Александр Миронов - Сказ домового про домик в деревне. Поэма

Сказ домового про домик в деревне

Поэма

Александр Миронов

© Александр Миронов, 2017

ISBN 978-5-4485-1947-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

«Так, товарищ, этот сказ

Буду я вести про нас.

То есть байка здесь о том,

Как живёт наш сельский дом,

Что остался средь лесов

От полтысячи дворов.

Где я, старый Домовой,

Повидал беды людской:

Много что потешного,

Грустного и грешного.

Что ни век, ни поколенье,

В доме, глядь, столпотворенье…

Ну, да ладно, что томить,

Не пора ли сказ творить.

1

Жизнь в деревне – как и прежде,

Но чем дальше – тем потешней.

А на пике двух эпох

Наш колхоз совсем издох.

На пригорке, на деревне,

Дом стоит по виду древний —

Как живёт хозяин в нём,

Так и выглядит тот дом.

С незапамятных времён

Мы в нём пятеро живём:

Я, три брата и отец —

Он был пахарь, он был жнец.

Был ударником в колхозе,

То есть – на все руки спец!

Но, к несчастью для отца,

Жизнь прожившего в Дрянцах, —

Без работы обленился,

Начал пить, и быстро спился.

А сыны, что с ним живут,

Вообще не знают труд.

Но, однако же, бывает,

На собраньях заседают,

Светский там ведут сыр-бор,

То есть важный разговор.

Как-то летом по средь дня

Собралась на сход родня,

Как бывало в косовицу…

На сей раз – чтоб похмелиться.

На деревне ж кайф сплошной,

Что ни день – то выходной!

Собрались робята вместе,

Как всегда, на прежнем месте,

За обеденным столом.

Выпив, речь вели о том:

– Есть ли люди где по весям,

Что живут лет восемь-десять? —

Так выспрашивает Ваня

На печи, придя из бани.

И, кумекая в уме,

Чертит цифры на стене:

«Это, если перемножить…

Будет восемьдесят может».

Он застенчивым был малым,

Задавал вопрос из зала.

По своей дурной натуре

Не тянулся он к трибуне.

– Нам прожить полста бы лет,

А чтоб восемьдесят – нет! —

Усомнился брат Тарас. —

Нет, хоть выткни левый глаз.

– Ты что, умным слишком стал?

Аль с печи башкой упал?..

Я и слыхом не слыхал,

Кто-то дольше чтоб живал.

Там, похоже, на печи

Растопили кирпичи

Разум твой, что есть ещё,

Коль завёл ты про житьё. —

Рассмеялся брат Самсон

И Тарас с ним в унисон.

Оба весело смеются,

Облаками ды́мы вьются

Из ноздрей, из ртов, – глаза

Даже ест от них слеза;

Зубы ржавые в щербинах,

Щёки впалые в щетинах,

Просмеяли дурака,

Прячась в клубах табака!

Заседателям всё можно:

Просмеять и пить безбожно.

Пояснения тут, кстати,

За столом кто председатель?

Только тот, кто на розливе —

Первый парень в коллективе.

На собраньях так сложилось,

В ком есть ум, а лучше сила,

Тот и станет Головой, —

Сунься кто-нибудь другой!

И Тарас из снисхожденья

Дураку шлёт приглашенье:

– Ты давай-ка, брат к столу.

Чё сверчком сидеть в углу?

Для тебя, уж так и быть,

Косячок дадим скрутить.

Дёрнешь крепкий табачок,

В раз прочистится умок.

– Мне бы семечек, конфет,

А курить – резону нет.

Дураку ещё табак,

Что я – конченный дурак?

– Ну, какой ты, брат, капризный.

Подь сюды болтать о жизни.

А дурак с печи нейдёт,

Речь дурацкую ведёт.

– Интересно ж, коль подумать:

Как живут в краях тех люди?

Что у них там за собранья?

Как проводят заседанья?

На повестку что выносят?

Кто, кого на них поносят?

Может, в планах обсужденья

Есть и трезвые мышленья?

На гулянках что поют,

Курят так же, морды бьют,

Надирают чупруны,

Не жалея седины?

Ты вчерась, Тарас, спьяна,

Вон, отца зашиб, меня.

Ты, как только самогона

Перекушаешь, с Самсоном

Бьётесь, кружитесь без смысла,

Пыль по дому коромыслом,

Сбиты лица, кулаки,

Как последни дураки.

Вы же умные робята,

С сединой уж, бородаты.

Как посмотришь – кислы лица,

А всего вам – только тридцать.

А что будет в сорок с гаком?..

Тут Тарас, смеясь над братом,

Хлопнул вдруг себя по ляжкам.

– Ну, чудило ты, Ивашка! —

И такие льёт слова —

Словно вяжет кружева.

Председателю всё можно:

Матом крыть и пить безбожно.

На него дурак глазеет,

То бледнеет, то краснеет.

Есть чему тут подивиться,

Есть чему тут поучиться.

Столь художественной Музе

Не обучат даже в ВУЗе.

Приезжайте к нам в Дрянцы,

Вот где слову кузнецы,

Этажи такие сложат,

Что из лиственя венцы.

Даже рот Самсон разинул —

Во, Тарас! Вот это двинул!

Уж на что он крыть мастак,

Да едва ли сможет так! —

Подготовить так доклад

Может только депутат:

Вдохновенно, искромётно,

Как из ленты пулемётной,

Словом жжёт, и жесты метко

Подтверждают аргументы.

– Ну ты, братец, и поэт!

Что ни слово – то куплет.

Ты в журнал, али в газетку

Предложил бы хоть фрагмент.

– Я в писатели негож.

Этим разве проживёшь?

Вымирает ихний строй,

Также, как и мы с тобой.

Мой талант не признаётся,

Вам задаром достаётся.

И пущай в народной массе

Буду я – как устный классик!

Тут услышали едва

На полатях скрип-слова:

– Вот кому послал свой дар

Сатана, не прогадал.

Очень грамотно кладёшь,

Да смотри – переберёшь?

За такой охальный рык

Бог оттяпает язык.

Чтоб не дразнить сыновей,

Дед свинтил от них скорей.

Он уж знал: его робята

Любят выступить в дебатах.

Если мухой не слинять,

То бока могут намять.

В прениях глаза ж шальные,

На кулачки заводные.

– Лёг за печку старичок,

Так помалкивай, сверчок. —

Рассмеялись тут братья,

За цигарками пыхтя.

И дурак, на них взирая:

«Вот ведь жизть у нас какая…

Да неужто так везде

Покоряются судьбе?»

К братьям снова подступает:

– Расскажите, кто чё знает?

На печи на вас смотреть мне

Надоело хуже смерти.

Мать курила и пила,

Сорок лет не прожила.

Батька, вон, что хрен сушёный,

Табаком весь прокопчённый,

Изошёл на кашель весь,

Пьёт и курит всяку смесь.

Скоро, видно, через мост

Тоже двинет на погост.

Да и вы, вон, молодцы,

Что прокисши огурцы.

Да неужто так повсюду

Трудно жисть даётся люду?

Мне понять – не по уму.

Растолкуйте, что к чему?

Братья смотрят на Ивана,

Не поймут его изъяна.

Сушат мозги табаком —

Что случилось с дураком?

То ли умным стал он слишком?

То ль капризная мыслишка

Завелась на этот раз? —

Удивляется Тарас.

Смотрит он на дурака

Из-под радуг синяка.

– Что сказать тебе, браток?..

Не ходил я на Восток,

И на Запад, знаешь, тоже.

Как живут там – мягче, строже?

Сколько лет и сколько зим

Бог отмеривает им? —

То не ведомо, признаюсь.

И признаюсь, что не каюсь.

Средний брат, скрививши рот,

Тоже Ваню не поймёт.

Сквозь щербатый рот смеётся,

Что ответить – не найдётся.

На повестку дня, походу,

Сложный стал вопрос народу.

– Как-то, знаешь, не досуг

Было сбегать мне на Юг.

И на Север, знаешь, тоже —

Вдруг там пятки поморожу?

Тут к тому ж ещё забота:

То похмелье, то зевота

На полуденечный сон, —

Позевает брат Самсон. —

День какой, смотрю, хандра

Дурака гнетёт с утра.

То ли выспался он худо,

То ли впрямь с Ванюшкой чудо

Приключилось? Видно трёпка

Поправляет дурня ловко.

Лезь почаще под кулак,

Даром вылечим, за так!

А ну братья хохотать,

Да ногами топотать.

Дым со ртов валит, с ноздрей.

У Тараса – аж с ушей.

Кашляют до посиненья,

Смех их душит, иль куренье.

И никак невмочь уняться,

Над Иваном насмеяться.

2

Вот сменились времена.

У кормильца-хлебороба,

Надсадилася хвороба —

Рано «крякнула» жена.

Уж пардон за предложенье!

Это птичье выраженье

Стал использовать народ,

Как обычной оборот.

Потому тут – хошь аль нет, —

А используй сей предмет.

Сленг ведь тоже никотин,

В речь приходит не один —

С кружкой пива, с табаком,

Под «Столичную» с братком.

А в деревне – под сивушку,

Под ядрёную частушку…

Вот и я таких словóв

Поднабрался от братков.

Вот Иван с печи глядит,

И с обидой говорит:

– Хоть и умные вы братья,

Да отшибли вам понятья

Самогон и самосад,

И смеётесь невпопад.

Тут отец, седой старик,

Вновь с полатей говорит, —

Не готовясь к выступленьям,

Слово взял для поясненья.

Говорит отец, сипя:

– Слышал я про те края.

Батька как-то раз гутарил,