Синдзи-кун и искусство войны - Виталий Хонихоев
— Сумераги-тайчо распростёрла свою паутину, чтобы дать приют в ее тени всем обиженным и угнетённым. — говорит Кайя-чан. — Слышали, что Братство по соплям от Сумераги-тайчо получило? Они там у себя, говорят, пыточную устроили и девчат насиловали… а еще оружие продавали и наркотики. И заговор устраивали против Императора. Да только пришла Сумераги-тайчо — и все. У нас в «Хилтоне» один парнишка из ихних есть, недавно устроился, говорит, что она ростом в два метра и ноги у нее как колонны. И голос — как Иерихонская труба.
— Чего?! — вконец ошалевает Горо от ее сравнений и эпитетов.
— Труба такая. Мне один клиент рассказывал. Она на страшный суд зовет. — объясняет ему Кайя-чан. — Вот, все-таки, вам читать больше надо, Горо-сан, а то вы на этой своей службе рыцаря плаща и кинжала совсем о себе не думаете. Расширять свой кругозор надо. А то так и помрете — необразованным.
— Кайя-чан! — взмолился Горо.
— Да я понимаю, понимаю, что по делу надо, но у меня ж возмущение! Я же ради родины и справедливости, а эти только за деньги, ну скажите же, Горо-сан.
— Кайя-чан, пожалуйста. Что ты знаешь об этих клановых из пентхауса? Что тебе рассказывали? — все-таки пытается прорваться сквозь потоки информации Горо.
— Что знаю… да я все про них знаю! Сволочи они. Пытались на нашу Сумераги-тайчо накатить, да только поломалась у них машина накаточная. Завернула их Сумераги-тайчо, по жопе похлопала — мол, дуйте-ка в свой Токио, а если тут хотите остаться — так и сидите ниже травы, тише воды и не отсвечивайте. Там же у них в пентхаусе все вверх дном перевернуто было. И эту, привезли какую-то фифу из ихних Сандзюсан, откачивали ее, в коме какой-то была. Видать крепко ее наша Защитница приложила.
— Защитница? — хмурится Горо. Новая волчица в стае Сумераги? Почему он не знает? Надо расспросить ее подробнее.
— Так ее народ зовет, Сумераги-тайчо нашу. Уже даже чудики есть, которые в ее честь молебны совершают и в боевые отряды собираются, да патрулировать улицы начинают. Мол на всех вас Сумераги-тайчо не напасёшься, самим тоже надо порядок поддерживать. Я, кстати, сегодня вечером дежурю, буду угол Третьей, где киоски и лавочки, патрулировать. Вместе с Аей и Вероникой. Наша зона ответственности.
— Я надеюсь, ты молебны в ее честь не служишь? — шутит Горо. Кайя сдвигает брови и речитативом произносит что-то о сетях, которые плетет Сумераги-тайчо над городом, в которых непременно должно запутаться зло, несправедливость, жестокость, ревность, высокая акцизная ставка и налоги. Горо прямо чувствует, как у него вытягивается лицо.
— Да шучу я. — смеется она. — Уж больно вы серьезно выглядели, Горо-сан. Кто же будет Сумераги-тайчо молиться. Все же знают, что она молитвы не переносит, ей жертвы нужны.
— ?!
— Да шучу я, — опять смеется Кайя-чан, — не любит она жертвы. Она любит молодых женщин с магическим талантом. Так что у меня нет шансов. А жаль.
— Хватит меня пугать, Кайя-чан, ты лучше скажи, что там с клановыми в отеле дальше было?
— А что было — собрались они всей командой и свалили из города. Оставили только одну девицу в очках, затравленную такую, с кругами под глазами. Видимо — выкуп.
— Выкуп?
— Ну да. Я ж говорю — Сумераги-тайчо любит, когда девка молодая, в теле, да с магическим талантом. Эта — из команды магов, Сандзюсан какой-то, значит магический талант у нее точно есть. А испуганная такая — ну… понятно почему. Хотя должна гордиться, клановая… это ж честь.
— Вот сейчас — не понял. Клановые съехали?
— Угу. Сегодня. Только что, вот. — кивает Кайя-чан.
— Но один маг остался? — уточняет Горо.
— Не один, а одна. Я ж говорю, девица в очках, бледная немочь такая и с синяками под глазами, будто не спит толком. Самую тощую оставили, а ведь знают, что Сумераги-тайчо любит, когда есть за что схватить. Говорю — это плевок в душу, вот это что. Уважали бы — так оставили бы такую, посочнее девку. А таких вот — две надо. Или три.
— Девица в очках? — разум Горо мечется, пытаясь вспомнить, кто из Сандзюсан подходит под это определение.
— Горо-сан! — внезапно наклоняется к нему Кайя. — Нас засекли! Будем действовать под прикрытием! Будто мы с вами не из секретной службы, а просто любовники!
— Что? — Горо некоторое время соображает. Никакой императорской секретной службы не существует и выследить его тут никто не мог. Разве что… нехорошее подозрение сжимает ему грудь, и он оборачивается. За ним стоит бледная Кеко-тян и смотрит на него своими огромными глазами.
— Это не то, что вы думаете. — тут же спасает ситуацию Кайя-чан. — Мы с ним просто любовники.
Глава 44
— Я… я не понимаю, что происходит. — Греденль-тян мотает головой, отрицая свою причастность к настоящему моменту в целом и к состоянию Нанасэ-онээсан в частности. Ее оставили разгребать бардак, она очень напугана и старается не смотреть нам в глаза. В другое время я бы был первым, кто пожалел бы бедняжку и постарался сделать ее пребывание у нас приятней и безболезненней. Но сейчас немного не до того, на нее шипят из каждого угла, ведь она же «тварь, которая напала на онээсан». Майко демонстративно не замечает ее, обращается к ней в третьем лице, Акира безупречно вежлива, но это именно та, страшная вежливость, за которую ее когда-то прозвали «Та самая Акира». Это вежливость, которая дробит крепко сжатые зубы в момент смерти, эта вежливость из разряда — «пожалуйста, умрите». Больше никто пока не вступал с Грендель в контакт, мы все же стараемся избежать линчевания и прочих эксцессов, нам только новых разборок с Вечно Молодой не хватало. Ситуация и так висит на волоске. У меня есть соображения, как сделать наше положение крепче, так сказать наладить связи и выйти на проектную мощность, но сейчас необходимо решать проблемы по мере их поступления.
— В смысле? — хмурится Майко. — Что эта пытается нам сказать? Может ей все-таки ногу оторвать? В качестве воспитательной меры?
— Я правда не понимаю! — практически кричит Грендель-тян, ни в коей мере не похожая на ту чудовищную голову, которую откуда-то притащила Сакура. Грендель-тян — невысокая и худощавая девчушка в униформе Сандзюсан, в очках и с темными кругами синяков под глазами, словно бы следствие вечного недосыпа. Голова настоящего Гренделя, судя по всему, произвела на нее неизгладимое впечатление и сейчас она просто из кожи вон лезет,
