваш уважаемый папаша, был мужчиной свирепым и к тому же алкоголиком. Ух и лупцевал же он меня под пьяную руку! И мамашу вашу терроризировал, прекрасную, между прочим, женщину… Фотографию хотите посмотреть?
Щукин (нерешительно). Покажите…
Щагин (доставая фотографию). Вот тут вся семейка… Вот — я, вот мама, вот — папаша. Здесь он еще молодой!
Щукин. Ну и физиономия!
Щагин. Да нет, физиономия как физиономия! На вашу похожа.
Щукин. Бросьте! (Подбегает к зеркалу.) Ничего общего!
Щагин. Чего уж тут отказываться, Щагин? Дело не в физиономии! Характер у него был поганый. И меня он не любил, хотя и не чувствовал во мне чужого… «Я, — говорил он мне часто, — шельма! И ты, Олег, шельмой растешь! И я тебя пороть буду, потому как себя мне пороть несподручно!» И ведь порол! Из дому я часто убегал, учился плохо… Да бросьте вы в зеркало-то смотреться! Я ведь вам вашу жизнь рассказываю… Ну вот. Потом работал. Работать приходилось много. Мать болела часто, отец совсем спился… Окончил бухгалтерские курсы, бухгалтером несколько лет штаны просиживал. Потом счет липовый подписал. Судили. Защитник на суде, между прочим, заявил, что я рос в трудных условиях. Все равно два года дали. Вернулся — мама умерла, а отец живуч — на шее сидел. Только три года назад прибрал его господь… А у меня вся жизнь поломана. Ни семьи, ни детей, работаю бухгалтером в домоуправлении… По отцовской линии пошел… (Пауза.) Ну как, нравится?
