Анатолий Софронов - Московский характер
Потапов (тихо Кривошеину). Это они умеют.
Северова. Ставим вопрос о том, чтобы райком поддержал нас. С нашей точки зрения, у нас есть завод, который без ущерба для основного плана сумеет выпустить этот станок. Сумеет за счет использования внутренних ресурсов. Они есть у него в достаточной мере. Мы уже поставили вопрос перед министерством...
Потапов (оглядываясь). Насколько я понимаю по составу присутствующих, речь идет о моем заводе?
Северова. Да, речь идет о заводе, на котором вы являетесь директором.
Потапов. Нина Ивановна, если без меня здесь так хорошо подсчитали, может, мое присутствие при обсуждении вопроса излишне?
Полозова. Почему же излишне, Алексей Кирьяныч? Придет и твое время выступать! (Северовой.) Продолжайте!
Северова. От имени партийной организации, дирекции и стахановцев комбината мы просим райком поддержать нашу просьбу перед министерством о немедленном выпуске станков, — я говорю о серийном производстве... С этой точки зрения Потапов, нам кажется, сумеет справиться с заказом, если он захочет, конечно...
Потапов. Благодарю за доверие.
Северова. Или если его обяжут.
Потапов. Райком не имеет права меня обязывать!
Полозова. А мы и не пытаемся это делать. (Обратив внимание на курящего Зайцева.) Товарищ Зайцев!
Зайцев (вскочив). Я!
Полозова. Вы читать умеете?
Зайцев (с готовностью). Умею, Нина Ивановна. Пожалуйста!
Полозова (указывая на табличку «Не курить»). Видите?
Зайцев (тушит папиросу, обжигая пальцы). Вижу. Это у меня чисто нервное, Нина Ивановна.
Полозова. А вы спокойней.
Зайцев. Есть спокойней! (Садится. Дует на обожженные пальцы.)
Полозова. Товарищ Потапов, ваше слово.
Потапов. Собственно, основные моменты я изложил в докладной записке. Вы читали, Нина Ивановна, членам бюро также известно, и в министерстве тоже. Я хотел только обратить внимание на то, что наш завод не в числе последних не только в районе, но и во всесоюзном масштабе. Мы держим переходящее знамя и не собираемся его отдавать.
Член бюро. Хорошо, что вы не собираетесь. Но как вы смотрите на предложение текстильщиков?
Потапов. Это другой вопрос.
Член бюро. Но ведь мы как раз этот другой вопрос и обсуждаем!
Потапов. Ну, что я могу сказать? Возможно, хороший станок, но он вне поля моего зрения. Принять заказ не могу: возможности ограничены. Оснастки нет на заводе. Мы подсчитывали, специально занимались. Это не только мое мнение. Здесь товарищи Кривошеин и Зайцев. Правда, у нас разногласие с партийной организацией. Но, я думаю, бюро разъяснит Дружинину. Нельзя заниматься прожектерством. Я докладывал министру. Что я могу еще прибавить? Разве одно: почему текстильный комбинат вмешивается в работу моего завода? Я спрашиваю: почему? Кто им дал такое право? Они занимаются шумихой вместо дела. А я решил - пятилетку в три с половиной года. А они мне - станок! Я ж не экспериментальная мастерская. Не могу я принять новый заказ! Это не в государственных интересах.
Полозова. Значит, ты говоришь - нет?
Потапов (твердо). Нет!
Полозова. Хорошо... Слово имеет Дружинин, секретарь парторганизации...
Дружинин. Разрешите мне чуть позже.
Полозова. Ты не готов?
Дружинин. Еще нет.
Полозова. Надо на бюро приходить подготовленным.
Зайцев (закуривая и моментально гася папиросу). Разрешите мне, Нина Ивановна.
Полозова. Вы у меня записаны.
Зайцев. Хорошо. Я обожду.
Полозова. Обождите. (Читая записку, поданную ей Гриневой.) У меня просит слово Гринева.
Потапов. От имени профсоюзов...
Гринева. Совершенно верно, от их имени. От имени тех, к которым ты, товарищ Потапов, относишься, будем говорить прямо, по-барски. Да, два члена профсоюза много лет работали над новым станком. И вот он появился. Появление его позволяет обогнать Запад в этой отрасли. Да что Запад! Просто это может улучшить работу всей нашей текстильной промышленности. Партийная и профсоюзная организации помогали изобретателям.
Потапов. Еще бы! Один из них, кажется, доводится вам родственником.
Полозова. Товарищ Потапов!
Гринева. Что касается родственных отношений, то, я думаю, коммунисты при решении принципиальных вопросов должны забывать о них. Вот этим правом я сейчас и воспользуюсь, товарищ Потапов. (Членам бюро.) Я считаю позицию, занятую Потаповым в этом вопросе, непартийной.
Потапов. Ого!
Гринева. Я постараюсь доказать это! Так вот, какой хозяйственник будет сейчас сопротивляться стахановскому движению? Нет таких. А когда зарождалось стахановское движение? Ведь были такие хозяйственники и даже коммунисты, которые не поняли великой силы стахановского движения! Встречали его в штыки. Были такие? Сколько угодно. В тот момент они занимали непартийную позицию. Возьмем совсем недавнее прошлое. Вы видите ныне депутата Анну Кружкову. Но ведь недавно она была беспартийной работницей, рядовым членом профсоюза, товарищ Потапов, и вот, в известный ущерб себе, своему заработку, она полгода возилась с полсотней ткачих, передавала им свой опыт, учила их. А разве и у нас не находились люди, которые говорили ей: «Брось, Аня! Зачем здоровье тратишь, работай одна!» Сейчас ей у нас таких слов не говорят. Кружкова победила. Новое победило. А ты, товарищ Потапов, только и видишь: «Мой завод... Мой план... Мои люди». Отгородился от всех. Можешь помочь - и не хочешь. Близоруким стал, нового не видишь. Не понимаешь? Потапов, как тебе объяснить это? Ты уподобляешься людям, которые сопротивлялись стахановскому движению, людям, которые пытались держать Кружкову за рукава. И это коммунист, директор завода?
Потапов. Я против анархии в промышленности. Я за плановое начало.
Гринева. Мы ведь не пришли к тебе с тем, чтобы ты по знакомству принял заказ. Пришли к тебе как к коммунисту, зная, что завод твой сумеет. Конечно, придется приложить усилия... А как же без этого? Все новое не сразу утверждается в жизни. Мы тоже за плановое начало, Потапов. В конце концов найдется завод, где наш заказ войдет в план. Заводов у нас много. Но ты, Потапов, пойми — много потеряешь. Ведь я слышала, как говорят о тебе: «Не завод, а вотчина потаповская». «Воевода». Вот что говорят. Я обязана на бюро райкома сказать об этом, хотя мне и трудно по понятным причинам. Но товарищи меня поймут. Понял бы ты… Пока не поздно! (Садится.)
Потапов. Нина Ивановна, я прошу еще слова. Все, что говорила Гринева, — не по существу.
Полозова. Да?
Потапов. Болтовня. Можно?
Полозова. Подожди, Алексей Кирьяныч... Товарищ Зайцев!
Зайцев. Я не курю, Нина Ивановна.
Полозова. Очень хорошо... Вы просили слова.
Зайцев. Я готов... Так вот, товарищи, прежде всего я должен заявить, что товарищ Гринева выступала не по существу. Стахановское движение, товарищи? Как можно так говорить? Ай-яй-яй, товарищ Гринева! Да ведь всем известно, какое огромное значение мы придаем ему у нас на заводе, товарищи! Потрясающее значение! Дай бог, товарищ Гринева, чтобы у вас на комбинате было когда-нибудь что-либо подобное. Чтоб были такие цифры, товарищи.
Полозова. А если по существу вопроса, товарищ Зайцев? Поближе.
Зайцев (подходит ближе). Я поближе... Я должен ответственно заявить, товарищи, перед лицом бюро райкома, что мы не можем, мы не в силах, товарищи, наши мощности не позволяют, товарищ Северова. Наши мощности не позволяют, да!
Северова. Я вижу, что ваши мощности не позволяют!
Зайцев. Прошу записать в протокол. Это оскорбление личности.
Полозова. Не волнуйтесь, товарищ Зайцев, здесь все записывается, заседание стенографируется.
Зайцев. Да, товарищи? В таком случае, прошу меня не стенографировать. Я не могу в такой обстановке говорить. Я вынужден подбирать слова для стенограммы, а не думать о вопросе, по которому я высказываюсь. Получается двойное течение мысли. Я раздваиваюсь. Я кончил!
Полозова. Разрешите ваше выступление считать несостоявшимся?
Зайцев. А мне кажется, что оно состоялось.
Полозова. Вы присоединяетесь к точке зрения Потапова?
Зайцев. Я не присоединяюсь, я ее разделяю.
Потапов. Нина Ивановна, я не понимаю, почему именно Зайцева вы спрашиваете с таким пристрастием, — ведь его мнение, в конце концов, необязательно. Здесь есть товарищ Кривошеин, он...
