Бриллиантовая рука - Иванов Виктор
Кеша не поверил своим глазам. В какой-то момент ему показалось, что он сходит с ума. Плотно зажмурившись, он простоял так еще несколько секунд. Открыв глаза, заметил того же мальчика, но уже отдалившегося на солидное расстояние. Однако ощущение, что он сходит с ума, не покидало Кешу. Все дело было в том, что мальчик, удаляясь от берега, не погружался в воду. В какой-то момент помутившееся после перенесенного шока сознание Кеши нарисовало ему сияние над головой мальчика, которое постепенно превращалось в такой же сияющий нимб. Неожиданно в Кешиной голове гулко зазвучал густой низкий бас:
— Господу помолимся-я-я!..
Ему вторил многоголосый церковный хор.
Кеша вдруг рухнул на колени и, широко раскинув руки, припал лицом к влажной илистой земле.
Когда он поднимался, четко увидел перед самым своим лицом маленький блестящий крестик. Это был его собственный крестик, надетый ему когда-то давно во время крещения. Крестик свисал к земле, слегка подрагивая на золотой цепочке. Кеша приподнял крестик на ладони, поднес к лицу, словно собираясь припасть к нему губами. Но в последний момент его что-то остановило, и он спрятал крестик за воротник рубашки.
Теперь в его голове вовсю звенели церковные колокола. Он медленно встал с колен, высоко поднял шест и с фанатическим блеском в глазах, не отрывая взгляда от ставшей уже совсем маленькой фигурки, пошел за нею вслед. Ступив в воду как раз в том же месте, где вошел в нее мальчик, Кеша обнаружил под ступней что-то твердое.
— Провидение! Божье провидение! — тихо прошептал он.
Он делал шаг за шагом, и твердыня под его ногами не отступала. Его губы, словно сами по себе, начали беззвучно шевелиться, произнося молитвы. Он шел все увереннее и увереннее, радостно улыбаясь ниспосланному спасению, пока его нога не соскользнула с тверди и он не соскочил в воду.
Внезапная прохлада остудила его воспаленное воображение. Он понял, что шел по бревну, перекинутому между этим небольшим островом и не таким уж далеким берегом. Прозрев, Кеша вскарабкался на оказавшийся таким прозаичным предмет спасения и бегом, насколько хватало равновесия, бросился вперед. Догнав, наконец, мальчишку, он грубо отпихнул его в сторону, крикнув:
— А ну, в сторону!
Мальчик с коротким всплеском бултыхнулся в воду, окунувшись с головой. На поверхности осталось лишь желтое пятно его сачка. Когда через мгновение он вынырнул, пробегавший мимо Кеша злобно добавил:
— Пшел вон!
И, не оглядываясь, побежал дальше.
* * *
Большой лист ватмана был прикреплен кнопками к огромной, занимавшей полкомнаты чертежной доске. Лёлик с сосредоточенным молчанием, то раздвигая, то снова сдвигая длинные ножки стального циркуля, прикладывал их к бумаге и что-то тщательно прикидывал. Рядом с карандашом в руке и раскрытым блокнотом сидел Кеша. Он внимательно следил за каждым движением Лёлика, готовый немедленно занести
в блокнот все, что тот скажет.
На ватмане был изображен план какой-то местности. Дорожки обозначались жирными продолговатыми линиями, зеленая зона была отмечена большими кругами, окрашенными в зеленый цвет.
Неожиданно Лёлик запел свою любимую народную песню, в произношении слов которой было особенно заметно его украинское происхождение:
— Летять уткы... Летять уткы...
Но, пожалуй, пением это в полной мере назвать было нельзя. Мотив был изменен до неузнаваемости, однако Лёлика это обстоятельство не особенно тревожило: просто песня, затянутая вполголоса, помогала ему думать.
— ...и два гуся!
А это уже неожиданно подключился Кеша. Да-да, Кеша, всегда презрительно и свысока глядевший на Лёлика, неотразимый и гордый! И вдруг — подтягивает песню. Да еще более фальшиво, чем сам Лёлик! Сейчас он — само смирение и скромность. Покорность и готовность повиноваться. Раболепно склоненная голова, полуопущенные веки, сдержанные жесты...
— Ты чего это? — Лёлик удивленно смотрит на Кешу.
— Да так... А что? — пожимает плечами тот.
Да, совершенно неожиданным образом повлияла на этого еще недавно блистательного бонвивана последняя история с неудавшимся добыванием бриллиантов! Но на этот раз его не били. За это он был бесконечно благодарен Лёлику, который, проявив неожиданное великодушие, не потащил его к шефу. Что там происходило и о чем они говорили, Кеше знать было не дано. Но теперь для него это уже не имело значения, главное — это то, что он, вернее, его неотразимая физиономия, была избавлена от новых фингалов.
— Значит, так,— сказал, наконец, Лёлик и почесал затылок.—Шеф дает нам возможность реабилитироваться.
— Да ты что? — не поверил Кеша.
— А то! — передразнил его Лёлик.
Больше Кеша вопросов не задавал. Не осмеливался. Он терпеливо ждал, когда Лёлик сам ему все расскажет после того, как хорошенько изучит план и проанализирует каждую деталь предстоящей, уже второй по счету, операции по добыванию сокровищ.
И вскоре этот момент наступил.
— Местом операции под кодовым названием «Дичь»...
— Как? — не понял Кеша.
— «Дичь»,— саркастически повторил Лёлик.
— А, ну да...
— ...он определил летний ресторан «Плакучая ива». Лёлик снова взял в руки циркуль и начал водить им по ватману, посвящая Кешу во все детали плана. Тот старательно записывал что-то в блокнот.
— Где-то порядка пятидесяти метров расположен туалэт типа сортира, обозначенный на схеме буквами «мэ» и «жо».
Он сделал паузу, водя кончиком давно затупленного красного карандаша по обозначенным буквам. Удостоверившись, что Кеша внимательно слушает, продолжил:
— Асфальтовая дорожка, ведущая к туалету, проходит мимо пыхты...— Лёлик провел на бумаге жирную красную стрелку.— ...где буду находиться я. Такова наша дислокация.
Отбросив карандаш, Лёлик встал. Кеша сразу же последовал его примеру. Прищурив глаза, он сосредоточенно переваривал каждое слово Лёлика.
— Теперь твоя задача,— продолжил, наконец, тот.— Ты приводишь клиента в ресторан, доводишь до нужной кондиции и быстренько выводишь освежиться. Убедившись, что клиент следует в заданном направлении, со словами: «Сеня, я жду тебя за столиком», быстренько возвращаешься на исходную позицию. То есть, таким образом твое алиби обеспечено. Понял?
— Понял.
— Так. Дальше. Проходя мимо пыхты, клиент попадает в мои руки, а дальше — вопрос техники. Ясно?
— Да-да,— поспешно отозвался Кеша.— Но, Лев Борисович...
При упоминании своего имени-отчества Лёлик от неожиданности громко икнул. Кеша, поняв, что перестарался, поторопился исправиться:
— Лёлик, я вот только боюсь...
— Ты вечно чего-нибудь боишься.
— Но вопрос действительно серьезный. Я боюсь, что не смогу довести его до кондиции. Ведь он мало пьющий...
Лёлик на секунду задумался. Но потом негромко и с достоинством сказал назидательно:
— Как говорит наш дорогой шеф, за чужой счет пьют даже трезвенники и язвенники...
Кивнуть Кеша так и не успел, так как Лёлик разразился ему прямо в лицо своим громким фирменным смехом...
* * *
— Дайте мне, пожалуйста, сто штук, только подряд,— потребовала Лидия Петровна, подходя к продавцу лотерейных билетов.
Обрадовавшись на редкость удачной покупательнице, продавец весело затараторил:
— Кто возьмет билетов пачку, тот получит...
— Водокачку! — закончила за него Лидия Петровна.
— Вот именно! — обрадовался еще больше продавец. Но женщина оказалась не такой радушной, как ему подумалось вначале.
— Бросьте свою дурацкую агитацию! — грубо посоветовала она, забирая билеты.
— Но почему дурацкую? — не понял продавец.
— Я покупаю билеты не ради выигрыша.
— А для чего?
— Газеты надо читать! — строго и назидательно отрезала Лидия Петровна, принимая сдачу.
Повернувшись к угодливо топтавшемуся рядом Степану Степанычу, она вручила ему всю пачку и скомандовала:
— Распространите среди жильцов нашего ЖЭСа. Степан Степаныч часто задышал:
