Михаил Задорнов - Вдруг откуда ни возьмись
Я решил готовиться ко сну. Но в это время раздался звонок в прихожей. Я открыл дверь. В квартиру, не здороваясь (по-английски), ворвались санитары с носилками.
– Вы кто? – ошарашенно спросил я.
– Мы всем справки даем! – ответили они.
Было тихо и звездно, когда меня выносили. На душе было спокойно. Единственное, что огорчало, – кому– то так и не завезли сыр.
1993 год
Замечательный день
Украшенная разноцветными лентами «Чайка» остановилась у подъезда. Сначала из дома вышли довольные родители; за ними – сами виновники торжества; наконец, нарядные друзья, родственники. Кавалькада машин во главе с «Чайкой» торжественно потянулась к загсу.
В загсе пришлось ждать. Но это не огорчало. Слишком долгожданным был для них этот день. Нарядная и торжественная хозяйка зала регистрации встретила их профессионально приветливо.
– Уже по вашим лицам, – сказала она, – я вижу, что решение, к которому вы пришли, не случайное. И я не сомневаюсь в подлинности ваших чувств. Пускай же этот день запомнится вам на всю вашу жизнь! И он запомнится вам! Я уверена в этом! День вашего развода!
Волнению не было предела. Три месяца назад он сделал ей это предложение – развестись! Как она обрадовалась! Тут же позвонили родителям – обрадовали стариков. Радостное событие решили отпраздновать, поэтому уже на следующий день подали заявление. Но желающих было много. Пришлось ждать, готовиться, считать дни.
– А теперь, – хозяйка зала регистрации обратилась к ней, – согласны ли вы развестись с вашим мужем?
Она немного подумала, потом счастливо ответила:
– Да, согласна!
Он, как и подобает настоящему мужчине, ответил сразу, не думая.
– Тогда, – обратилась женщина уже к нему, – снимите кольцо с руки вашей бывшей супруги и бросьте его на это серебряное блюдечко.
Кольцо не снималось. С тех пор как они были здесь в прошлый раз, она носила его постоянно. От бесконечных стирок, мытья посуды, уборок квартиры пальцы изменились. Особенно в суставах.
Кто-то из гостей пошутил: мол, ничего страшного, волнуется, все-таки в первый раз снимает. Еще научится!
Наконец ее кольцо звонко упало на серебряное блюдечко. Рядом послушно легло его кольцо. В зале раздались аплодисменты, а женщина-регистратор торжественно объявила их брак расторгнутым навсегда. Когда выходили из зала, оркестр играл марш Мендельсона в миноре. В соседней комнате пили шампанское, били бокалы и рвали фотографии. Особенно рвал их местный фотограф.
А после загса, по их обоюдному желанию, кавалькада машин двинулась по городу. Им в последний раз захотелось вместе взглянуть на те улицы, по которым гуляли столько лет, на магазины, где в первые годы супружеской жизни покупали все для новой квартиры. Долго смотрели на город с Ленинских гор.
– Ты такая красивая сегодня, – сказал он. – Это платье, оно так идет тебе. Я никогда не думал, что ты можешь быть такой красивой.
– А я никогда не думала, что ты можешь быть таким веселым, предупредительным и заботливым! – улыбнулась она и поправила руками разметавшуюся от ветра вчерашнюю трехчасовую прическу, из-за которой сегодня ей пришлось спать сидя.
А дома их уже ждали накрытые столы. Первый тост по традиции говорили свидетели.
«Да, они действительно холодно жили последнее время. Его ничего не интересовало, кроме своей работы. За три последних года они всего раз сходили в кино. Два раза были в прачечной. Но там им нагрубили. С тех пор вовсе перестали выходить в свет вместе. Дома он всегда чувствовал себя одиноким, а у нее не было времени помочь ему в его одиночестве. После работы она крутилась по хозяйству, ходила при нем непричесанной, в стоптанных тапочках и заношенном халате. Чтобы не раздражаться, он и вовсе перестал замечать ее, словно она постоянно была при нем в шапке-невидимке...»
Тост был долгим, поэтому «Сладко!» гости кричали особенно громко.
Под дружеские и продолжительные аплодисменты они по-товарищески пожали друг другу руки.
– У тебя потрясающие духи! – сказал он, садясь обратно за стол. – Откуда?
– Как-то с аванса купила. Мне года три назад зарплату повысили. Вот решила купить! – Она заботливо положила ему в тарелку салат. – Попробуй... Этот рецепт я сама изобрела!
– Замечательно! – одобрил он. – Раньше ты такой не готовила...
– Повода не было. Праздника какого-нибудь ждала. Вот еще тарталетку возьми.
– Спасибо, спасибо... – поблагодарил он. – И что, намного повысили?
–Что?
– Зарплату...
– Как всегда после защиты...
– Ты – кандидат наук?!
Тарталетка выпала из рук и шлепнулась на пол по закону тарталетки – паштетом вниз.
– Опомнился... Не поднимай, я потом уберу. Возьми другую. Вот эту... Я уже докторскую заканчиваю!
Их разговор прервал его отец тостом, который был обращен к ее матери.
– Наконец-то я никогда больше не увижу вас в своем доме! – сказал он. – Какое счастье!
Развеселившиеся гости им тоже кричали «Сладко!». И они на радостях жали друг другу руки гораздо дольше своих детей.
– Когда-нибудь я буду гордиться тобой! – сказал он, когда тост окончился.
– А я – тобой! Говорят, ты получил отдел. Это правда?
– Ну, это уже давно... Скоро мне второй дадут!
– Вот видишь! Я еще до свадьбы в тебя верила и всегда говорила, что ты далеко пойдешь.
– В таком случае у меня есть предложение, – сказал он, – давай выпьем за нас с тобой. Все-таки десять лет... Почти не ссорились. Оба столько успели... Словом, есть за что! Верно?
– Верно! – сказала она.
– Ты что больше любишь? Шампанское или вино? Я что-то забыл...
От выпитого шампанского их еще больше потянуло на разговор.
– Ну а что бы ты хотела в будущем? – спросил он.
Они разговорились. Она рассказала ему о своих мечтах. Оба со смехом отметили, что мечтают примерно об одном и том же. Это показалось им очень забавным. И они снова выпили шампанского.
– Какой сегодня замечательный день! – сказала она. – Мне еще никогда в жизни не было так хорошо.
– И мне, – сказал он. – Пойдем потанцуем?
Расходились гости поздно. На прощанье снова кричали им «Сладко!» и снова заставляли их жать друг другу руки. Хохотали до коликов. Завидовали: мужчины – ему, женщины – ей... Благодарили за чудесный вечер, забирали подарки, подаренные к свадьбе... Желали хорошей последней брачной ночи...
– Ну, ты довольна? – спросил он, когда они остались одни среди груды немытой посуды.
– Очень! Сегодня был лучший день в моей жизни! – сказала она, поднялась на цыпочки и дружески поцеловала его в щеку.
От этого поцелуя он осмелел и обнял ее.
– Ты что? – удивилась она. – Зачем тебе все это?
– Выходи за меня замуж! – сказал он.
– Мы слишком мало с тобой знаем друг друга! – Она попыталась отстраниться.
– Неправда! То, что я узнал сегодня о тебе, мне очень нравится, и я уверен, что мы подходим друг другу!
– Все равно, один день – это слишком мало, чтобы делать серьезное предложение. Мы уже не в том возрасте... Надо все обдумать.
– Что тут думать?! Я люблю тебя, ты любишь меня. Я это видел сегодня по твоим глазам. – Он снова сделал попытку поцеловать ее.
– Нет, нет... Только не это! – Она вырвалась из его объятий и от смущения стала поправлять окончательно развалившуюся прическу.
– Ну почему же?
– До свадьбы нехорошо! – сказала она и пошла мыть накопившуюся за вечер посуду, предварительно надев на себя заношенный халат...
Бабушкин чемодан
Роман снял со шкафа огромный рыжий чемодан, подаренный тещей к свадьбе много лет назад, и положил его раскрытым на пол посреди комнаты. За что он его любил, так это за вместительность. Сколько раз он уезжал с ним в командировки, в отпуска – и всегда в нем все умещалось!
Сначала в чемодан полетели рубашки, галстуки, носки, потом костюмы. Ну и барахла нажили они с Веркой за последние годы!
Впервые Роман уезжал из дому навсегда. Уже смеркалось, и надо было успеть до прихода жены с сынишкой из садика. Главное, не попасться им на глаза – объясниться запиской.
Роман свободно захлопнул объемистый чемодан, присел на прощанье на край кушетки, отогнал от себя воспоминания и подумал, не забыл ли чего. Ведь больше он сюда никогда не вернется. Телевизор... детская кроватка... картины... книжки... Вот, книжки! Как мучился из-за них, сколько мыкался по черным рынкам. Верка ради библиотеки палец о палец не ударила, а Долька будет довольна. Влезут ли? Ах, что за чемодан! Невольно помянув добрым словом тещу. Роман так же свободно захлопнул крышку, как и в первый раз. «А может, и ваза войдет? Мне все-таки подарили, а не ей».
Роман приподнял любимый чемодан и удивился, что, несмотря на книги с вазой, тот ничуть не потяжелел. Он еще раз окинул прощальным взором комнату, но ощущение того, что все-таки что-то здесь забыл, не покидало его. Ах, черт! И как это он сразу не сообразил? Телевизор! С его же халтуры куплен. Вот только упаковать как? «А что, если... – закралась вдруг в голову шальная мысль, – ведь всегда все умещалось».
