Замятин Евгений - Евгений Иванович Замятин
Федин Константин Александрович (1892–1977) — прозаик, автор многих рассказов, повестей, романов, лауреат Сталинской премии (1948). В эпитафии идет речь о его романе «Братья» (1927–1928), содержащем элементы экспериментирования.
Слонимский Михаил Леонидович (1897–1972) — прозаик, лучшие его произведения написаны в 20-е годы XX в. О каком Совете идет речь в эпитафии, не установлено.
Зощенко Михаил Михайлович (1894–1956) — прозаик, драматург, переводчик. В эпитафии содержится намек на его участие в Первой мировой войне и на то, что одним из основных журналов, где печатались его рассказы, был ленинградский юмористический журнал «Пушка».
Никитин Николай Николаевич (1895–1963) — прозаик, очеркист, драматург. Лауреат Сталинской премии (1951). В эпитафии содержится намек и на то, что в 1923 г. он работал в советском торговом представительстве в Англии и на сильную политизированность его очерковой книги «Сейчас на Западе» (1924). Замятин в своей сатирической рецензии на этот сборник назвал Никитина «полпредом» («Русский современник», 1924, № 2).
Груздев Илья Александрович (1892–1960) — литературовед: автор многих книг и статей о М. Горьком.
Тихонов Николай Семенович (1896–1979) — поэт, прозаик. В эпитафии содержится намек и на то, что он участвовал в Первой мировой войне в гусарских частях, и на его рассказ «Рискованный человек» (1927).
Полонская Елизавета Григорьевна (1890–1969) — поэтесса. В эпитафии обыгрывается тот факт, что она — единственная женщина среди Серапионовых братьев, а имя позволило соотнести ее с одной из душ в реестре Собакевича («Мертвые души», т. 1, гл. 7), куда Елизавет Воробей занесена как душа мужского пола.
_____
К. Федин
О путник! Здесь злодейство совершилось.
Мутится ум, рука моя дрожит.
На камне еле пишет острый стилос:
Здесь брат, убитый «Братьями», лежит».
М. Слонимский
Гордись, серапионов народ!
От «среднего» до великого — только шаг:
Член Совета — еще выше — и вот —
В мавзолее погребен его прах.
М. Зощенко
Он мог Наполеоном стать.
Но все мы — злой судьбы игрушка:
Не полк, не армия, не рать —
Дана ему одна лишь «Пушка».
Н. Никитин
Прохожий, да побойся Бога,
Прочти надгробный сей запрет:
«Здесь останавливаться строго
Запрещено: здесь спит полпред».
И. Груздев
За добродетель он от Бога награжден:
Всю жизнь постился он, всю жизнь терпел нужду,
Всю жизнь питался горьким он —
Скончался от рожденья на восьмом пуду.
Н. Тихонов
Рискованно сказать: человек.
Молитесь за него. Флор и Лавр:
Средь братьев он один (имя рек)
Подкованный жил брат-кентавр.
Е. Полонская
Плачьте все, стар и млад:
Здесь опочил от скорбей
Серапионов брат
Елизавет Воробей.
ИЗ ЗАПИСНЫХ КНИЖЕК
1914–1936
Записные книжки Замятин вел на протяжении двух с лишним десятков лет. Они содержат наброски сюжетов, тем, записи частушек, метких народных выражений, невзначай услышанных странных слов или фраз, штрихи к портретам и т. п.
Впервые записные книжки были расшифрованы и опубликованы А. Н. Тюриным (в публикации они названы блокнотами) в нью-йоркском «Новом журнале, в 1987 г. № 168/169, 172/173 и 175. Блокноты хранятся в Бахметьевском архиве при Колумбийском университете (Нью-Йорк).
В настоящем издании многие фрагменты публикуются в России впервые с любезного разрешения Александра Тюрина и Бахметьевского архива.
_____
От составителя
Мы умышленно не датируем каждую запись, поскольку Е. Замятин делал заметки в одних и тех же блокнотах в разные годы. Скажем, записи 1914 года могут соседствовать с заметками 20-х или 30-х годов. Восстановить их последовательность с научной точностью в настоящее время практически невозможно.
* * *
Стоит девочка на углу, плачет навзрыд. Беленькая, лет 9–8. Дама подходит к ней — так жалко. Погладила по головке ласково:
— Ты чего, миленькая, плачешь, а? Обидел кто? А?
Девочка обернулась:
— А тебе што? В морду хоть?..
* * *
«Не могу же я бросить насиженный кусок хлеба». — писал виленский гражданин.
* * *
Мужик привез себе рояль. В дверь избы не входит: не рубить же дверь? Отпилили бок у клавиатуры.
— Да ты что же то делаешь?
— А что? Там еще осталось довольно — ребятам хватит.
По деревне слух идет:
Вшей всех взяли на учет.
Стали баб учить читать,
Чтобы вшей могли считать.
* * *
Подрядчик К-й строит дом. Водил княгиню на леса и снизу поддерживал ее под локоть — вытягивал руку все выше и наконец:
— Извините, ваше сиясь, рука вся вышла-с.
Он же говорит:
— О, это человек. У него денег — несколько, — палец вверх, — куры не клюют.
Или:
— Все сделано-с следующим образом, как подобает.
* * *
Слух прошел, что в соседней деревне появился «тайный агент».
Так он и сам о себе говорит:
— Коммунист и тайный агент.
Перепугу было. Потом глядь, тайный-то агент Федька Шелуха, Матрены Кривой сын из Страшниц. Ну, тут уж по-другому. И бумагу из волости так и написали: «Федьке Шелухе…»
* * *
Оратель приехал. Оратель должен говорить перед спектаклем.
Вышел, высморкался трубно.
— Ну вот, значит, товарищи, как я, стало быть, имею мандат говорить, то я должен вам сказать… — еще раз трубно. — Как мы, стало быть, собравшись в нынешний день, как таковой, то я желаю вам от всей души
