Александр Володин - Три кинокомедии
Трагики и Комики чинно запели, глядя в ноты:
Мы попросту волшебники,Меняем все вокруг,Мы дружим просто-напростоС волшебным словом «вдруг»!
И действительно, вдруг ударили тарелки и все в павильоне завертелось в бешеном ритме.
— Раз, раз, размешаем краски, — запели Комики-строители, стремительно размешивая краски в больших чанах, — раз, раз, размешиваем разные, посмотрим, что получится? А вдруг, а вдруг получится, получится, получится зеленая трава!
Комики плеснули краску прямо в объектив аппарата, краска мгновенно стекла с экрана и... огромный помост, стоящий в павильоне, превратился в зеленое поле.
От радости, что у них так хорошо получилось, Комики стали кувыркаться по зеленому помосту.
— Этого уж мы не ожидали! — пропели Трагики, чинно ступая по новоявленному полю и разбрасывая желтые ромашки. И, заломив пальцы рук, как это делают настоящие певцы в самых трагических местах, добавили: — Надо ходить по дорожкам, траву жалко!
— Мы поступили нехорошо! — быстро согласились Комики и сразу нашли выход из положения: — Раз, раз, развернем дорожки, раз, раз, развернем мы желтые, ровные-преровные, ровные-преровные, желтые-прежелтые, словно из песка!
Мгновенно зеленое поле пересекли желтые дорожки. Но Трагики схватились за голову:
— А домик! А домик! Из чего построить домик? Нужны материалы, нужно разрешение! — чуть не рыдая, пели они.
Но Комики и здесь быстро нашлись.
— Домик лучше всего нарисовать, и не нужно нам никакой известки! — бодро ответили они Трагикам, показали эскиз домика и принялись за дело. — Раз, раз, нарисуем, домик, раз, раз, белый и хороший! Белые березы, белые березы, белые березы нарисуем вдруг!..
И Комики и Трагики, схватив кисти и засучив рукава, стали рисовать на большом стекле березы и домик.
Нарисованный домик оказался совершенно настоящим.
Чтобы подтвердить возможность и не таких чудес, над домиком вспыхнуло утро, словно его включили рубильником. Потом утро погасло и включились звезды и луна. А Комики и Трагики по-хозяйски пояснили:
Это — утро. Это — вечер.Там у нас луна горит.Это — дом, в котором лечитДобрый доктор Айболит!
С белой бородкой, в белом халате, за белым столом в белой комнате белого домика сидел добрый доктор Айболит и готовил лекарства для больных зверей. Он напевал:
До утра змеенышамПриготовлю мази я,Чтобы у змеенышейКожица не слазила.
На болоте вечеромПростудились цапли,Цаплям приготовлю яАспирин и капли.
Прилетела бабочкаС крылышком поношенным,Надо приготовить ейНовое, хорошее!
Была спокойная, добрая ночь. Вдруг с жалобным криком кто-то стал перепрыгивать с дерева на дерево, опускаясь все ниже и ниже и, наконец, спрыгнув у домика Айболита, забарабанил в дверь.
Подняв с белоснежной подушки голову, зарычала собака Авва — санитар и верный страж доктора.
— Кто там? — спросил Айболит.
— Это я, это я, обезьяна Чичи, — раздался за дверью детский голосок. — Пустите меня скорее, пожалуйста!
— Входи, входи, пожалуйста!
Но не успела обезьянка Чичи юркнуть в дверь, как к домику подбежал верзила в черной шляпе, с черной бородкой, в черном плаще и черных сапогах.
— Скорее, — говорила Чичи, стоя у двери и протягивая к доктору руки, — собирайтесь скорее! Вам нужно ехать в Африку.
И тут раздался новый стук в дверь.
— Кто там? — спросил Айболит.
— Впустите доброго человека! — попросил из-за двери ласковый голос.
— Кто там? Что такое? — недоумевал Айболит.
— Впустите доброго человека, а не то он выломает дверь! — еще ласковее попросил верзила. И, не дождавшись разрешения, толкнул дверь. — Где моя дорогая мартышка? Отдай мне обезьянку, доктор. Она была так ко мне привязана!
— Да, вот этой веревкой! — высунулась из-под стола успевшая спрятаться Чичи. — Он нарочи-чи-чно привязал меня веревкой!
— Негодяй! — напустился Айболит на верзилу. — Как ты обращаешься с ребенком? Вон отсюда!
— Ты что, не видишь, какой я огромный? Ты что, не боишься?
— Нет! — решительно ответил доктор.
— Ну, тогда я сейчас буду тебя убивать и грабить!
— Если ты будешь хулиганить, я скажу собаке Авве, и она укусит тебя, — предупредил доктор верзилу.
— А я и ее буду убивать и грабить! — не унимался пришелец.
Но тут храбрый пес Авва накинулся на верзилу и сорвал с него плащ. Верзила схватился за люстру, повис на ней и поджал ноги. И всем стало видно, что к его ногам были привязаны длинные ходули.
— Да ты ходишь на ходулях и пугаешь маленьких! — возмутился Айболит.
— Что вы делаете, мне же холодно! — вопил разоблаченный «верзила», раскачиваясь на люстре в одних трусах и рваной сетчатой майке.
Авве удалось сорвать одну ходулю с йоги бывшего «верзилы», но тот стал раскачиваться на люстре еще сильнее и сбивать другой ходулей склянки с лекарствами.
Доктор пытался спасти лекарства, Авва лаял.
— Бей! Громи! — кричал «верзила», раскачивая люстру: — Ура! Караул!..
Было от чего кричать караул: сорвавшись с люстры, разбойник вылетел в окно прямо... за экран, в зрительный зал.
— Куда же ты? Там же зрители! — бросился к окну Айболит, — Извините его, пожалуйста! — обратился Айболит к зрителям и, перегнувшись через подоконник, схватил разбойника за ухо и втащил обратно в комнату.
— Невоспитанные люди, — наставлял Айболит своего «гостя», ведя его за ухо к двери, — очень часто используют окно не по назначению.
— Ты меня еще вспомнишь! — огрызнулся разбойник.
— А у меня даже бабочки влетают и вылетают в дверь... — И Айболит вышвырнул его из своего домика.
— Чичи, где же ты? — обвел глазами доктор разгромленную комнату.
— Здесь, в чи-чимодане! — раздался приглушенный голос Чичи. Крышка большого чемодана приоткрылась, и оттуда вылезла обезьяна.
— Не бойся, не бойся, он ушел, — погладил Чичи Айболит.
— Ой, ты же ничи-чи-чиго не знаешь! — замахала руками Чичи, — Это же злой разбойник Бармалей,
— Бармалей? А чем он знаменит?
— Он всех убивает и грабит.
— Это же возмутительно!
— Все возмущаются.
— Но надо с ним поговорить!
— А с ним никто не разговаривает.
— А он?
— А он бегает по Африке и всех обижает.
— Так это же возмутительно!
— Все возмущаются.
— Но надо же с ним... Ох, да это опять все сначала! Почему ты не сказала раньше? Мы бы позвали соседей и связали его.
— Я очи-чи-чинь испугалась.
— Граждане! — строго, поверх очков поглядел Айболит на зрителей. — Не бойтесь Бармалеев. Если к вам в дом ворвался разбойник — позовите соседей. Соседи всегда добрые и храбрые!
— Рррр! Я его прррогнал! — влетел в комнату запыхавшийся Авва.
— Авва! Мазь! — распорядился Айболит. — Нужно развязать на Чичи эту веревку и смазать шею мазью.
— Нет, нет, нет! — заметалась Чичи. — Не надо, не надо! Берите с собой лекарства и едем скорее в Африку: в Африке очи-чи-чинь больны обезьяны.
— Врет, врет, врет! — показался в другом окне Бармалей, — Все обезьяны абсолютно здоровы. А если подохнут, тем лучше: никто не будет меня дразнить!
— Уноси ноги! — прикрикнул на Бармалея Айболит и бросил ему в окно ходули.
Но Бармалей уже показался в дверях.
— Ну ладно, докторишка! Ты меня еще не знаешь, но ты меня узнаешь!
Бармалей стал хватать с полки уцелевшие пузырьки с лекарствами и швырять их на пол.
— Ты знаешь, какой я подлый? Ты знаешь, какой я злой? Я жутко нехороший, я способен на любую гадость!
— Не вставай опять на ходули, а то я позову соседей! — пригрозил ему доктор.
— Ладно, выйдешь! — огрызнулся Бармалей.
— Авва, проводи!
Но Бармалея и след простыл.
Доктор взял на пальцы мазь и подошел к Чичи.
— Так чем они... чем они больны? — спросил он, смазывая шею обезьянки мазью.
— У них чи-чи-чихотка, они чи-чи-чихают, они чи-чи-чичахнут... Ой, счи-чи-чикотно! — попыталась вырваться Чичи.
— Что у них болит? — допытывался доктор, не выпуская Чичи.
— Чи-чи-чито? Живот.
— Ели немытые бананы! — рассердился доктор и даже шлепнул Чичи.
— У них очи-чи-чинь болит живот. Они лежат на земле... Ой, счи-чи-чикотно!.. И плачи-чут.
— Эпидемия! — воскликнул Айболит.
— Эпидемия? — переспросила Чичи.
— Эпидемия? — встревожился Авва.
— Эпидемия! — подтвердил Айболит.
— Ой! Если вы не поедете в Африку, все обезьяны умрут! — испугалась Чичи.
— Они не умрут! — воскликнул доктор. — Мы немедленно едем в Африку. Авва! Собирайся — и в путь!
Нагруженные тяжелыми чемоданами и огромным градусником, выбежали из домика Айболит, Авва и Чичи. Их окружили Трагики и Комики.
