Генри Берд - Пластилин колец
- Ну что же, я так понимаю - пора нам сказать друг другу "всего хорошего", - промолвил Килько, отводя Фрито в сторонку, когда они вышли из совещательной комнаты. - Или правильнее - "до встречи"? Да нет, я думаю "всего хорошего" будет вернее.
- Всего хорошего, Килько, - сказал Фрито, подавляя рыдание. - Как бы мне хотелось, чтобы ты пошел с нами.
- Да, конечно. Но я уже слишком стар для таких приключений, - произнес старый хоббот, искусно имитируя состояние полного паралича нижних конечностей. - Как бы там ни было, а я припас для тебя кое-какие подарки.
С этими словами он извлек на свет пухлый сверток, и Фрито развернул его - без особого пыла, ибо помнил о предыдущем прощальном подарке Килько. Однако сверток содержал лишь короткий меч доброй старинной работы, да еще во множестве мест проеденный молью бронежилет и несколько зачитанных романов с заглавиями вроде "Похоть Эльфа" и "Девушка Гоблина".
- Прощай, Фрито, - сказал Килько, весьма убедительно изображая эпилептический припадок. - Теперь все в твоих руках, а я трепещу, трепещу, задыхаюсь, о! о! положи меня под свежею листвой, оооооо! Оооооооо!
- Прощай, Килько, - сказал Фрито, и в последний раз помахав рукой, вышел, чтобы присоединиться к своим спутникам. И как только он вышел, Килько легко вскочил на ноги и ушмыгнул в зал, напевая песенку:
Я размышляю под столом,
Уклюкавшись до ручки,
Что всякий гном - осел ослом,
А эльфы все - вонючки.
Я размышляю под столом,
Хлебнувши алкоголя,
Об урков сексе групповом
Об извращенцах троллях.
Я размышляю под столом,
Надравшись до икоты,
Какие все же все кругом
Козлы и идиоты,
Как несказанно хорошо
Напакостить соседу
Подав на стол ночной горшок,
Позвать его к обеду!
- Горестно мне, что вы так скоро уходите, - примерно двадцать минут спустя торопливо говорил Орлон, обращаясь к отряду, выстроившемуся близ вьючных баранов. - Но Тень растет, а дорога вас ожидает дальняя. Лучше выйти сразу, пока темно. У Врага везде есть глаза.
При самых этих словах с одной из ветвей ближнего дерева на них зловеще выпучились два больших, поросших толстым волосом глазных яблока, не удержались, сорвались и с громким всхлипом шлепнулись наземь.
Артопед обнажил Крону, его прежде сломанный, а ныне второпях подклеенный Меч, и взмахнул им над головой.
- Вперед, - крикнул он, - на Фордор!
- Прощайте, прощайте, - нетерпеливо сказал Орлон.
- Вперед и выше! - вскричал Бромофил, мощно дунув с свой утиный манок.
- Сайонара, - сказал Орлон. - Алоха. Аванте. Изыди.
- Кодак хаки но-доз! - воскликнул Гимлер.
- Дристан носограф! - возопил Ловелас.
- Habeas corpus, - сказал, взмахивая волшебным дрючком, Гельфанд.
- Я какать хочу, - сказал Пепси.
- И я тоже, - сказал Мопси.
- Вот щас вы у меня оба откакаетесь, - пообещал Срам, протягивая руку к здоровенному камню.
- Ладно, пошли отсюда, - сказал Фрито, и отряд неторопливо зашагал по дороге, ведущей из Дольна.
Через несколько коротких часов уже несколько сотен футов отделяло их от барака, на пороге которого по-прежнему стоял Орлон с перекошенным от улыбки лицом. Когда путешественники проходили первый невысокий гребень холма, Фрито обернулся, чтобы еще раз взглянуть на Дольн. Где-то в черной дали лежал Шныр, и Фрито ощутил жгучее желание вернуться, - так, может быть, пес вспоминает порой о давно позабытой блевотине. Пока он смотрел в ту сторону, поднялась луна, прошел метеоритный дождь, просияло полярное сияние, трижды пропел петух, грянул гром, стая гусей, построившись свастикой, пролетела над ним, и гигантская рука гигантскими серебристыми буквами вывела по небу: "Mene, mene, а тебе что за дело?".
Фрито охватило ошеломительное ощущение, что он подошел к какому-то поворотному пункту, что старая глава его жизни закончилась и начинается новая.
- У-у-у, морда паршивая, - сказал он, пнув вьючного барана по почкам. Четвероногое затрусило вперед, грозя хвостом чернеющему Востоку, а из глуши окрестных лесов донесся такой звук, словно некую огромную птицу быстро, но бурно стошнило.
5. Чудище на чудище
Много дней отряд продвигался к югу, избрав в проводники зоркий глаз Скитальца Артопеда, острое ухо хобботов да мудрую проницательность Гельфанда. В конце второй недели пути они вышли на большой перекресток и остановились, чтобы обдумать, в каком месте лучше всего пересечь Мучнистые горы. Артопед прищурился, вглядываясь вдаль.
- Вот он, мрачный пик Карабас, - произнес он, указывая на большой камень - километровую веху, торчавшую у дороги в нескольких ярдах от них.
- Значит, пришла нам пора поворотить на восток,- сказал Гельфанд, ткнув волшебной палочкой в солнце, что, покраснев, опускалось в пришедшие с моря тучи.
Над головой их с оглушительным граем промчалась утка.
- Волки! - крикнул Пепси и напряг острое ухо, вслушиваясь в замирающий звук.
- Лучше всего остановиться здесь на ночь, - сказал Артопед, сбрасывая с плеч тяжелую котомку, которая, рухнув на землю, расшибла в лепешку мирного аспида. - Завтра будем искать перевал. Через несколько минут отряд уже сидел прямо на перекрестке вкруг яркого огня, на котором весело румянился кролик из сценического реквизита Гельфанда.
- Хоть у настоящего костерка посидим, - говорил Срам, подбрасывая в весело потрескивающее пламя гремучую змею. - Я так понимаю, знаменитые волки господина Пепси вряд ли к нам нынче ночью полезут.
Пепси фыркнул.
- Очень нужен волку пустоброд вроде тебя, - сказал он и запустил в Срама камнем, который, всего на фут промазав мимо Срамовой головы, оглушил тем не менее пуму.
Кружа высоко-высоко над странниками, незримый для них предводитель разведотряда Черных Ворон разглядывал их в полевой бинокль и, отрывисто чертыхаясь на языке своего племени, клялся, что в жизни больше в рот не возьмет спиртного.
- Где мы сейчас и куда направляемся? - спросил Фрито.
- Мы на большом перекрестке, - ответил Маг и, вытащив из-под одежд помятый секстант принялся определять возвышения луны, ковбойской шляпы Артопеда и верхней губы Гимлера.
- Вскоре мы перейдем через горы или через реку, не помню, и окажемся в неведомых землях, - добавил он.
Артопед приблизился к Фрито.
- Не надо бояться, - сказал он и сел прямо на волка, - мы приведем тебя куда следует.
Заря следующего дня занялась ясная и яркая, что нередко случается, если нет дождя, и настроение путешественников значительно улучшилось. Скудно позавтракав молоком и медом, сплоченный отряд двинулся вслед за Артопедом и Гельфандом. Замыкающим шел Срам, подгоняя впереди себя вьючного барана, к которому он питал редкостной теплоты чувства, - нередко, впрочем, посещающие хобботов при общении с любым мохнатым животным.
- Эх, хоть бы капельку мятного соуса, - жалостно повторял Срам.
Отряд прошел множество лиг по широкому, гладко вымощеному шоссе, приближаясь к пахучему изножью Мучнистых гор, и уже под вечер добрался до первых невысоких пригорков. Здесь шоссе внезапно исчезло под грудами мусора и руинами древней городской тюрьмы. За развалинами виднелась недлинная, угольно-черная долина, круто взбиравшаяся к скалистым горным склонам. Артопед знаком приказал всем остановиться, и спутники его подтянулись поближе, разглядывая отталкивающий ландшафт.
- Боюсь, недоброе это место, - сказал Артопед, подскальзываясь на липкой черной краске, покрывающей каждый вершок земли.
- Это Черная Долина, - торжественно молвил Гельфанд.
- Мы что, уже в Фордоре? - с надеждой спросил Фрито.
- Не упоминай этой черной земли в этой черной земле, - туманно ответил Гельфанд. - Нет, тут еще не Фордор, но, похоже, и этой земли уже коснулся Враг всех Людей Доброй Воли. Пока они стояли, разглядывая страшную долину, сзади послышался вой волков, рев медведей и перебранка стервятников.
- Как тут тихо, - сказал Гимлер.
- Слишком тихо, - сказал Ловелас.
- Здесь оставаться нельзя, - сказал Артопед.
- Нельзя, - согласился Бромофил, бросая над серым пространством страницы взгляд на толстую половину книги, по-прежнему сжатую правой рукой читателя. - Нам еще эвон сколько идти.
После более чем часового подъема по крутому, усесянному каменьями склону, утомленные и измазанные черной краской путники добрались до длинной каменной полки, шедшей между крутым обрывом и прудом, поверхность которого сплошь покрывала плотная маслянистая слизь. Большая ширококрылая птица из водоплавающих на глазах у путешественников с мягким всплеском опустилась на нечистую воду и немедленно растворилась.
- Поспешим, - поспешно сказал Гельфанд, - перевал уже близко.
Сказав так, он повел отряд в обход каменного выступа, уходившего в воды пруда и заслонявшего всю остальную гору от глаз. Огибая этот выход скальной породы, полка все больше сужалась, постепенно замедляя продвижение отряда. Наконец, перед ними открылась гладкая поверхность горы, на сотни фунтов уходящая вверх . В этой скальной стене был пробит проход в какую-то пещеру, коварно прегражденный огромной деревянной дверью с кованными петлями и колоссальной дверной ручкой. Всю поверхность двери покрывала некая странная заповедь, грациозно начертанная хиромантическими рунами гномов, и столь волшебно было устройство двери, что с расстояния в сотню футов тончайшая щель между деревом и камнем оставалась совершенно невидимой.
