Иван Охлобыстин - Соловей-Разбойник
Деревня Клюево. Клуб
Селяне приложили все усилия, чтобы ко Дню колхозника деревня выглядела нарядно. На близлежащем рынке были скуплены все флаги и вывешены на площади вокруг клуба. Преобладала спортивная символика, но было несколько стягов «конфедерации» и два алых стяга советских времен. Первой из компании Соловья прибывает Прима и тут же бросается к досточтимой Клавдии Васильевне Петушковой.
Клавдия Васильевна (не дожидаясь вопроса Примы). Не дрейфь, голубица. Мой в погребе сидит. Выходить отказывается. Повестку ему прислали. Увольняют деда.
Прима (всплеснувруками). Да что вы такое говорите?! Ему же еще полгода до пенсии.
Клавдия Васильевна. При чем здесь пенсия?! Участок наш ликвидируют в связи с упразне… Тьфу ты! Не выговорить. Короче: сносят деревню – казино строить будут. Решили в Москве.
Прима. Заплатят, наверно, хорошо.
Клавдия Васильевна (зло). Заплатят они! Чего обещали, то и заплатят. Вот орденоносец и пьет в погребе. Курей из пестика расстрелял после второго стакана. Стыдно людям в глаза смотреть бывшему представителю власти.
Прима. Не волнуйтесь, Клавдия Васильевна. Я Севастиану Григорьевичу пожалуюсь, и он все уладит.
Клавдия Васильевна (доверительно). Не лезли бы вы. Мать Устиния советует смириться. Сама пожитки собирает. На Валдай собирается.
Прима. Да вы что?!
Клавдия Васильевна (клятвенно). Москвичкой буду! Сама видела!
Международный аэропорт Шереметьево
На рейс, следующий в Нью-Йорк, стоят в очереди на регистрацию Федор Петрович и Агния Николаевна. Через пару человек за ними разглядывает свой билет Дебет.
Деревня Клюево. Сельский клуб
– А теперь, – объявил конферансье со спитым лицом, – перед вами, дорогие колхозники, выступит дуэт художественной самодеятельности – Севастиан Григорьевич Соловьев и Изабелла Юрьевна Папаяни с лирической песней.
Занавес разошелся в разные стороны, и перед зрителями на фоне бутафорских березок предстали Соловей в отутюженном смокинге и Прима в пурпурном декольтированном платье. Слепой аккордеонист взял первые ноты. Севастиан ионизировал пространство зала своей неповторимой улыбкой и запел:
Затихает Москва, стали синими дали.Ярче блещут кремлевских рубинов лучи.День прошел, скоро ночь.Вы, наверно, устали,Дорогие мои москвичи.
Его переливчатый, как лесной ручей, баритон поддержала грудным сопрано Прима:
Можно песню окончить и простыми словами,Если эти простые слова горячи.Я надеюсь, что мы скоро встретимся с вами,Дорогие мои москвичи.
К моменту припева Севастиан подхватил Изабеллу Юрьевну за талию, и они слились в вокальном экстазе.
Ну что сказать вам, москвичи, на прощанье?Чем наградить мне вас за вниманье?До свиданья. Дорогие москвичи, доброй ночи.Доброй вам ночи, вспоминайте нас.
Международный рейс Москва-Нью-Йорк
Проходящую в очередной раз по салону самолета стюардессу заинтересовала странная манера одной пожилой респектабельной пары играть с бутылками минеральной воды «Эвиан». Упомянутые пассажиры умудрились почти полностью запихать трехсотграммовые зеленые пузырьки себе в рот, отчего вполне могли испытать приступ кислородного голодания. Не страдая сообразительностью, стюардесса вызвала стюарда-мулата, и они вступили в длительные препирательства о правах пассажиров международных авиарейсов зажирать питьевые сосуды.В это время в соседнем ряду Дебет учил тринадцатилетнего мальчика из Минеаполиса игре в «камень, ножницы, бумага». Мальчик оказался коллекционным дебилом и упорно не понимал условий игры, отчего Дебет все чаще поглядывал на полупустую бутылку минеральной воды на соседнем столике.
Деревня Клюево. Сельский клуб
Грохот аплодисментов ознаменовал окончание песни. Соловей и Прима растроганно послали воздушные поцелуи в зал.
Усадьба Соловья на Гнилых ручьях
Молот как раз склонился над полуразобранным трициклом Соловья, чтобы завинтить очередной болт, как ему в затылок уперся никелированный глушитель и раздался лишенный какой-либо эмоциональной окраски голос: «Меня зовут Н7, я просто поговорить».
Молот (разгибаясь и попутно выдергивая чеку из гранаты, висящей на поясе, придерживая, однако, сам рычаг «адской машины»). Чего бы и не поговорить, если человек интересный. Чай будете?
Н7 (опуская пистолет). А с шиповником есть?
Молот. Конечно, с шиповником есть. Шиповник крепит.
Н7. И еще для сосудов рекомендуют. Меня вот командировали всех вас ликвидировать.
Молот (указывая на освещенную веранду). Самовар там. (Тыкая пальцем в ступени.) Осторожно, там же растяжка. (Продолжает рассуждать.) Ликвидировать – это серьезная работа, большие знания надо получить.
Н7. Получил. Училище, высшая школа, академия. Золотой стипендиат.
Молот (направляясь к веранде). Тогда точно с шиповником. Еще отвары из черной редьки помогают.
Н7 (следуя за ним). Слышал, но еще не пробовал.
Молот. Помогают. У меня батька ей грыжу вылечил. Долго по лесу плутал?
Н7. Шесть часов. Машину на парниках бросил. Кто тропинку у оврага минировал?
Молот. Дебет.
Н7. Там лось подорвался.
Молот. Блин, а я думал, что гроза. Вчера ночью?
Н7.Да.
Молот. Пропал сохатый, и не потушишь.
Н7. Я его в ручей скинул. Там вода ледяная.
Молот. Хозяйственный ты мужик. Хохол, что ли?
Н7. Не знаю. Из беспризорников.
ГУВД города Москвы. Кабинет начальника управления
Генерал в полевой форме перебирает лежащий перед ним на столе пистолет. В кабинет без стука вбегает полковник.
Полковник. Получено подтверждение от Н 7, Андрей Петрович! Есть!
Генерал (мрачно доукомплектовывая оружие). Что есть?
Полковник. Место есть! Говяжкин лужок. Это рядом с Клюево. В семь часов утра Соловей готов решить все поставленные нами вопросы.
Генерал. Мы чем-то интересовались?
Полковник. А как же?! Страшно интересовались.
Генерал. Чем?
Полковник. Как его скорее стереть с лица Отчизны. С нами армия и Президент!
Генерал. Поздравляю. Дизентерия среди личного состава по-прежнему прогрессирует?
Полковник. Это да! Но главное – с Соловьем будет покончено раз и навсегда!
Генерал. Готовь наградные листы.
Полковник. Успеем еще.
Генерал. Не факт. Готовь.
Полковник. На кого, Андрей Петрович?
Генерал. На всех, кроме Президента, конечно. Или он тоже на Говяжкин лужок поедет?
Полковник. Вряд ли. Он на саммите Большой восьмерки.
Генерал. Хорошо ему. Ладно. В три выступаем. Пока доедем. Может, еще в Макдоналдс завернем по пути.
Полковник. Вы серьезно?
Генерал. Боюсь, что да. Знаешь, я ведь внука сто раз туда водил, а сам так ни одной булки и не съел. Хотя хотелось.
Полковник. Но почему?
Генерал. Гордыня проклятая, великодержавное чванство, Петр Иванович. Но теперь чего уже фифы топорщить. За него, клоуна толстожопого, помирать идем. Надо хоть попробовать что за «мак-наггетсы». Эти – желтенькие.
Полковник. Вы сегодня какой-то особенный, товарищ генерал. Я вас прямо не узнаю.
Генерал. И не надо, товарищ полковник. Вам не понравится. (Меняясь в лице.) Хватит болтать! Под ружье всех, кто еще окончательно не обосрался.
Усадьба Соловья на Гнилых ручьях
