Евгений Мин - Другие времена

– Ребенок не должен. Я утверждаю. Ребенок не имеет права.

– Простите, Кирилл Петрович, – засуетилась бабушка, – он еще маленький. Иди спать, Глебушка, тебе пора.

Глеб очень охотно, хотя и не любил рано ложиться, ушел в комнату, где они жили с дедушкой Васей, разделся, лег в постель, укрылся с головой и уснул.

Во сне он видел молодого, красивого адмирала в мундире с широким белым поясом и золотыми погонами на плечах. Почему-то этот адмирал говорил выстроившимся перед ним матросам таким простуженным голосом, словно он съел сто порций мороженого:

– Ребенок. Не должен. Ребенок не имеет права.

А матросы – вот что было уж совсем непонятно – дружно кричали «ура!».

Рано утром Глеба разбудила бабушка. Она была в праздничном платье и очень красиво причесана.

– Вставай, скорее вставай, Глебушка! – торопила она Глеба. – Умывайся, позавтракаем и поедем.

Во время завтрака бабушка тоже очень спешила. Альма тревожно поскуливала - так же, как скулила, чувствуя приближение грозы.

Бабушка надела на Глеба самый красивый костюмчик, матроску и бескозырку с надписью «Отважный», смочила и причесала ему волосы и, взяв за руку, шепотом произнесла: «Идем».

Шли они с бабушкой очень быстро. То и дело бабушка боязливо оглядывалась назад. Альма бежала впереди, я Глеб спросил:

– Баб, Альму возьмем?..

– Нет, – строго сказала бабушка, – с собаками туда нельзя.

В электричке бабушка объяснила Глебу: они едут в милицию, где Глеба пропишут. Это означает, что его имя, отчество и фамилию занесут в домовую книгу. Так поступают со всеми мальчиками, и пусть Глеб не боится милиции и ведет себя там прилично, не болтает ногами, не задает лишних вопросов. Смешная бабушка! Вот еще! Станет Глеб бояться милиции. Ничего в ней нет страшного. Комаровский милиционер, усатый Александр Степанович, дружил с дедушкой Васей, сидел на скамеечке у них в саду и рассказывал, как в Ленинграде он ловил бандитов, грабивших магазины и кравших у граждан личные вещи, как ему прострелили правую руку, а он левой сбил с ног опасного преступника и задержал его.

– А у нас в Комарове нет опасных преступников? – спрашивал Глеб.

– Нет, – с тайным сожалением отвечал Василий Егорович, – у нас одни пьяницы.

И уговаривал, когда Глеб вырастет, пойти служить в милицию, а Глеб отвечал:

– Нет, я буду космонавтом.

– Вот, – дергал себя за ус милиционер, – все они в небо рвутся, а на земле кому же?

В Ленинграде, прежде чем пойти в милицию, бабушка Таня и Глеб направились к маме на работу. Бабушка усадила Глеба на стул рядом с вешалкой, где на крючках висели пальто, шляпы, береты и одна-единственная кепка. И все это сторожила крепко спавшая толстая тетенька.

Пока бабушка звонила по телефону, Глеб наблюдал за толстой тетенькой и ждал, что вот сейчас появится бандит, украдет пальто с вешалки, и очень жаль, что здесь нет усатого Александра Степановича. Интересно бы посмотреть, как он стукнет бандита левой рукой в живот и тот, согнувшись пополам, упадет на пол.

Появилась мама. Какие-то матерчатые чехольчики закрывали ее руки до локтей.

– Мам, – спросил Глеб, – почему у тебя такие руки, а у бабушки другие?

Бабушка была в платье с рукавами до локтей.

– Не задавай глупых вопросов, – сухо ответила мама, одернула куртку, вздувшуюся у Глеба на животе, и стала разговаривать с бабушкой.

Глеб не слушал их, продолжал смотреть на спящую у вешалки тетку и вдруг задрожал, увидев, как худой длинный парень со злым лицом спустился по лестнице, снял пальто и кепку с одного из крючков и быстро зашагал к выходу.

– Мам, бандит! – закричал Глеб, подбегая к маме.

– Где? – не поняла мама.

– Вон, – показал Глеб на длинного парня, выходившего на улицу. – Он украл с вешалки пальто и кепку, я видел.

– Бандит?! – засмеялась мама. – Что ты, Глебка, это наш главный бухгалтер. Он очень честный.

Бабушка и мама закончили разговор. И бабушка, которая все перепутала, вместо того чтобы идти в магазин игрушек покупать подарок Петьке Троице, потащила Глеба покупать торт.

– Баб, – ныл Глеб, – зачем торт?.. Петька не любит...

– Кроме Пети есть еще и его мама, – сказала бабушка.

– Так не она же сегодня родилась, а Петька, – объяснил Глеб, но бабушка сказала:

– Без мамы не было бы и Пети.

С этим Глеб не спорил. Он знал, что без Альмы не было бы щенков, которые теперь взрослые собаки, живут в разных местах, и Альма их знать не хочет. У собак все было не так, как у людей.

Глеб терпеливо ждал, пока бабушка выстояла очередь, а затем повел ее в игрушечный магазин. Там у него глаза разбежались.

– Баб!.. Купим железную дорогу... Не, лучше «Ракету». Не... «Восток-два».

Но бабушка остудила его:

– Нет, Глеба, у нас нет столько денег.

Купили они автоматический пистолет.

У самого здания милиции бабушка остановилась и сказала:

– Глебушка, если они спросят, где ты живешь, скажи – в Ленинграде, с мамой, на Московском проспекте.

– Значит, соврать?

Бабушка покраснела. Вот уж чего Глеб от нее не ожидал.

– Нет, нет, это не ложь... Там же твой дом, ты будешь жить там. Но скажи, что сейчас уже живешь, давно, пять лет.

– Ладно, – сказал Глеб, – это тебя Кирилл Петрович научил? Он такой...

– Нет, – решительно сказала бабушка.– И не смей о нем плохо думать. Он твой дедушка.

– У меня дедушка Вася, – упрямо сказал Глеб, – а он Кирилл Петрович.

– Не болтай глупостей! – рассердилась бабушка. – Говори, что тебе сказано, ты еще маленький.

С этим Глеб нехотя согласился, вспомнив, как он принял очень честного бухгалтера за бандита.

Бабушка и Глеб поднялись на второй этаж. На одной из дверей бабушка прочла вслух надпись на дощечке: «Инспектор паспортного отдела А.П.Толченова» и задумчиво сказала:

– Интересно, как ее зовут – Анна или Александра?

– Может, Альма? – сказал Глеб.

– Не глупи, – рассердилась бабушка и осторожно постучала в дверь.

– Войдите! – раздался женский голос.

Бабушка и Глеб вошли в большую комнату. За столом сидела красивая и строгая тетя в сером, как мышь, кителе в погонах с одной маленькой звездочкой.

– Здравствуйте, товарищ капитан, – сладким, кремовым голосом сказала бабушка.

– Я не капитан, а младший лейтенант, – сказала красивая строгая тетя, и голос у нее был холодный, не такой, конечно, как у Кирилла Петровича, но от него тоже можно было замерзнуть.

– Извините, Анна Петровна, – наугад сказала бабушка.

– Александра Петровна, – поправила ее тетя в мышином мундире, – называйте меня товарищ младший лейтенант и садитесь.

Бабушка села. Присел и Глеб подальше от стола.

– Что у вас? – спросила товарищ младший лейтенант, в упор глядя на бабушку.

– Мальчик.

– Вижу, что не девочка. Ваш?

– Мой, – с гордостью произнесла бабушка, потому что Глеб сидел очень прямо и не болтал ногами.

– Ваш? – удивилась тетя-милиционер.

– Внук, – объяснила бабушка. – Я хочу прописать его.

– Почему не пришли мать или отец? – спросила строгая красивая тетя.

– Видите ли, – неуверенно начала бабушка и принялась объяснять, что у мамы Глеба конец квартала, разные важные государственные заказы, так что не вырваться даже на минутку. Отец Глеба уехал в экспедицию на раскопки какого-то мертвого города.

Бабушка говорила долго и путано. Глебу стало ужасно скучно в этой пустой комнате, захотелось домой в Комарово.

Строгая тетя слушала бабушку не перебивая и, когда та окончательно запуталась, остановила ее:

– Хватит!

Посмотрев на Глеба, она приказала:

– Мальчик, подойди сюда!

Глеб подошел к столу, держа автоматический пистолет направленным на тетю, но она не испугалась.

– Как тебя зовут, мальчик?

– Глеб.

– Фамилия?

– Воронцов.

– Отчество?

– Юрьевич.

– Сколько тебе лет? Где ты живешь?

Этот вопрос она произнесла очень сурово, глядя прямо на Глеба, и он, должно быть испугавшись такого строгого взгляда, выпалил:

– В Комарове. Мне пять лет и два месяца.

– На какой улице? С кем? – продолжала стрелять в него вопросами строгая тетя.

– Озерная, тридцать один. С дедушкой Васей, бабушкой Таней и Альмой.

– Альма это кто?

– Собака.

– Это неважно, – сказала строгая тетя. – Давно ли ты там живешь?

– Как родился. Нет, кажется, мне был один год, когда я приехал, – сказал Глеб и посмотрел на бабушку.

Щеки ее сделались красными, лоб оставался белым, и бабушка была похожа на редиску.

Тут Глеб вспомнил наставления бабушки и затараторил:

– Я живу с мамой на Московском проспекте.

– Стыдно! – сразила его метким выстрелом строгая тетя. – И вам, гражданка бабушка, должно быть стыдно учить ребенка лгать. Садись, Глеб!

– Я не ребенок, – вмешался Глеб. – Я сам...

Ему очень хотелось выручить бабушку.

– Молчи! – приказала тетя-милиционер, так непохожая на усатого милиционера Александра Степановича.