Адриан Моул и оружие массового поражения - Таунсенд Сьюзан Сью
Я не стал говорить, что ночью бенгальским огнем выводил ее имя в непроглядной тьме.
Четверг, 7 ноября
Опять позвонил адвокату. Анжела пожаловалась, что в офисе царит хаос. Пол раскурочен, ламинатные доски вырваны с мясом. Я строго напомнил, что мне необходим оформленный договор.
Побывал у Парвеза, который принимает клиентов у себя дома, в бывшей детской. Он купил в ИКЕА офисный гарнитур и вращающийся стул, обтянутый черной кожей, но одна стена все еще в обоях с Почтальоном Пэтом.
Я с удивлением обнаружил, что Парвез облачен в традиционное мусульманское одеяние. Он пояснил, что снова ходит в мечеть.
На мой взгляд, козлиная бородка ему идет – лицо кажется не таким круглым.
Парвез усадил меня и спросил, каково мое финансовое положение. Мой ежемесячный доход равен 1083,33 фунта, ответил я.
Затем он открыл длиннющую анкету и опросил меня по всем пунктам, занося ответы в ноутбук: сколько в неделю я трачу на газеты (8 фунтов), каковы текущие расходы на машину (100 фунтов в месяц), на напитки (немыслимые 15 фунтов за две чашки капуччино в день, пять дней в неделю), на Интернет (35 фунтов в месяц). Я пришел в ужас. Когда мы закончили подсчитывать, выяснилось, что мои расходы превышают доходы почти на 5000 в год.
– Помнишь, мы проходили в школе «Дэвида Копперфилда», Моули? – назидательным тоном осведомился Парвез.
Это одна из моих любимейших книг, ответил я.
– А помнишь мистера Микобера? «Ежегодный доход в двадцать фунтов минус ежегодные расходы в девятнадцать фунтов и девяносто шесть пенсов, в итоге – счастье. Ежегодный доход в двадцать фунтов минус ежегодные расходы в двадцать фунтов и шесть пенсов, в итоге – нищета», то есть визиты в Бюро консультаций для граждан, долги, банкротство и потеря жилья.
Мы уставились в ноутбук Парвеза, где цифры высвечивали горькую истину.
– Что же мне делать? – вздохнул я.
– Прежде всего, не переезжай в новую квартиру, Моули, – ответил Парвез. – Она тебе не по карману.
Я сказал, что уже слишком поздно бумаги подписаны и деньги перечислены.
– Хочешь, я дам тебе финансовую консультацию, Моули? – предложил Парвез.
– Нет, она мне не по карману, – отказался я и пошел домой.
Пятница, 8 ноября
Полный триумф мистера Блэра! Несколько недель он убеждал иностранных руководителей, что оружие массового поражения Саддама Хусейна представляет серьезную угрозу миру, и вот резолюция № 1441 принята единогласно. Даже Сирия проголосовала вместе с прочими четырнадцатью странами.
Мама попыталась вывести отца из утреннего ступора, обсудив с ним резолюцию ООН.
– 1441, это случайно не название духов, которыми пользовалась моя мать? – на мгновение оживился он.
Мама разом погрустнела:
– Нет, Джордж, они назывались 4711.
Когда отец удалился из кухни, она сказала:
– Ну почему я не замужем за кем-нибудь вроде Роя Хаттерсли! Почему мой муж такой аполитичный!
Она закурила первую за день сигарету, и мы принялись смотреть новости. Мистер Блэр был великолепен. Сурово глядя в камеру, он обратился прямо к Саддаму Хусейну: «Разоружайся, или примешь бой!» Голос его дрожал от избытка чувств.
– Такое впечатление, будто он сейчас разревется, – заметила мама и крикнула, глядя на экран – Не дрейфь, Тони!
4 пополудни
Утром в магазин зашла Маргаритка. Буквально на минутку, она торопилась в Центр кармического здоровья, чтобы сделать индийский массаж головы. Она страдает мигренями с детства. Изумился, когда узнал, что за полчаса поглаживаний по голове с нее дерут 25 фунтов. Посоветовал вместо этого купить упаковку нурофена-экстра, мне он всегда помогает. Мигрени – единственное, что нас роднит.
Маргаритка спросила, не хочу ли я пойти на концерт, который общество «Мадригал» дает в кафедральном соборе Лестера. Ее отец будет солировать. У него контратенор.
5.30 пополудни
Мистер Карлтон-Хейес ушел домой. Я сижу в магазине и жду Маргаритку. Не пойму, в какую сторону развиваются наши отношения. По-моему, нет ничего кошмарнее, чем сидеть весь пятничный вечер в холодном кафедральном соборе и слушать, как Майкл Крокус поет женским голосом.
Полночь
К собору мы с Маргариткой шли, держась за руки. На ней была красная беретка и брючный костюм цвета хаки. Я промолчал, но уж очень она походила на десантника в увольнении. Может быть, Маргаритка подсознательно готовится к войне?
Логично было предположить, что Майкл Крокус переоденется для выступления, но нет, он был все в том же мохнатом свитере с деревьями; по моим прикидкам, он не снимает его уже двадцать дней кряду. Когда я обратил на это внимание Маргаритки, она заявила, что моющие средства страшно загрязняют наши реки и водоемы.
Майкл Крокус начал концерт с «краткого изложения истории «Мадригала»«и бубнил не меньше получаса, словно не замечая, что публика ерзает и зевает. Наконец началось ужасное пение.
Нетта Крокус башней возвышалась над другими хористами. Она и голосом брала над всеми верх. От ее басовитого контральто вибрировала скамейка, на которой сидели мы с Маргариткой.
Когда музицирование наконец завершилось и слушатели смешались с исполнителями, я приличия ради поздравил мистера и миссис Крокус с выступлением.
Крокус фыркнул:
– А теперь вы, молодежь, конечно, поскачете в клуб, где лабают рок-н-ролл.
Я едва сдержал смех. От мистера Крокуса несет плесенью!
Чуть позже, в ресторане «Императорский дракон», я спросил Маргаритку, не приходила ли ей в голову мысль поселиться отдельно от родителей. Гоняя палочкой по тарелке зеленую фасоль, она пробормотала, что не собиралась задерживаться у родителей столь надолго, по идее она уже давно должна была выйти замуж.
Суббота, 9 ноября
С утра пораньше позвонила Маргаритка. Ее родители находят меня чудесным молодым человеком, радостно сообщила она. У меня не хватило духу сказать ей, что я полночи не спал, придумывая, как порвать с ней.
Воскресенье, 10 ноября
Смотрел, как старики и старухи маршируют мимо Кенотафа.[14] Некоторые из них еле ноги волочили; у других вообще не было ног, и они катили в инвалидных колясках. Отец спросил меня, почему я шмыгаю носом. Аллергия на маки, ответил я.
– Твой дед Артур участвовал во Второй мировой, – нравоучительным тоном произнес отец.
Я спросил, где воевал дед Артур.
– Он не любил говорить о войне, но если видел ее по телевизору или слышал «Лили Марлен», то всегда плакал, как ребенок. Твоя бабушка Моул отсылала его на задний двор, вручив чистый носовой платок, и не пускала в дом, пока он не успокоится. Да, твоя бабуля была не сахар.
Мама на своем «Макинтоше» вносила изменения в адресные карточки. Новый адрес моих родителей отныне звучит так Свинарники, Нижнее поле, Дальняя просека, Мэнголд-Парва, Лестершир.
– А ты не слишком торопишься? – спросил я.
– Нет, вчера мы купили свинарники на аукционе.
В этом доме от меня у всех сплошные секреты. Хорошо, что я отсюда скоро съеду.
Позвонил Найджелу. С тех пор как он выставил на продажу свою лондонскую квартиру Найджел живет у родителей в бабушкином флигиле. Зрение у него стало еще хуже. Позвал его в кино на «Властелина колец».
– Нет, – отказался Найджел, – там все происходит в Средиземье, в вечном сумраке, да и эльфы с гномами – такая фигня.
Я поинтересовался, не улучшился ли у Найджела слух с тех пор, как он ослеп.
– Да, теперь я слышу за пять долбаных миль, как муха летит. Правда, мне повезло?
Понедельник, 11 ноября
Луна в последней четверти.
Мы с мистером Карлтон-Хейесом были, по-видимому, единственными людьми на Хай-стрит, почтившими память погибших минутой молчания в 11 часов,[15] если не считать пары пенсионеров и чернокожего водителя автобуса, который вылез из кабины и стоял со склоненной головой.
Позвонил Барвеллу. Анжела сообщила, что бумаги осталось только подписать. Дабы поддержать беседу, спросил, какое на этот раз мистер Барвелл выбрал покрытие для полов.
