Записки ГПДшницы - Ольга Панина
Третий день – пятница, иду, как боец спецназа. В сумке шары и краски, вата, сушки, три пары детских рукавичек, тетради для черновиков, в голове, все тот же «Терминатор», но чувствую, что уже часть 2-я. Тяну железную дверь, о! сегодня рыба, много рыбы, пытаюсь привести легкое головокружение в норму, поднимаюсь, меня начинают узнавать люди, но не здороваются, наверное, не доросла еще. Может быть. легкое сумасшествие в моих глазах наводит их на мысль, или я свое «Дотяни до лета» где-то сказала вслух. Думать некогда, иду. Иду быстро, т.к. понимаю, что дверь снимается с петель именно в моем классе. Учителя уже нет, есть они. Видели скворечник, из которого торчат клювы? Обычно их 2 или 3, а это 25, один заболел, боюсь, не из-за моих ли прогулок, т.к. других-то прогулок у детей нет. Именно в школе я начала жутко бояться, что из-за моих неправильных действий пострадает чей-то ребенок. Родители, которым лень положить ребенку сменные штаны или шарф в сумку, которым некогда завязать шею на морозе, у которых очень много работы, сразу находят виноватого в их бедах. И я знаю, кто этим кто-то будет в этот раз. Собираемся на улицу, всего третий день, а ощущение, что я всю жизнь застегиваю куртки, заправляю брюки в ботинки, завязываю шарфы. Так, нет пуговицы, надо пришить, как вернемся, нет перчаток? Бери мои. А чего мы будем делать? А чего сегодня? Так, быстро вы привыкли, к «чему-нибудь».
– Внимание – внимание, сегодня у нас исследовательская работа!
Мозг: какая? Ты чего несешь? Думай – думай, они уже здесь.
– Ребята, сегодня мы изучаем деревья нашего сада. Мальчики считают – березы, а девочки клены! Раз-два-три, начинаем!
Мозг: женщина, какие деревья? Зима, им по 7 лет, они не знают, как различать деревья зимой… иди сама считай, 2-3-6, нет, это яблоня. 3-5-7, это клен или тополь! Что делать? Считаю деревья, считаю детей, что я делала на математике? Спала? Как сосчитать деревья с детьми? Вместе или отдельно! Стоп, полтора часа, 24, где еще один? или одна? Кого нет? Все есть! Нет, нет одной шапки! В голове мысли носятся, где? Где ребенок! Так, родить нового я до 6 не успеваю, придется искать этого. Считаю 28! Вы начали размножаться делением? 1 Ж -1Ж! заходим!
Было заветное слово – «1 Ж»! Поему я не пользовалась им раньше? Зачем я учила их имена, а родители, надо сказать, были с фантазией, Сережками и Машками в классе даже не пахло. Заходим, куча с шапками меньше, пытаюсь мотивировать детей к развешиванию вещей завтрашним походом на гору (наивная), не пользуюсь методом «вот вы у меня все», который, как объяснили потом мне педагоги, работал на 100 %. Ох, где этот учебник по реальной психологии, где есть рецепты реального мира, а не идеальной жизни о улыбающейся и сверкающей на солнце винирами воспитательницы, с локонами и в розовом платье, наклоняющейся к Майклу с просьбой о прочтении текста по ролям… Увлекалась.
Чтобы вам стало понятно забегу вперед и расскажу, чем отличается воспитатель детского сада от воспитателя в школе. В детском саду воспитатель, это существительное – наставник, педагог, путеводитель, вторая мама, т. е. главный член не только предложения, но и всего происходящего в детском саду. А в школе воспитатель, это причастие, действие с признаком, так сказать. Это бегающий, догоняющий, читающий, одевающий, разнимающий, носовытирающий, успокаивающий, развлекающий, урокипроверяющий, всехудовлетворяющий человек. Более того, воспитатель в школе называется ВГПД. Чаще всего нас называли ГПДшники, тогда я чувствовала себя немного кгбшником и фсбшником, вернее это мне хотелось иметь принадлежность к силовым структурам. А на самом деле мы были просто гпдшки, произносится это так же противно, как и читается «гэпэдэшки». Редко в число воспитателей шли люди по призванию, чаще всего это педагоги, которым не хватило часов, или не в той очереди стояли, или лицом не вышли. Те, кого сократили, перевели, кто ждет хорошего места, т.к. продленку хорошим местом назвать трудно. Со стороны все просто, но, ни один из бывших, туда вернуться не захочет. Кто работал в ГПД, тот в Камеди не смеется. Он там выступает, вполне мог выступать, любым из резидентов.
Спасало ощущение, что завтра пятница, и это значит, что лето еще ближе. Теплеет на душе, скоро лето. А давайте дети, порисуем! Очередная глупая затея. Все бегут, рисуем лето, дети, рисуем лето! Лужи краски растекаются по партам, носы зеленеют, манжеты с красными брызгами, на лбу написали «конь». Новоиспеченный кентавр воет, я усиленно тру влажной салфеткой, дети визжат. Всем весело. Я это не все. Так, Репины-Малевичи, отставить художества! Уборка. Молча мою парты, ненавижу весь мир, они читают. Начали понимать мое настроение по молчанию, ну уже хоть что-то.
Вечер, родители забирают грязных детей, но мои скромные попытки рассказать о творческих наклонностях Розалии и Рудольфа, игнорируются и приправляются взглядами на красные капли на манжетах и рубашках.
Выключаю свет. Не могу идти. Сажусь на ковер, с которого только смела крошки от сушек. Раскачиваюсь в такт внутренней мелодии «скоро лето-скоро лето» понимаю, что вкус морских брызг на губах – это слезы. Достаю обломок сушки и плачу, ем и плачу. Прошел час. Дома уже ждут меня. Им не понять, что я вернусь с войны. С войны между собой и собой, и детьми. Получается, что я воюю с чужими детьми. Кто-то воюет с моим сыном, кто-то воевал со мной. Система строго подчинения правилам, могу- надо, хочу-не интересно, сел-встал. Что я делаю? В этот момент, мерное мигание фонарей на ёлке вывело
