Бриллиантовая рука - Иванов Виктор
Теперь они оба настойчиво выпроваживали на улицу Горбункова, то обнимая за плечи, то подталкивая в спину. Семен Семеныч, прижимая к себе здоровой рукой скомканный пиджак, покорно двигался к выходу.
Контрабандисты не переставая хихикали и перебрасывались непонятными Семен Семенычу репликами, не пытаясь скрыть искреннего ликования.
Резкий солнечный свет ударил в глаза, и Горбунков, прищурившись, растерянно потоптался у аптечного порога, не решаясь идти дальше. Ему вдруг снова подумалось, что все происходящее — не что иное, как продолжение какого-то странного сна.
Словно под гипнозом, он нерешительно сделал несколько шагов в том направлении, откуда пришел, однако Бурулисто, положив обе ладони ему на плечи, заставил его развернуться.
— Ату! — ласково сказал он и пальцем указал дорогу.
Семен Семеныч послушно поплелся прочь.
* * *
Кеша не знал, пребывая в глубоком отчаянии, сколько времени ему понадобилось, чтобы прийти в себя. Уняв, наконец, рыдания, он, все еще обхватив голову руками, стал лихорадочно соображать, что же делать дальше. Оставаться здесь, в этой западне, уповая на чудо, было нельзя. Он мысленно попытался представить себе ту замысловатую траекторию, которая его сюда привела. Он, конечно, не догадывался, что находится всего в нескольких минутах ходу от Фиш-стрит.
Заметив узкий проем между домами в десятке метров от того места, где он стоял, Кеша решил снова попытать счастья, хотя времени до отплытия теплохода оставалось в обрез.
Проплутав еще некоторое время по узким лабиринтам, он вышел, наконец, на улицу, которую так долго искал. В противоположном ее конце красовался огромный красный крест, нарисованный на белом квадрате и укрепленный перпендикулярно стене над входом в аптеку. Заметив крест, Кеша кинулся к нему со всех ног. Издалека завидев валявшуюся у входа в аптеку все ту же арбузную корку, которая всего каких-то полчаса назад роковым образом повернула судьбу Семен Семеныча, он замедлил шаг и внимательно оглядел все еще сидящих на пороге аптеки Бурулисто и Педро. Безразличие в их взглядах несколько озадачило Кешу, но времени на размышления не оставалось.
Подойдя к корке, Кеша прицелился каблуком, резко наступил на нее и, широко раскинув руки и выставив вперед одну ногу, добросовестно исполнил падение на землю.
Педро обратился к Бурулисто с каким-то вопросом, даже не взглянув на Кешу. А тот, продолжая сидеть посреди улицы, повернул голову и громко сказал:
— Черт побери!
Контрабандисты, собравшиеся уже было удалиться, словно по команде оглянулись на Кешу. Молчание длилось довольно долго. Не выдержав, Кеша оперся двумя руками о землю и, спружинив на локтях, несколько раз для убедительности приподнял тело вверх.
— Черт побери,— уже более категорично заявил он, не сводя взгляда с контрабандистов.
Те переглянулись, но не тронулись с места.
Кеша начинал терять терпение. Многозначительно сложив щепоткой пальцы, он высоко поднял руку и, коверкая слова, полагая, что так его скорее поймут, громко повторил:
— Щьерт по-бие-ри!
Все трое снова молча уставились друг на друга. Кеша явно нервничал.
— Что он там бормочет? — насторожился Педро и вопросительно посмотрел на Бурбулисто.
— Да я и сам ничего не понимаю,— испуганно забормотал тот.
Жуткая догадка пришла им в голову одновременно, и так же одновременно их прошиб холодный пот. Не сговариваясь, они бросились к Кеше и дружно склонились над ним, больно стукнувшись при этом лбами.
Кеша обрадованно улыбнулся.
— Руссо? — испуганно спросил его Педро. Лихорадочно тыкая себя пальцем в грудь, Кеша утвердительно закивал:
— Руссо, руссо, руссо!
Контрабандисты дружно присели на корточки, испуганно вглядываясь в возбужденное Кешино лицо.
— Михаил Светлов? — дрожащим голосом спросил Педро.
— Да, да, да! Это я! Я!
Кеша выставил вверх руку, ожидая, что ему помогут подняться с земли. Но этот жест был оставлен без внимания, так как между Педро и его напарником начался молчаливый, но очень насыщенный диалог. Словно два боевых петуха, готовые вот-вот сойтись в смертельной схватке, они налитыми гневом глазами смотрели друг на друга.
Медленно выпрямившись, они, словно по команде, уперлись руками в бока. Казалось, еще мгновение — и они начнут бодаться невидимыми рогами. Первым нарушил молчание Педро:
— Куда ты смотрел, старый осел? — гневно выдохнул он прямо в лицо Бурулисто.
Тот хотел вначале огрызнуться, но, подумав мгновение, попытался оправдаться:
— Ты же слышал, что тот тоже сказал пароль. Ты же слышал, он четко сказал: «Черт побери».
— Черт побери! Черт побери! — язвительно передразнил его Педро.— Тебя, идиота, ничего не стоит обвести вокруг пальца любому прохвосту! Да ты представляешь себе, что мы потеряли? Представляешь, что теперь будет?! Кретин!
Бурулисто в ответ гневно сверкнул глазами и, разрезая ладонью воздух, визгливо крикнул:
— Сам кретин! Я смотрел туда же, куда и ты!
— У тебя вместо головы — задница! Вот ею ты всегда и думаешь! А в результате нам — хана!
— Слушай, пошел бы ты к черту! Чего ты на меня орешь?! Это у тебя ослиные мозги! Думай лучше, что теперь можно сделать!
— А что ты сделаешь?! Все, что мог, ты уже сделал! Тебя давно придушить пора! Старый идиот...
Смысл этого содержательного темпераментного диалога не был понятен Кеше, Он переводил взгляд с Педро на Бурулисто и обратно, нетерпеливо подергивая головой.
Беседа, однако, затягивалась, и казалось, ей не будет конца. Вероятно, случись она при других обстоятельствах, подобная сцена могла бы позабавить заезжего русского неистощимым каскадом эмоций и яркой выразительностью жестов. Но Кеше сейчас явно было не до экзотики. Он, выждав короткую паузу в потоке незнакомых слов, сделал попытку остановить готовых вот-вот сцепиться в драке не на жизнь, а на смерть контрабандистов:
— Товарищи! Товарищи! Нам надо торопиться! Времени остается очень мало!
Но те не реагировали, продолжая наскакивать друг на друга. Их речь превратилась в непереводимую игру слов с использованием только им понятных местных идеомати-ческих выражений.
— Да что здесь происходит, черт побери?! — гневно вскричал Кеша.
Его внезапно изменившийся тон отрезвил, наконец, разъяренных контрабандистов. Они вспомнили о сидящем на земле человеке и помогли ему подняться.
Кеша сразу же многозначительно вытянул вперед левую руку, а правой указал на дверь. В ответ Педро и Бурулисто дружно покачали головами.
— Не понял,— дернул головой Кеша.
Перейдя на международный язык жестов, все трое потратили еще минут десять, чтобы разобраться в произошедшем. Поняв, наконец, что до него в аптеке побывал не кто иной, как его попутчик Горбунков, а также узнав, что тот в течение всего ритуала с наложением гипса находился в обмороке, Кеша немного успокоился. Его, конечно, расстроило то, что такой гениальный и тщательно продуманный план был практически сорван, но ведь могло быть и хуже!
Употребив весь свой небогатый запас иностранных слов, Кеша кое-как объяснил незадачливым контрабандистам, что, может быть, еще не все потеряно, хотя
обстоятельства, конечно же, несколько осложняются.
«Они утверждают, что он все время был без сознания,— размышлял Кеша, возвращаясь на теплоход.— Значит, все-таки этот лопух ни о чем не догадывается».
Желая окончательно убедиться при встрече с Семен Семенычем в том, что все рассказанное ему контрабандистами — правда, он старался пока не думать, каким путем удастся выцарапать попавшие не на ту руку бриллианты.
Ускорив шаг, он танцующей походкой двинулся дальше и даже не заметно для себя начал негромко насвистывать какой-то незамысловатый мотив.
Следует сказать, что Кешиной натуре присуще было одно счастливое свойство: он умел себя успокоить даже в самых безнадежных ситуациях. Отчаяние, даже если оно и овладевало им, то ненадолго и улетучивалось с помощью нехитрых приемов самовнушения и природного оптимизма.
