Алексей Шубин - Жили по соседству
Окончательно возненавидев Карасева, Куликовский был готов подстроить ему любую каверзу. Другой его целью было возвеличить собственную особу. Но каким образом? Как помнит читатель, в предыдущей главе мы уже говорили, что установка новых станков цеха заинтересовала Куликовского. Было ясно, что честь освоения новых машин достанется лучшим станочникам из числа опытных токарей и молодых новаторов. Куликовский не был в их ряду, но разве человечество не знавало случаев, когда недостойные проскакивали впереди достойных?
Однажды, когда приезжий инженер Назаров, в силу своего характера быстро превратившийся из таинственного незнакомца в личность самую популярную, вошел в заводскую столовую, следом за ним прошмыгнул Куликовский. Свободных мест было много, но он облюбовал стул по соседству с Назаровым.
- Разрешите? - вежливо осведомился он.
- Конечно, - приветливо ответил инженер, успевший запомнить молодого красивого токаря, не раз интересовавшегося новыми станками
О природе этой заинтересованности Назаров даже не задумывался, благодушно приписывая ее вековечному влечению молодежи к новой технике. Не было ничего особенного и в том, что разговор сразу зашел о монтаже станков. Сделав несколько дельных замечаний, Куликовский, неожиданно понизив голос, обронил:
- К этим станкам да настоящих токарей - чудеса бы делали!
- За хорошими токарями у вас дело не станет! - весело ответил Назаров, с аппетитом отправляя в рот очередную ложку с морковными и петрушечными деталями. - Мало ли у вас в цехе золотых рук? Костромин, Сысоев, Коваленко, Федоров, Карасев, Примаков, Татарчук, Голованов... Я, на что новый человек, и то с полсотни насчитаю.
- Токари, действительно, хорошие, - отозвался Куликовский, несколько удивленный осведомленностью и памятью недавно приехавшего инженера. - Слов нет, очень хорошие, но... только, товарищ Назаров, не каждый человек с новым делом справится. Костромин - тот, конечно, в полной силе, а вот Сысоев и Федоров - староваты. Сысоев - слепой, а Федорову вовсе на пенсию пора... Коваленко справится, Татарчук тоже, может быть, справится, а Карасев - не знаю...
- Лучший и способнейший из молодых токарей, - ответил Назаров.
- Так оно считается. Не спорю: токарь хороший, "о только...
- Что "только"?
- Рекордсмен.
- Я слышал другое.
- Это про новаторство? Что он первый скоростное и силовое резание применил и пневматическое крепление деталей усовершенствовал?.. Так это все раньше его выдумано было... И перевыполнение норм у него ненастоящее.
- Ненастоящее?
Инженер Назаров с аппетитом обедал, что, однако, не мешало ему внимательно слушать собеседника. Куликовский был хитер, даже по-своему неглуп, но не проницателен. Внимание Назарова показалось ему хорошим признаком.
- Как понять "ненастоящее" перевыполнение норм? - с любопытством переспросил тот.
Куликовский оглянулся вокруг (этот трусливый жест не укрылся от внимания конструктора) и, наклонившись к своей тарелке, шепотом ответил:
- Блат у него могучий.
Как уже заметил читатель, Назаров был не только инженером и конструктором, но и человеком, как говорится, с живинкой. Сама его идея изучать работу новых станков не "в теплице", а на рядовом машиностроительном заводе была достаточно хороша. Вопрос о том, кто станет у новых станков, должен был решаться администрацией, партийной и общественными организациями завода, но он не мог не интересовать конструктора. Назаров хотел знать судьбу станков. Только поэтому он остался внешне спокоен и так же тихо спросил:
- Кто же Карасеву... потворствует?
- Отец! - сообщил Куликовский. - Он на заводе мастером штамповочного цеха работает и член партийного бюро. Понятно?
- Понятно.
- Когда керамику вводили, ни для кого пластин не было, а для Леонида Карасева всегда сколько угодно.
- Верно?
Назаров вытащил записную книжку, авторучку и быстро записал: "NB. Обяз. узнать, какими резцами пользовался Карасев. Марка, геометрия заточки, державка, крепление".
Истолковав факт появления записной книжки как благоприятный для него признак, Куликовский продолжал:
- Я, товарищ Назаров, рекордсменства не признаю. Работать нужно, понятно, с перевыполнением, "о аккуратно, чтобы и станок и инструмент всегда в порядке были...
Как видно, подсаживаясь к Назарову и затевая с ним якобы случайный разговор, Куликовский, выражаясь языком дипломатов, преследовал "далеко идущие цели". При этом у него хватило ума, опорочивая лучших токарей и косвенно восхваляя себя, не удаляться далеко от истины:
Сысоев слеп не был, но действительно обладал слабым зрением, "старику" Федорову было 55 лет. Даже сводя счеты с Карасевым, Куликовский допустил (помимо прямой клеветы на Федора Ивановича) только одну "неточность": Карасев, первым взявшийся за освоение керамики, получал "сколько угодно" пластин только в самые первые дни, когда все остальные токаря, побаиваясь хлопотливого нововведения, упорно держались за твердосплавные резцы...
Но даже эта осторожность не ввела в заблуждение инженера. Берясь за стакан с компотом, он неожиданно для Куликовского повернул разговор в другую сторону.
- Гляжу я на ваш поселок и не нарадуюсь: дома красивые, зелени много, молодежь нарядная, особенно девчата...
Наблюдение было сделано верно. В часы отдыха центр поселка походил на живой цветник. Работницы "Плюшевой игрушки", большие мастерицы швейного дела, умели и любили хорошо одеваться. Глядя на них, не скупилась на наряды и заводская молодежь.
"Девчатами интересуется, - по-своему истолковал слова Назарова Куликовский. - А что если..."
И здесь он изобрел такую подхалимскую подлость, что...
Впрочем, об этом изобретении Куликовского мы расскажем в другое время, в другом месте.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Наташа воюет со щитовкой. Гроза и пиво. Что слышали гипсовые статуи
1.
Лето выдалось знойное. Ради спасительных сквозняков дом Карасевых до глубокой ночи стоял с распахнутыми настежь дверями и окнами.
В глубине сада Федор Иванович устроил душ, под которым поочередно обливались все обитатели усадьбы. Только один Хап отказывался от водных процедур. Зато Ивану Ивановну от душа нельзя было (отогнать. Кто бы ни пошел освежиться холодной водой, она уже тут как тут. Наташа не шутя рассказывала, что однажды сильная гусыня вытолкнула ее из-под душа и при этом прогоготала: "Моя вода, моя вода!"
Когда Федор Иванович усомнился в возможности такого происшествия, Наташа заспорила:
- Ничего удивительного нет, папа: говорят же скворцы и попугаи! Правда, Ивана Ивановна пришепетывает и картавит, но понять ее можно. Она очень умная.
- Это хорошо, что умная и что ее понять можно. Вот бы ты и посоветовалась с ней, что после школы делать будешь?
Наташа надула губы.
- Ты только и знаешь надо мной смеяться! Пошутив над Наташей, Федор Иванович, как говорится, наступил ей на больное место: она никак не могла разрешить трудного вопроса о выборе жизненного пути. Кем только Наташа не мечтала быть! И врачом, и лейтенантом милиции, и экономистом, и... Как-то вечером она озадачила отца самым последним, а потому и "самым твердым" решением поступить на курсы иностранных языков.
- Это ничего, что у меня по немецкому четверка. Я стану изучать языки: китайский и испанский.
- Что же ты с ними делать будешь? По фестивалям разъезжать?
- Хотя бы! Зная испанский язык, можно жить в Аргентине.
- Можно. Только беда в том, что штатных туристов ни в одном учреждении не держат.
- Переводчицы нужны везде, даже на нашем заводе, А потом, когда я буду очень хорошо знать языки, поступлю на работу в Министерство иностранных дел.
- Вот оно что!.. В дипломаты податься думаешь?
- Почему бы и нет? Разве девушки не могут быть дипломатами? Для этого нужно иметь патриотизм, знать языки, уметь одеваться и разговаривать.
- И царя в голове, - дополнил Федор Иванович.
- По-твоему, у меня царя в голове нет? - сердито спросила Наташа.
- Может быть, и есть царишка, только маленький, да и тот пока спит.
За шутками Федора Ивановича скрывалось его желание дать Наташе отдохнуть от школы и строгих экзаменов.
"Пусть ее попрыгает. Аттестат - налицо, а зрелости пока не видно. Придет время - сама за ум возьмется".
Но здесь Федор Иванович оказался не совсем прав. У Наташи, кроме головы, склонной к фантазиям, была пара хороших карасевских рук, умевших и любивших работать. Этим рукам и суждено было определить ее судьбу.
После экзаменов Наташа под руководством Леонида легко и быстро научилась править машиной. Но увлечение автомобилизмом ничуть не мешало ей заниматься цветоводством. Никогда эта отрасль земледелия не поднималась на усадьбе Карасевых на такую недосягаемую высоту! Исчерпав все возможности небольшой территории своих клумб, Наташа перенесла кипучую деятельность в "зеленый цех" завода, где ее знали еще юннаткой.
