Владлен Бахнов - Владлен Ефимович Бахнов
— Ну вот. — удовлетворенно сказала жена. — А ты еще говорил, что Омск не в Томске! Тебе бы только спорить!
А совсем недавно я ездил туристом во Францию.
— Ах, как я тебе завидую. — вздохнула жена. — Как я мечтала побывать там! Прошу тебя, обязательно сфотографируйся на фоне знаменитой падающей башни.
— Ты, вероятно, хочешь сказать — на фоне Эйфелевой башни? — уточнил я.
— А разве Эйфелева башня тоже падает? — встревожилась жена.
— Нет. Но падающая башня находится в Пизе, Пиза находится в Италии, а я еду во Францию. Как же я моту сфотографироваться в Пизе?
— Ну. не знаю, не знаю… Тебя ни о чем нельзя попросить!
Я молча пожал плечами и уехал… А когда самолет пролетал над Францией, стюардесса вдруг объявила, что по всей стране служащие аэродромов начали забастовку и поэтому приземлиться мы можем только в соседнем государстве, где забастовка, наоборот, только что закончилась. Так я очутился в Италии…
И когда я привез жене фото, где я был запечатлен на фоне знаменитой Пизанской башни, жена поцеловала меня и сказала:
— Вот видишь! А ты говорил, что Эйфелева башня не падает!
САВУШКИН,
КОТОРЫЙ НИКОМУ НЕ ВЕРИЛ
Часы в приходно-расходном отделе пробили девять. И тотчас торопливо застучала пишущая машинка, деловито защелкали счеты, заскрипел арифмометр и раздался первый телефонный звонок. Аппарат находился на столе у нашего плановика Марии Михайловны, на все звонки отвечать приходилось ей одной, и она смиренно несла этот крест ежедневно с девяти до шести с получасовым перерывом на обед. Вот и сейчас, сняв трубку, Мария Михайловна привычно и вежливо ответила:
— Слушаю. Баклушина, к сожалению, нет. Он только что вышел.
Начался обычный трудовой день, и старший экономист Савушкин сварливо сказал:
— У нас в пригороде происходит черт знает что! Гуляю я вчера на своем дачном участке, вдруг вижу: прямо на меня лягушка скачет. Подскакала и говорит своим лягушечьим голосом: «Товарищ Савушкин, возьмите меня, пожалуйста, на руки». Я взял…
— Большая лягушка? — поинтересовался, не переставая крутить арифмометр, бухгалтер Николай Федорович.
— Нормальная. Но не в этом дело. Взял я ее на руки, а она говорит: «Товарищ Савушкин, у меня к вам огромная просьба: поцелуйте меня, пожалуйста». Представляете?
— А зачем ей это понадобилось? — спросила наша машинистка Оленька, закладывая в машинку новый лист.
— Да какая мне разница, зачем? — закричал Савушкин. — Как вообще можно обращаться с подобными просьбами? За кого меня эта лягушка принимает? Что я, болван какой-нибудь, что ли, чтобы целоваться с лягушкой? Вы сами лягушку поцеловали бы?
— Лягушку — нет, но если бы она была кошкой или собакой. поцеловала бы. Я вообще люблю животных, — пояснила Оленька и снова учащенно застучала на машинке.
— Ну а что потом все-таки было? — спросил я.
— Ничего не было. Выбросил я ее — и все.
— Ах, я понимаю Евгения Севастьяновича! — проговорила. отрываясь от бумаг. Мария Михайловна. — У нас на даче в этом году тоже очень много всяких лягушек развелось…
Но тут снова зазвонил телефон, и Мария Михайловна сказала:
— Слушаю. Баклушина, к сожалению, нет. Он только что вышел.
Мы продолжали свои занятия. Только Савушкин никак не мог успокоиться и отправился в отдел капитального строительства, где снова рассказал о наглой лягушке, которая, по-видимому, считала его законченным кретином, если надеялась, что он исполнит ее просьбу. Потом Савушкин перешел в плановый отдел, потом в отдел лимитов, и к концу дня вся наша контора была поставлена в известность. что старший экономист Савушкин отнюдь не такой дурак, как думают некоторые. Более того, из рассказов Савушкина получалось, что он каким-то образом ловко перехитрил эту лягушку и просто оставил ее в дураках. Одним словом, пальца ему в рот не клади, он этого не любит!
А спустя неделю в газете «Малаховские новости» появилось сообщение о том, что некий работник общественного питания Свирелькин, проводя за городом свой воскресный досуг, случайно нашел лягушку, которая попросила ее поцеловать. Будучи человеком отзывчивым и добрым.
Свирелькин эту просьбу исполнил. И каково же было его удивление, когда лягушка тут же превратилась в принцессу. Заметка называлась «Благородный поступок» и кончалась уведомлением, что свадьба работника общественного питания и принцессы состоится в ближайшую субботу.
Весь наш приходно-расходный отдел сочувствовал старшему экономисту Савушкину. А он. кровно обидясь на неблагодарную лягушку, всем своим видом показывал, что ему нет дела ни до принцессы, ни до счастливчика Свирелькина.
— Все-таки эта лягушка могла бы как-то намекнуть Евгению Севостьяновичу, что она не просто лягушка, — сказала, быстро щелкая на счетах. Мария Михайловна.
— Ха! — презрительно воскликнул Савушкин. — Намекнуть! Вы полагаете, я сам не догадывался, что она принцесса?
— А чего ж ты в таком случае растерялся? — спросил я. — Сейчас бы мы на твоей свадьбе гуляли…
— Ха! — повторил Савушкин. — Да если хотите знать, я потому и не стал целовать ее, что не хочу жениться.
— Ну и глупо! — воскликнула, грохоча на машинке, незамужняя Оленька.
— Принцессы на улице не валяются! — объявил Николай Федорович и, покрутив раз десять ручку арифмометра, добавил: — На то они и принцессы.
— Ха! — только и смог сказать старший экономист.
— И правильно! Евгений Севастьянович еще молод. И в конце концов, не одна ведь принцесса на белом свете. — поддержала Савушкина сердобольная Мария Михайловна и. подняв телефонную трубку, ответила: — Слушаю. Нет, Баклушин только что вышел…
А в среду расстроенный Савушкин взял за свой счет недельный отпуск и исчез. Говорили, что он всю неделю с сачком в руках бегал по лугам и рощам, безуспешно целуя всех встречных лягушек. Но сам он об этих поисках умалчивал. и все мы видели, что он стал мрачным, задумчивым и еще более недоверчивым и нудным. Только один раз он развеселился. И было это тогда, когда он рассказал нам. как его пытались перехитрить, а он не попался.
— Забросил я удочки, сижу, вдруг вижу — клюет! Вытаскиваю рыбу, снимаю с крючка, а она мне говорит: «Савушкин, а Савушкин, отпусти ты меня обратно в речку!»
— А ты на что ловил, на червячка? — поинтересовался, крутя арифмометр. Николай Федорович.
— На мотыля. Но не в этом дело. «Отпусти меня, — говорит она, — а я за это исполню любое твое желание». Представляете?
— Буквально любое? — спросила Оленька.
