Кто виноват? - Владимир Алексеевич Колганов
Тут только понял Иван Лукич, что уже близок к своему пределу — желание дать собеседнику в лоб не раз возникало за последние дни, еле-еле сдерживался. Видимо, этот сон — предостережение, чтобы держал себя в руках. И впрямь, то и дело он спрашивал себя: «Ну какой же я "государь", если не решаюсь дать под зад этим проходимцам?» Однако премьер-министра так просто с должности не снять — Дума воспротивится, да и с остальными возникнет закавыка. «Так царь я или же не царь?» И только тут до Ивана Лукича дошло, что его последний сон — это даже не предостережение, а прямое указание на то, что вот-вот он лишится своего поста, поскольку вынесут импичмент. Это в том случае, если и впрямь возомнит себя царём и начнёт кадровую чистку.
Ещё несколько дней назад он не возражал, если бы прямиком отправили домой, в московскую квартиру, ну а теперь… «На-ка выкуси, так просто вам не сдамся! Если уж народ меня избрал, буду бороться за его права до самого конца!» Но как? Если объявить ЧП, распустить Госдуму, чтобы потом расправиться с премьером и его приспешниками, это и будет то самое, когда король стал кусать своих придворных. Тогда обвинят в измене Родине и отправят на Колыму или в Мордовию. Долго думал Иван Лукич, но ничего так и не придумал, а всё потому, что посоветоваться не с кем — сам-то он не имел никакого опыта в таких делах.
«Но как же я попал в эту передрягу? Поначалу казалось, что это лишь благотворительная акция на день, на два, а теперь вон как обернулось». Стал припоминать: вроде бы с полгода назад пришли к нему двое, представились как члены Высшего совета правящей партии и говорят:
— Иван Лукич! Анкета у вас чистая на загляденье, круглый сирота, воспитывались в детском доме, семьёй не обзавелись, опять же на выборах всегда голосуете за нас, да и по работе нареканий не было. Поэтому вы нам подходите.
— Для чего это?
— Хотим выдвинуть вас кандидатом в президенты.
«Я так и ахнул!.. А больше ничего не помню — что, как и почему. Видимо, не смог им отказать… Дальше всё словно бы в тумане — выступления по телевизору, на каждом углу мои портреты в три аршина высотой… Вроде бы пытался дать задний ход, мол, не потяну я на этой должности, мне бы что-нибудь попроще. А они в ответ: "Поздно, дорогой Иван Лукич, средства огромные затрачены на создание соответствующего имиджа, так что до скончания своих дней вам не расплатиться". В общем, зажмурился и думаю: будь, что будет! Ну а очнулся только в царских покоях на Дворцовой площади. И что теперь, ума не приложу!»
Тем временем Яша Либерзон тоже напрягал свои мозги, но по другой причине. Деньги Мясоедов предложил немалые, но как к этой задаче подступиться? Даже намёток никаких нет. Вот кабы знать, что такая ситуация возникнет, можно было бы заранее подготовиться, а тут надо что-то придумывать post factum — дело это, считай, совершенно безнадёжное. К примеру, если поезд уже ушёл, как отцепить от него один вагон? Придётся догонять на попутном транспорте. Но вот уже поезд дошёл до станции назначения, товар перегрузили на подводы и под звуки марша, в сопровождении роты королевских драгун отправили по адресу, и более того — поместили туда, куда при всём желании проникнуть невозможно. Что тут можно предпринять? И вдруг Яшу осенило: а что, если они вагоны перепутали?
Несколько дней прошли в хлопотах — Яша Либерзон целыми днями просиживал у компьютера, потом отправился в командировку куда-то за Урал, ну а Иван Лукич практически не выходил из кабинета, пытаясь найти выход из ситуации, в которую попал. Сначала пытался перекроить государственный бюджет, но быстро понял, что ему это не по силам. Затем стал разрабатывать реформу государственного управления, которая предполагала упразднение ряда министерств. Когда из этого тоже ничего внятного не получилось, решил начать, что называется, от печки, доработав Конституцию, и, как ни странно, дело у него пошло. Особенно удались те статьи, где говорилось о справедливости и о правах российских граждан. В частности, появился четвёртый пункт статьи под номером пятьдесят пять, так что два последних абзаца этой статьи теперь выглядели следующим образом:
«3. Права и свободы человека и гражданина могут быть ограничены федеральным законом только в той мере, в какой это необходимо в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, если таковые не находятся при исполнении служебных обязанностей, а также в целях обеспечения обороны страны и безопасности государства».
«4. Права и свободы человека и гражданина не могут быть ограничены федеральным законом, если упомянутое ограничение предпринимается исключительно в целях защиты интересов высших должностных лиц государства или территориального объединения, входящего в его состав».
Дело в том, что третий пункт в прежней редакции допускал явный произвол, к примеру, полиция могла перекрывать движение транспорта по автомагистралям во время проезда президента или одного из руководителей Федерального собрания, а чиновники имели право снизить пенсии ради повышения своей зарплаты. Теперь третий пункт ограничивал возможности свободного толкования «защиты интересов других лиц», ну а четвёртый и вовсе ставил на этом жирный крест.
Иван Лукич как раз подправлял стиль изложения и уточнял формулировки, когда открылась дверь и в кабинет в сопровождении дворцовой охраны вошёл председатель Высшей избирательной комиссии. Едва переступив порог, он заявил:
— Прошу освободить царские покои.
Иван Лукич в недоумении:
— Как это так?
— Ошибочка вышла! Но мы не виноваты — то ли компьютер у нас глючил, то ли вирус залетел, но программа всё напутала, только сейчас разобрались. Короче, вы не тот Иван Лукич, которого избрали президентом.
— Ничего не понимаю! А кто же выступал на митингах, участвовал в дебатах?
— Вы были доверенным лицом кандидата, от его имени и выступали.
— А фотографии по всей Москве?
— Фотографа накажем.
— Так люди же не поверят в такую чепуху!
