Чжан Тянь-и - Записки из мира духов

— Сегодня, надеюсь, ты станешь купаться? — шепотом спросил г-н Сяо жениха.

— Эх, была не была! Нарушу обет! — рассмеялся Сыма.

Мужчины захохотали. В это время раздвинулся пол и взошел слуга. Смеющиеся умолкли и приняли серьезный вид.

— А теперь в путь,— торжественно проговорил Сыма.

— Ты, Хань, отправляйся со всеми, я встречу мою крошку, и мы к вам присоединимся.

А почему она не пришла вместе с крошкой Жао Саня? Позже мне объяснили, что таков порядок: возлюбленный должен лично встречать свою подругу.

Свадьба состоялась в одном из двенадцати крупнейших городских отелей «Puk-duk» под председательством простолюдина Лу. На обед были приглашены лишь самые близкие духи. Остальные гости подъехали во второй половине дня.

В торжестве приняли участие сливки общества: Чжао Шэ-линь, Хэй Лин-лин, И Чжэн-синь, Цзян Соевая Подлива и другие.

В три часа пополудни началась торжественная церемония. Свидетелем выступал г-н Ба Ба-сюн, секретарь партии восседающих, племянник Ба Шань-доу.

Когда молодые входили в отель, пол у дверей был усыпан лепестками мака. От входа до банкетного зала, образуя живописный коридор, в две шеренги стояли гости: с одной стороны — мужчины во фраках, с другой — женщины в легких одеждах. Каждый из гостей держал в руке трубку для курения опиума, подняв ее вверх и скрестив с трубкой духа, стоящего напротив. Таким образом, новобрачные шли как бы под крышей. Сыма Си-ду торжественно нес светильник для курения опиума, в руках невесты был букет искусственных цветов мака и бутылка спирта. На мой вопрос, у всех ли так проходит свадьба, г-н Сяо шепнул, что нет. Сыма Си-ду — декадент, поэтому подняты трубки для курения опиума. Если бы женился спортсмен, вместо трубок поднимали бы ракетки и биты. Врача встречают бутылями с микстурой, йодной настойкой и ватой. Будь моя свадьба, заключил Чжун-но, они подняли бы над головой соловья, рогатую сову и розу...

Но вот жених и невеста вошли в зал. Раздались аплодисменты. Женщины осыпали молодых цветами из черного шелка, как говорят, носящими название «цветы зла».

Заиграла музыка. Их песни совсем не походили на наши, китайские, обычные в мире людей.

Рекомендующим был сотрудник Дома знакомства «Правдивость».

— Великая любовь барышни Хай-хай и господина Сыма Си-ду,— проинформировал он собравшихся,— родилась 24 июня сего года в 3 часа 46 минут пополудни в Доме знакомства «Правдивость». Господин Сыма Си-ду поставил свою подпись под контрактом, где он обязался после брачной церемонии выплачивать барышне Хай ежемесячно 1867 юаней 9 мао и 6,4 фыня из расчета выплаты 85%, то есть 1587 юаней 7 мао и 7 фыней, не считая горячей пищи.

В остальном все было, как в мире людей. Обменялись обручальными кольцами, и Ба Ба-сюн огласил текст свидетельства о браке.

— Хай-хай и Сыма Си-ду, согласно 86 пункту 4 параграфа 36 главы «Закона о браке» в прошлом году, подписав брачный контракт, были обручены. Согласно процедуре, обусловленной вышеуказанным «Законом о браке», в настоящее время они вступили в брак.... Отныне и впредь они составляют единое целое. Мужчине запрещается в нарушение контракта останавливать выплату указанной в контракте суммы. Женщина не имеет права вступать в тайную половую связь с посторонними. Отныне наступает взаимопонимание и любовь. Дух и материя сливаются воедино. Нет ничего прекраснее любви. Love is best. В этом счастье мира духов...

Все расписались на свидетельстве, которое было заверено четырьмя крупнейшими адвокатами.

Снова грянула музыка. Песня называлась «An Opium Eater[15]». Когда молодожены покидали банкетный зал, гости снова выстроились в две шеренги, скрестив над головой трубки для курения опиума. Раздались аплодисменты. В руках у многих гостей появилось по одному рваному башмаку, наполненному рисом, лепестками черных цветов и окурками папирос. Все это было опрокинуто на молодых, которые от такого напора едва удержались на ногах.

Потом выпили по бокалу шампанского. Ужин прошел шумно и весело. Разошлись в одиннадцать часов.

— Ну и заварил ты кашу,— добродушно заметил г-н Сяо, просматривая свежие газеты,— читай.

Я пробежал глазами отмеченные места. Статья была напечатана в верхней части полосы. В ней говорилось, что мое отрицание правдивости исторических материалов доктора Вэя внушает серьезное подозрение относительно меня самого. Не из низов ли я? В отделе хроники сообщалось, что пять газет во имя защиты верхнего яруса решили атаковать меня сообща. Они намерены возбудить против меня судебное дело, обвиняя в злонамеренном проникновении на верхний ярус. Я начинал злиться.

Но г-н Сяо заявил, что все это ерунда. Один звонок простолюдину Лу, и дело будет мирно улажено.

— Но я не хочу мирно! Я хочу бороться с этими невеждами!

— Э, господин Хань,— увещевал меня мой приятель,— в судебном разбирательстве мало хорошего. Успокойся. Я все беру на себя. Даю тебе слово, что завтра газеты запоют другую песню.

Он ушел звонить. Спустя четверть часа Чжун-но явился довольный и веселый:

— Все в порядке. Не обращай на них внимания. Они просто не разобрались, с кем имеют дело.

Вечером Чжун-но снова отправился к Лу Юэ-лао. Вернувшись, он сказал мне:

— Простолюдин Лу решил от своего имени опубликовать в завтрашних газетах заявление, где будет сказано, что твоя позиция достаточно интересна. Подобная фраза способна уладить любое крупное дело.

И немного погодя весело добавил:

— Да, простолюдин Лу приглашает тебя в клуб простолюдинов.

— А что это такое?

— Там бывают только доверенные люди Лу и Паня. Оба они его и создали. Знаешь, Хань, а ведь простолюдин Лу действительно нам доверяет.

Мне хотелось побывать в клубе и увидеть все своими глазами.

— А ты член клуба?

— Разумеется,— самодовольно ответил он.

Вечером прислали избирательные бюллетени. Таков был порядок.

— Ты погоди писать,— предупредил г-н Сяо.— В день выборов я подскажу, что именно надо на нем написать.

Как и следовало ожидать, газеты опубликовали заявление Лу Юэ-лао. Там между прочим говорилось, что слова доктора Вэя, конечно, абсолютной чепухой считать нельзя, но и аргументы г-на Хань Ши-цяня достаточно интересны. Лично для него предпочтительнее позиция последнего. Намерение газет передать дело в суд диктовалось исключительно их заботой о чистоте верхнего яруса и достойно всяческого уважения. Правда, вышеуказанные газеты хватили через край, и он бы, Лу Юэ-лао, посоветовал на этом поставить точку. В заключение наш высокий шеф предложил считать господ Вэй Сань-шаня и Хань Ши-цяня адептами двух направлений в исторической науке.

Эффект был мгновенный. Позиция прессы резко изменилась, а наиболее воинственные газеты, грозившие мне судом, публично извинились, сожалея о случившемся. Им, видите ли, раньше было неясно существо проблемы. Они воздавали должное моему научному подвигу и смелости, с которой я выступил против доктора Вэя, и «от имени широких кругов журналистов «требовали» избрания Хань Ши-циня в члены Комитета исторических наук».

Так закончилось дело. А в Комитет входить я отказался.

Пришел Жао Сань. Последнее время он был занят, как никогда.

— Подготовка к выборам? — спросил я.

— К выборам готовиться нечего. Самое канительное — сопутствующие им торжества. Тут и конкурс младенцев, и соревнование литературных дам, и многое другое. И за все отвечает местная политическая администрация.

— Значит, надо будет пригласить Цзяна Соевую Подливу и У Дуду,— почему-то обрадовался г-н Сяо.

— Само собой. Главное — заручиться их согласием,— озабоченно подтвердил Жао Сань.— С остальными проще.

— А кто этот У Ду-ду?

— У Ду-ду — великий портной,— ответил г-н Жао.

— А зачем на выборах вам нужен один врач и один портной?

— Да нет, нам нужна армия врачей и портных. Эти двое будут главными.

— Непонятно.

— Все очень просто,— г-н Сяо был на месте.— Допустим, проходит конкурс младенцев. Интересно, смог бы ты определить без врача, какому младенцу обеспечивается лучший уход и самое калорийное питание? А кто лучше портного установит качество тканей, из которых сшита одежда маленьких граждан? Так-то. Первое место присуждается наиболее ухоженному и лучше всех одетому младенцу.

— Стало быть, первые места достаются детям обеспеченных родителей?

— Разумеется. Я уж не говорю о том, что подобный конкурс стимулирует наше движение вперед. А ты разве к этому не привык? — улыбнулся г-н Сяо.

Я задумался.

— Нет, это неплохо — устраивать конкурсы ухоженности и красоты младенцев!

Вечером посыльный Лу Юэ-лао доставил нам удостоверения на право участия в церемониях выборов. Позже позвонил он сам, дабы заручиться нашим согласием.

Мы, конечно, согласились.

— Пошли, пошли,— в восемь часов стал торопить меня г-н Сяо.