История из жизни одного театра - Максим Сергеевич Евсеев
Глава восьмая
В это же примерно время, в кафе Г'Раф входил молодой человек. Человек был высок ростом, широкоплеч, хорош собой и единственное что его портило – это пренеприятный синяк на левой скуле, который он пытался прикрыть солнцезащитными очками. За столиком в углу его ожидал другой. Он был старше, волосы его были тронуты сединой, а лицо украшала распухшая губа. Как ты уже догадался, мой читатель, в заведении братьев Погосян встречались Руслан Алексеев и Антон Андреев.
– Ты обалдел так лупить? – спросил Руслан, присаживаясь за столик и снимая очки.
– Сам дурак. – возразил ему его товарищ. – У меня, между прочим, зуб теперь шатается.
– Ладно, главное, что нам поверили. А зуб на месте и слава Богу. Ты заказал уже чего-нибудь?
– Закажешь тут… – пробурчал Антон, кивая на раскрытое меню. – Цены же бездуховные. Зачем мы здесь-то встречаемся? Увидят же.
– Не должны. Я потому и решил здесь поговорить, что наши актеры сюда не заглядывают – дорого, муж Вероники в отъезде, а ни она сама ни Генрих без него сюда не пойдут – брезгуют. Но на всякий случай переберемся в отдельный кабинет.
И Руслан, выцепив взглядом одного из официантов, устремился в его сторону. Тот же, в свою очередь, заметив движение Руслана поспешил на встречу к нему. Встретились они на середине пути и тут же стали о чем-то договариваться. Антон слышал только обрывки фраз, но догадался, что после обсуждения дел семейных, вопросов здоровья и обещания чаще встречаться, они перешли к вопросу абонирования отдельного кабинета, в котором обычно проводили время либо владельцы ресторана Рафик и Гагик, либо высокие гости из начальственных кабинетов.
Все в ресторане было пропитано духом кавказского гостеприимства, и даже официант, рыжий и курносый парень, которого Руслан звал Павлик – джан, говорил с акцентом к месту и не к месту называя Руслана "Дарагой". Попутно кланяясь, заверяя друг друга в безмерном уважении, и употребляя выражения
: " Рафик всегда…" и "Гагик же ну, ты знаешь…", Руслан и официант направились в сторону сдвинутых портьер в сумрачной части зала. Когда они уже совсем было скрылись в отдельном кабинете, между портьер высунулась рука и поманила Антона за собой.
– Тоже мне, Анна Австрийская. – улыбнулся тот и не торопясь стал выбираться из-за столика.
Обстановкой кабинет мало чем отличался от остальной части зала: та же медная чеканка по стенам, тот же бархат и дерево. Только темы рисунков на меди под старину носили эротический характер и в глубине имелась запертая дверь, которая, как догадался Антон, вела в тайный альков для плотских утех.
– Слушай, – спросил он, усаживаясь за стол. – Ты же говорил, что Рафик с тобой в одной школе учился. А почему он из Армении сюда приехал, а не в Москву.
– Рафик вообще здесь родился и лет до семнадцати говорил без акцента. А родители его переехали сюда из Ростова-на-Дону, потому что отец по образованию инженер. В Лужске, когда-то, собирались строить аэродром для среднемагистральной авиации. А потом тема заглохла, и от этой идеи остались название станции Взлетная и гостиница Космос. Впрочем, это все ерунда. Давай водки выпьем?
И у Руслана глаза загорелись нехорошим блеском.
– Ох, нехорошо это все кончится. Ох, нехорошо– вздохнул Антон, но спорить не стал. – Давай. Чего уж…
И уже через полчаса кабинет заволокло сигаретным дымом, который мешался с дымом кальяна и друзья передавали друг другу сигареты, сигары, мундштук кальяна и запивали этот дым водкой, лимонадом и вином.
– Водки выпьешь? – вскидывался Антон, который был большим знатоком в этом деле. И показывал графин водки, в котором не кончалась прозрачная жидкость. – Выпьешь? – повторял он угрожающим тоном.
– И весьма! – откликался Руслан, подставляя рюмку.
И заглядывал в кабинет взволнованный Павлик, и приносил ещё водки и закуски, хотя про еду друзья уже давно забыли. Но напрасно волновался рыжий официант с фальшивым кавказским акцентом, эта программа была друзьями отработана как старый цирковой номер и изменить ничего было уже нельзя. Поэтому и он махнул рукой на беспокойных посетителей, надеясь, что дружеские отношения Руслана и Рафика Погосяна послужат и ему индульгенцией, чтобы не произошло в этот вечер. А произойдет ещё много чего: и танцы в общем зале, и песни в подвале, где располагалось караоке, и признание в любви посетительницам ресторана и неуклюжая попытка драки с их кавалерами. Но все это будет после, а пока друзья вели важный разговор, о том деле, которое они затеяли, сами не понимая, зачем. Вот этот-то "зачем" они и пытались растолковать друг другу.
– Зачем? – протяжно вопрошал Антон, отгоняя официанта, который пытался поставить на забитый стол очередную порцию хачапури. – Зачем тебе-то это надо? Неужели из-за бедной девочки Алены? Только не говори, что ты влюбился, я все-равно не поверю! У тебя же все нормально! Ты в полном поряде: Генрих тебя любит, работы в театре полно, вне театра ещё больше, с Вероникой … Молчу, молчу… Даже её муж тебе благоволит… Опять молчу!
– Антоха, друг мой дорогой, я тебе челюсть набок сверну и не как сегодня, а по-настоящему. – Ты знаешь, как я тебя люблю, но про Веронику – тсс… Бошку оторву. И мне оторвут, если … Не важно это и к делу не относится. Алена тут не при чем! Она славная девушка, но жизнь ей испортить могу только я. Или ты, но не этот хлыщ. Есть старые древние устои, и мы их соблюдаем, а он – нет. И за это его надо наказать!
– Руслан, братское сердце, золотой мой человек, – настаивал Антон. – Ты – мудак и это я тебе всегда говорю. И несешь ты полную хрень! Театр – мертв, и ты это знаешь. А наш театр в особенности. Этого хлыща надо утопить в колодце, но при чем тут театр? Хлыщ лично меня бесит, а вот тебе зачем это надо, я не понимаю.
– Мертв! – внезапно, почти трезвым голосом, согласился Руслан. – Мертв, как мертвы египетские боги. А может они и не рождались никогда. И наш театр тоже может не рождался, но мы служим ему и это наш выбор. Понимаешь? Мы должны ему служить, как служили жрецы древнего Египта своим богам, пока они не были растерзаны новой религией. Служить и защищать.
За столом воцарилась тишина. Друзья задумались, как задумываются перед падением, пассажиры автобуса. Как задумываются студенты, глядя в экзаменационный билет, вспоминая всю бездарно проведенную сессию. Как задумываются алкоголики, когда пустеет
