Сью Таунсенд - Страдания Адриана Моула
И как это папу угораздило на ней жениться?
13 апреля, вторник
После “Перекрестков” спросил у отца, зачем он женился на маме. Что тут началось! Прорвало человека. В один момент выплеснул все обиды и унижения, накопившиеся за пятнадцать лет.
– Умоляю, Адриан! – простонал он. – Не повторяй ошибок отца. Не дай тебе бог пойти на поводу у женского тела. Пусть его красота не затмит для тебя характер и дурные привычки женщины.
Оказывается, он познакомился с мамой, когда в моде было мини. Если верить отцу, в те времена у мамы ноги что надо были.
– В мини-юбках, сынок, бабы выглядят чертовски уродливо, так что твоя мать на их фоне казалась красавицей из красавиц.
Я был потрясен до глубины души. Это что ж получается? У меня не отец, а сексуальный маньяк какой-то! Лично я люблю Пандору за ее выдающийся ум и отзывчивое сердце. Сказал об этом папе, а он загоготал так мерзко и говорит:
– Угу, угу! А если бы твоя Пандора была страшна как смертный грех? Держу пари, ты и не плюнул бы в ее сторону, будь она хоть чертов Эйнштейн в юбке или сама мать Тереза.
Наш первый мужской разговор папа закончил словами:
– Вот что я тебе скажу, парень. Не вздумай жениться, пока не проведешь со своей пташкой месячишко-другой в спальне. И приглядывайся к ней, приглядывайся. Зашвырнет трусики в угол и оставит там больше чем на три дня – ноги в руки и дуй от нее, будто за тобой черти гонятся!
14 апреля, среда
Хозяйка спаниелихи Мици потребовала, чтобы мы не подпускали пса к ее собачке. Мама в ответ сказала, что сторонники либерализма (мы то есть) не ограничивают собачью свободу, поэтому пес имеет полное право гулять где ему вздумается.
Хозяйке спаниелихи миссис Кармайкл это не понравилось. Она пригрозила, что “если пес будет и дальше домогаться Мици”, то она (в смысле, миссис Кармайкл) заявит на пса в полицию. Мама расхохоталась:
– Чего мелочиться-то. Валяйте, строчите уж сразу кляузу в Верховный суд!
Через полчаса заявился мистер Кармайкл. Сказал, что Мици готовится к “Крафтсу” (3), поэтому любые волнения ей категорически противопоказаны. А мама как рявкнет:
– Больше мне делать нечего, как торчать тут с вами столбом и обсусоливать шашни коккер-спаниелихи и дворняги, черт бы побрал обоих!
Я подумал, что мама об ужине вспомнила. Как же, держи карман шире! Умотала на кухню и уткнулась в “Гардиан”. От корки до корки прочитала, я проследил. Пришлось снова открывать консервы с тунцом.
15 апреля, четверг
Проснулся в четыре утра от жуткой зубной боли. Проглотил шесть таблеток детского аспирина. В пять утра разбудил родителей и сообщил о своих нестерпимых страданиях.
– Сам виноват, – прогундел отец. – К зубному нужно ходить. Тебя три раза записывали, а ты все волынил.
В полшестого попросил папу отвезти меня в неотложку, а он только на другой бок перевернулся. Ему-то плевать, у него своих зубов не осталось.
Сидел на кровати и смотрел, как светлеет небо. Везет же птицам, у них зубов вообще нет. Когда они завели свой галдеж, я дал зарок ходить к дантисту четыре раза в год.
Проснулся в девять. Вернее, мама разбудила и сказала, что записала меня к зубному “с острой болью”. Зуб уже прошел, поэтому к этому извергу решил не ходить.
16 апреля, пятница
Проснулся в три ночи. Зуб разболелся со страшной силой – никакой мочи терпеть. Собрал все мужество, чтобы страдать молча, но не удержался и завыл. Наверное, очень громко, потому что папа ввалился ко мне и приказал умолкнуть. Никакого сострадания к человеческой беде. Родной сын терпит муки, а ему все до лампочки. Главное – выспаться перед чисткой канав. У себя в спальне отец поскользнулся на “Космополитене”, который мама, по своему обыкновению, бросила на пол. От папиной ругани проснулся пес, поднял лай и разбудил маму. Потом птицы, гады, закаркали. Короче, мне так и не удалось сомкнуть глаз. Второе утро подряд наблюдал, как бледно-серые пальцы рассвета раздвигали ночную мглу.
17 апреля, суббота
Остался в постели. Зуб болит дико.
От родителей сочувствия не дождешься. Талдычат как заведенные: “Надо было пойти к зубному, надо было пойти к зубному”.
Позвонила Пандора, завтра обещала заскочить. Спросила, что мне принести. Я заикнулся о батончике “Марса” – самое то для больного человека. А она говорит (между прочим, могла бы и поласковее):
– Совсем чокнулся, Адриан? У тебя и так все зубы сгнили!
Пес целый день скулил под воротами Мици. Оголодал, бедняга. Ко всему прочему, никто его сегодня не покормил.
18 апреля
Первое воскресенье после Пасхи
Только что ушла Пандора. Я больше так не могу. Жизнь утекает, оглянуться не успеешь, как помрешь девственником.
С отчаяния написал Тетушке Кларе в “колонку страданий”.
Дорогая Тетушка Клара!
Пишет Вам школьник пятнадцати лет. Бабушка часто говорит, что я довольно привлекательный и выгляжу старше своего возраста. Я единственный плод неудачного брака (еще есть собака). Обращаюсь к Вам вот с какой проблемой: я страстно влюблен в девочку старше меня (на три месяца). Мы учимся в одном классе, но она выше (дело не в росте, я имею в виду положение в обществе), хотя и говорит, что это неважно. До сих пор наши отношения нас устраивали, но в последнее время я постоянно думаю о сексе. Я вообще больше ни о чем не могу думать. Не раз пробовал успокоить свою бунтующую плоть самостоятельно. Если немножко – то ничего, а потом рука устает и хочется спать. Я считаю, что секс (в разумных пределах) пошел бы мне на пользу. А я вместо того, чтобы сосредоточить внимание на учебе (скоро экзамены), смотрю в зеркало и считаю прыщи. Я уже испробовал все эротические приемы, но моя любимая отвечает мне отказом. Говорит, что нам еще рано этим заниматься.
Чтобы не произвести на свет нежеланного ребенка, Тетушка Клара, я обещаю всегда надевать защитный вибратор.
С уважением, из самого сердца Британии,
Отчаявшийся Поэт.
19 апреля, понедельник
На уроке обществоведения провели классный диспут о Фолклендах.
Пандора внесла дельное предложение:
– Наш класс выступает против применения силы на Фолклендских островах!
Диспут прошел на высоком уровне (как ни странно). Я произнес зажигательную речь в защиту нового движения. Подпустил цитат из “Жизни животных” и “Гроздьев гнева” (4). Пока шел на место, звучали бурные аплодисменты.
Барри Кент толкнул речь против движения. “Я… ну это… короче… по мне, так это… надо долбать по Аргентине”. Недоумок хренов. Сам ни черта не смыслит, за папашей повторяет как попугай, а его наградили шквалом аплодисментов. Стоя!
В полтретьего иду к дантисту. Везет как утопленнику.
* * *
16.00. Лишился переднего зуба! Дантисту, кретину австралийскому, лень было лечить, так он взял и выдернул. А потом еще, гад, завернул зуб в салфетку и сунул мне. На память! Я, конечно, возмутился:
– У меня ж теперь дырка!
– Переживешь. Уотфорд тоже с дыркой разгуливает. Уотфорду можно с дыркой ходить, а тебе нельзя?
Я учтиво спросил, когда вырастет новый зуб. Этот осел отвернулся и забубнил себе под нос. Кажется, обзываться стал – “англичашки, болваны чертовы”. Что-то в этом роде. А на вопрос, между прочим, так и не ответил.
Пока я плелся к двери, держась за замороженную челюсть, он успел еще одну подлянку подложить. Нанес удар в спину.
– Часто, – говорит, – вижу, как ты из школы возвращаешься. Сколько уже “Марсов” слопал, а-а? К тридцати годам без зубов останешься, малец, помяни мое слово.
С этих пор клянусь ходить из школы другой дорогой. Фиг он меня увидит.
20 апреля, вторник
Дожил. Теперь моей физиономии самое место на доске полицейских объявлений “Разыскивается преступник”. Адриан Моул – серийный убийца. Мама очень злится, прям буйствует. Написала дантисту письмо, чтоб вставил мне зуб бесплатно.
В школе что творилось – даже вспоминать не хочется. Барри Кент пустил по классу кликуху “Дырявый Моул”. Остальным только того и надо, давай зубы скалить! Даже Пандора поддалась на провокацию. Целый день держалась холодно, даже не заговорила ни разу. На физике послал ей записку: “Ты меня еще любишь?” Она ответила, что будет любить меня до тех пор, пока Гибралтар принадлежит Британии.
21 апреля, среда
В “Новостях” только что передали, что испанцы требуют вернуть себе Гибралтар.
22 апреля, четверг
С утра не нашел в себе сил показаться в школе с дыркой, поэтому не вставал до 12.45. Попросил маму написать объяснительную записку. Записку отдал мисс Фоссингтон-Гор перед вечерними занятиями. Она ее от злости чуть не разорвала. А когда прочитала, ткнула мне.
