Виорел Каковяну - Рассказы

Виорел Каковяну

Рассказы

Разрешение на танго

Эта весть довольно медленно распространялась по УДРОМАРу. Пусть читатель не подумает, что УДРОМАР — название какого-нибудь бронтозавра или другого доисторического животного. Это всего лишь сокращенное обозначение Управления дорожно-ремонтными и оползневыми мастерскими в районе. Аглая выходит замуж! Новость и впрямь никого не взволновала, и казалось, все пойдет своим чередом. Но за три дня до свадьбы бомба взорвалась. Спыну, доверенный человек директора, близко принимавший к сердцу все дела управления, узнал вдруг, кто она, эта самая Аглая. И тут же влетел в кабинет начальника, взъерошенный, даже слегка испуганный.

— Товарищ директор, Петришор выходит замуж. Слыхали?

— Нет. Кто это — Петришор?

— Да Аглая. Из планового отдела.

— Ну и на здоровье.

— И это все?

— Ну, выложим каждый — я имею в виду руководство — по десять лей и купим цветы.

— Но, товарищ директор, это же наш сотрудник, надежный товарищ.

— А разве другим мы собирали больше?

— Нет, то есть вообще нет, но…

— Но что?.. Ближе к делу, Спыну.

— Пе-три-шор. Эта фамилия…

— Что в ней особенного?

— Она ничего вам не говорит?

— Ничего. А тебе?

— А товарища Петришора из уездного комитета знаете?

— Неужто родственники?

Вздрогнув, директор отрывает взгляд от бумаг, которые подписывал, и с отвращением отодвигает их.

— А почему бы и нет?

— Ты прав. Вполне возможно. Из-за этой кутерьмы с бумагами я как-то не подумал. Что же ты предлагаешь?

— Обдумать вопрос.

— Верно. Десять лей — это же смешно… Черт побери! Есть же у нас совесть.

— Надо сначала проверить, родственники они или нет.

— Непременно. К завтрашнему дню ты должен любой ценой узнать правду. Не будем торопиться, спешить, товарищ Спыну. Тут затронуты интересы управления. Ясно, мой мальчик?

Но Фэнел Спыну не успевает ответить. Раздается стук, и в дверях показывается встревоженное лицо товарища Нестора, предместкома.

— Срочное дело? — коротко спрашивает директор, нервно шагая по кабинету.

— Очень.

— Входи.

— Товарищ Аглая выходит замуж…

— Мы уже знаем. О том и говорим. Что тебе известно?

— А что мне должно быть известно?

— Она родственница…

— Да.

— Точно?

— Абсолютно.

— Как бы то ни было, об этом подумать надо.

— Когда думать? Время-то не ждет… Кладем по полсотни. Все руководство. Что покупаем?

— Кофейный сервиз, — предлагает Нестор.

— Слишком банально, — возражает директор.

— Паркеровскую ручку с золотым пером, — предлагает Спыну.

— Больно дорого… Эко хватил. В конце концов, товарищ Аглая не наша родственница.

— Ручку пусть покупает ей двоюродный брат, словом, родственничек… А вы найдите китайскую вазу, она стоит с полтыщи. Самый подходящий подарок.

— Вот и хорошо, — соглашается Спыну, готовый начать сбор денег.

Директор прикуривает, нажимает кнопку. Входит секретарша.

— Товарищ Мария, случайно не знаешь… Аглая из планового отдела действительно родственница…?

— Действительно, товарищ директор.

— Откуда тебе это известно?

— Все об этом говорят.

— А какая она родственница?

— Племянница. Дочь брата…

Все трое потрясены. Секретарша, сообразив, что сообщила неприятную весть, удаляется. Директор, как человек, отвечающий за бесперебойный ход работы управления, отягощенный бременем решения трудных, глобальных вопросов, обескуражен.

— Теперь что скажете? — спрашивает он, гася папиросу. — Племянница. Разве я не должен был об этом знать?

— Даем по сотне, — говорит Нестор таким тоном, словно собирает на похороны.

— Согласен. И покупаем ручку…

— А ты пойди к ней, расспроси, что бы ей хотелось, какой подарок. Что ты уставился, Фэнел, на лбу у меня ничего не написано. Помогите же мне. Все тут сложнее, чем мы думаем… — Директор задыхается, нервничает, он никак не придумает выход из этой щекотливой истории.

— Вспомнил, — спохватывается Фэнел. — Она мечтала о калькуляторе.

— Слава богу, что не о компьютере, — глухо стонет директор.

— А сколько он стоит? — шепотом осведомляется Нестор.

Гробовое молчание нарушено приходом секретарши. Лицо у нее на этот раз спокойное, ясное.

— Что у тебя, Мария?

— Я проверила, товарищ директор. Звонила в кадры к товарищу Мэнэилэ.

— Ну и что?

— Никакая Аглая не родственница товарищу Петришору. Абсолютно точно. Просто фамилии у них одинаковые.

Нестор облегченно вздыхает, словно освободился от тяжелой ноши. Фэнел достает папиросу, а директор, усаживаясь в кресло, обессиленно говорит секретарше:

— Проверь еще раз, Мария. Мы должны знать наверняка.

— Я так и сказала Мэнэилэ. Пусть проверит и перезвонит.

— Как же быть? — торопливо спрашивает Нестор.

— Соберем по десять лей на брата, и баста, — решает начальник. — И пожелаем всяческого благополучия. Не бросать же деньги на ветер.

Директор выходит в приемную секретарши.

— Выложим-ка лучше по двадцать пять, а не по десять, на всякий случай, — говорит уже спокойнее Нестор.

— А вдруг она все же родня, тогда как, а? — таинственно тянет Фэнел.

— Никакая она не родня.

— Ты уверен?

— Готов биться об заклад.

— А почему ты так уверен?

— Слушай меня, старика, Фэнел. Будь она родственницей, так сидела бы в кресле помягче, там, где ничего и делать-то не надо. Не родственница она — вот и очутилась в плановом. И работает на совесть. А имей она поддержку, так жила бы иначе, капризничала, болела бы без конца…

Директор возвращается бледный, подбородок у него дрожит, взгляд холодный, жесткий, беспощадный. Хмуро опускается в кресло, смотрит на часы, и говорит резко и четко:

— Дело осложнилось, товарищи. Аглая — сестра товарища генерального директора Главка. Правда, двоюродная. Бракосочетание имеет место быть завтра утром. Эта сонная Мэнэилэ только сейчас удосужилась навести справки.

— Ну, это уж ни на что не похоже! — Нестор плюет на ладони и трет их, словно собирается начать земляные работы.

— Завтра свадьба, — продолжает свой патетический монолог директор, — и мы обязаны проявить чуткость, уважение, человечность, в конце концов, к нашему товарищу, нашей сотруднице. Она делает важный шаг в жизни, решающий шаг… Наш трудолюбивый коллектив, который… А, черт бы побрал эту жизнь! — вдруг орет директор. — Я должен выступать, я — решать, я — проверять. Где же ваша помощь?

— Каждый выкладывает по двести лей, покупаем холодильник, а еще лучше — телевизор, — предлагает Фэнел.

— А не лучше ли вручить ей деньги в конверте? — спрашивает Нестор.

— Нет! — кричит директор. — Ни в коем случае. Получается денежный взнос на свадьбу — это недопустимо ни в нравственном, ни в политическом отношении.

— А генеральный директор будет на свадьбе? — интересуется Нестор.

— Не знаю. А вдруг возьмет да прикатит? — голосом приговоренного произносит директор. — Об этом мы тоже не подумали.

— Я лично заявлюсь на свадьбу и выложу тысячу, — сообщает вдруг Нестор, и лысина его морщится, покрывается потом. — Делать нечего. Надо марку держать!

— Я тоже поеду, — говорит Спыну.

— Все поедем, — подтверждает директор. — Чего уж там. Всеобщая мобилизация, Нестор.

— Значит, условились? Телевизор.

— Сейчас узнаем, Фэнел, — отвечает директор.

— А я хочу кое о чем спросить, — говорит Нестор. — Мы же тут все свои. Наш поступок не будет выглядеть… Ну… Достойным порицания.

— Какой поступок?

— С телевизором.

— Ничуть. Товарищ генеральный директор будет даже очень доволен.

— Хороши бы мы были со своими грошовыми цветами…

Звонит телефон. Директор поднимает трубку, слушает, потом, опустив ее, добродушно сообщает подчиненным:

— Мы прощупали почву. Товарищ Аглая предпочитает пару ковриков.

— Что ж, купим ей коврики, — вздыхает Нестор. — Кончать пора, товарищи.

— Времени осталось в обрез, — сурово заключает директор. — Каждый дает пятьсот, покупаем ей персидский ковер размером три на два. Дарить так дарить. Согласны?

Как не согласны, когда с малого возраста приучены держать нос по ветру! Спыну берет машину управления и едет в Главторг, чтобы купить на деньги, взятые в кассе взаимопомощи, ковер. Директор и Нестор, совершенно обессиленные, пьют кофе в ожидании покупки.

— Если генеральный директор приедет, надо бы завести разговор насчет пресса.

— Это же импортное оборудование, Нестор.

— Ну, в таких условиях он может проявить и больше понимания.

— Понять-то поймет, а вот пресса у него нет. Это я тебе говорю.