Праздничный сон - до обеда - Островский Александр Николаевич
Капочка (Бальзаминову). Садитесь!
Бальзаминов садится довольно далеко от Капочки, смотрит в землю и изредка откашливается.
Капочка смотрит на забор. Юша наблюдает за ними с голубятни. Довольно долгое молчание.
Бальзаминов. Что вам лучше нравится, зима или лето?
Капочка. Лето лучше-с. Летом можно гулять.
Бальзаминов. А зимой кататься.
Капочка. Летом всякие цветы расцветают.
Бальзаминов. А зимой очень весело на святках и на масленице.
Капочка. А летом весело в семик-с.
Бальзаминов. Вы на масленице с которого дня начинаете кушать блины?
Капочка. Со вторника-с… А летом всякие ягоды поспевают.
Молчание. Бальзаминов тянется к Капочке, она к нему, целуются и потупляют глаза в землю.
Юша (на голубятне). Раз!
Устинька (грозит ему). Молчи!
Молчание.
Капочка. Какие ягоды вы больше любите?
Бальзаминов. А вы какие?
Капочка. Клубнику со сливками.
Бальзаминов. А я крыжовник.
Капочка. Вы шутите! Как можно крыжовник… он колется.
Бальзаминов. Я этого не боюсь-с. А вы разве боитесь-с?
Капочка. Ах! Что вы говорите? Я вас не понимаю.
Капочка начинает склоняться в сторону Бальзаминова, Бальзаминов в ее сторону; целуются и опять опускают глаза в землю.
Юша (с голубятни). Два!
Устинька (Юше). Молчи, говорю я тебе.
Капочка. А вообще, что вы больше всего любите?
Бальзаминов. Вас-с. А вы?
Капочка. Можете сами догадаться.
Целуются.
Юша. Три! (Бежит с голубятни).
Устинька (подходит к Бальзаминову). Подите за беседку. Когда можно будет, я вас позову.
Бальзаминов уходит за беседку.
Капочка. Ах, какой милый!
Устинька. Юша все с голубятни видел.
Капочка. Ах, он дяденьке скажет!
Устинька. Погоди, мы его уговорим.
Юша входит.
Капочка. Ты, Юша, смотри, никому не сказывай, что видел.
Устинька. Это нужды нет — целоваться, только сказывать не надо. Я, пожалуй, и тебя поцелую. (Целует Юшу).
Капочка. И я. (Целует).
Устинька. И еще поцелуем. (Целует его с жаром).
Юша. Да не надо! (Отсторанивает их руками). Что пристали! Закричу! Ай! Ну вас! Ай! Пустите, я опять на голубятню пойду. Караул!
Устинька. Нет, уж я тебя не пущу на голубятню. Пойдем со мной в беседку.
Юша. Я, пожалуй, пойду, только не приставай, а то закричу.
Устинька берет его за руку и ведет в беседку.
Устинька (подходя к беседке). Выходите! Теперь можно.
Бальзаминов выходит из-за беседки.
Капочка. Ах, не подходите ко мне близко!
Бальзаминов. За что такие немилости-с?
Капочка. Мужчинам доверять никак нельзя.
Бальзаминов. Но я могу себя ограничить-с.
Капочка. Все так говорят; но на деле выходит совсем противное. Я мужчин не виню, для них все легко и доступно; но наша сестра всегда должна опасаться по своей горячности к любви. Ах! я вас боюсь! Лучше оставьте меня.
Бальзаминов. Какие жестокости для моего сердца!
Капочка. Оставьте, оставьте меня!
Бальзаминов. Умерла моя надежда и скончалася любовь!
Капочка. Ах, для чего только мы рождены с такою слабостью! Мужчина все может над нами… ах!
Бальзаминов. Как же я могу без вашего расположения-с? (Садится возле Капочки).
Капочка. Ах! Что вы со мной сделали!
Бальзаминов. Извините, я был вне себя-с.
Капочка. Что может противиться любви! (Приклоняется к Бальзаминову. Целуются). Навеки!
Устинька и Юша выходят из беседки.
Устинька. Идут, идут.
Капочка подходит к Устиньке. В калитку входят Ничкина, Бальзаминова и Маланья с чайным прибором, который ставит на стол.
Явление третье
Бальзаминов, Капочка, Устинька, Юша, Ничкина, Бальзаминова и Маланья.
Ничкина (Маланье). А самовар принесешь, когда братец встанет.
Маланья уходит.
(Бальзаминовой). Сядемте… жарко. (Садятся у стола. Бальзаминову). Садитесь с нами… побеседуемте!
Бальзаминов садится. Барышни и Юша тоже садятся возле стола.
(Капочке). Ишь, как тебя стянули… в такой жар.
Устинька. Оставьте, вы конфузите.
Ничкина. Вы читаете газеты?
Бальзаминов. Читаю-с.
Бальзаминова. Он мне всякие новости рассказывает.
Ничкина. А мы не читаем… ничего не знаем… что там делается. Вот я у вас хотела спросить, не читали ли вы чего про Наполеона? Говорят, опять на Москву идти хочет.
Бальзаминов. Где же ему теперь-с! Он еще внове, не успел еще у себя устроиться. Пишут, что все дворцы да комнаты отделывает.
Ничкина. А как отделает, так, чай, пойдет на Москву-то с двунадесять языков?
Бальзаминов. Не знаю-с. В газетах как-то глухо про это пишут-с.
Ничкина. Да вот еще, скажите вы мне: говорят, царь Фараон стал по ночам с войском из моря выходить.
Бальзаминов. Очень может быть-с.
Ничкина. А где это море?
Бальзаминов. Должно быть, недалеко от Палестины.
Ничкина. А большая Палестина?
Бальзаминов. Большая-с.
Ничкина. Далеко от Царьграда?
Бальзаминов. Не очень далеко-с.
Ничкина. Должно быть, шестьдесят верст… Ото всех от таких мест шестьдесят верст, говорят… только Киев дальше.
Юша. Царьград, тетенька, это — пуп земли?
Ничкина. Да, миленький. (Пристально оглядывает Бальзаминова).
Бальзаминов (жмется). Что вы так на меня смотрите?
Ничкина. Узко как платье-то на вас сшито.
Бальзаминов. Это по моде-с.
Бальзаминова. Он у меня всегда по моде одевается.
Ничкина. Какая уж мода в такую жару?.. Чай, вам жарко… ну, а по улице-то ходить в таком платье, просто угореть можно.
Бальзаминов. Ничего-с. Покорно вас благодарю за внимание!
Молчание.
Ничкина. Двужильные лошади, говорят, бывают… и не устают никогда, и не надорвутся.
Устинька. Что за разговор об лошадях!
Ничкина. Так об чем же говорить-то?.. Ну, скажи, коли ты умна.
Устинька. Есть разные разговоры. А то вы разговариваете, а мы должны молчать. Куда как приятно! Вот два самые благородные разговора — один: что лучше — мужчина или женщина?
Ничкина. Ну, уж нашла сравнение! Уж что женщина! Куда она годится! Курица не птица, женщина не человек!
Устинька. Ах нет, зачем же! Пускай мужчины защищают свое звание, а женщины свое; вот и пойдет разговор. А другой разговор еще антиресней. Что тяжеле: ждать и не дождаться или иметь и потерять?
