Владимир Войнович - Трибунал : брачная комедия, судебная комедия и водевиль

Лариса. Я не знаю, что продолжать.

Прокурор. Ну, расскажите хотя бы, что вам известно об экстремистских взглядах вашего, с позволения сказать, мужа.

Лариса. Ни о каких таких взглядах ничего не знаю.

Прокурор. Ну, хорошо. Когда вам стало известно о намерении вашего мужа проникнуть сюда?

Лариса. Вот опять — проникнуть. Мы не проникали, мы просто пришли. Леня как-то вернулся с работы…

Председатель (мягко). Вы должны говорить не «Леня», а «подсудимый».

Лариса. Для кого — подсудимый, а для меня — Леня. Леня как-то пришел…

Председатель (строже). Свидетельница, а я вам еще раз говорю, вы должны называть его не «Леня», а «подсудимый».

Лариса. А я вам говорю, что я не буду называть своего мужа подсудимым. Для меня он Леня, Ленечка.

Председатель. Свидетельница, мне придется вас наказать.

Подоплеков. Лара, я тебя прошу, не возражай им. Ты же видишь, это какие-то придурки. Если они и тебя схватят, с кем наши дети останутся?

Лариса. Я понимаю. Я должна быть очень осмотрительной, но не могу же я тебя называть подсудимым. Я люблю тебя, Ленечка.

Председатель (почти в истерике). Свидетельница, ну что же вы делаете? Я не хочу вас наказывать, но вы меня вынуждаете. Горелкин! Черт подери, где этот Горелкин? Неужели его уже вскрыли?

Горелкин. Я здесь!

Санитары вкатывают койку с Горелкиным.

Подоплеков. Ваша честь, не надо Горелкина! Моя жена не подумала. Она, как бы сказать, политически незрелая и юридически неграмотная. Это моя вина. Я в Интернете сидел, все читал, а ей ничего не рассказывал. А ей самой некогда. Работа, дорога, пробки. А еще ведь надо сготовить, постирать, за Игорьком в садик сходить, у Светки уроки проверить. Лара, пожалуйста, не противься, называй меня как они хотят. Мне все равно будет приятно. Я люблю слышать твой голос, что бы ты им ни произносила.

Лариса. Ленечка!

Прокурор. Ды-ды-ды!

Лариса (спохватившись). Подсудимый мой! Подсудимочкин! (Плачет.)

Председатель (растрогавшись). Надо же! Какая любовь! Как она его любит! Почему меня никто так не любит?

Секретарь (волнуясь). Ваша честь, разрешите возразить. Вас народ любит.

Председатель. Народная любовь переменчива, как погода в октябре. Пока сидишь высоко, народ тебя превозносит, а слетишь с кресла — затопчет. Ну да ладно. Продолжим допрос. (Ларисе.) Значит, вы говорите, подсудимый пришел с работы и…

Лариса. …и говорит, что достал билеты в театр. Я ему сразу сказала, что, наверное, какая-то чепуха, но потом подумала, что надо же когда-то выйти на люди, отвлечься от домашнего быта, от кухни, от стирки…

Прокурор. Значит, вы даже не попытались отговорить его от этой безумной затеи?

Лариса. Нет, не попыталась. Если б я знала…

Прокурор (смеется). Ну вот опять. «Если б знала». Надо было знать. Ведь это преступление не могло совершиться случайно, по внезапному, необдуманному побуждению. Оно, безусловно, результат выношенных и законченных убеждений. Вы живете с подсудимым столько лет. Неужели за это время он ни разу не высказал вам своего неприятия нашей судебной системы, не высказал своей звериной, я бы сказал, ненависти ко всему нашему?

Лариса. Да что это вы такое говорите?! Да зачем это он будет на себя такое наговаривать?

Председатель. Ну зачем же наговаривать? Бывает, у человека накипело на душе, по службе обошли, премии лишили, зарплату задержали, в автобусе кто-нибудь на ногу наступил, ну и срывается. На людях еще как-то терпит, а домой придет — и сорвется. Ненавижу, говорит, этот народ, эту страну…

Прокурор (подхватывает). Взял бы, говорит, ружье — и всех этих председателей, секретарей, прокуроров…

Лариса. Да что вы! Да как можно! Да мой Леня, он не только секретарей и прокуроров — он даже мухи в жизни не обидел.

Прокурор. Ха-ха, сейчас мы у мух еще справку попросим.

Председатель. Свидетельница, поймите, перед вами не враги. Мы пришли сюда не для того, чтобы сделать кому-то плохо, а для того, чтобы разобраться во всем спокойно и объективно, чтобы помочь вашему мужу и вам. Но и вы должны помочь.

Прокурор. Да-да, вы должны нам помочь помочь вам и тем самым помочь вашему так называемому мужу. Может быть, он такой скрытный, что даже от жены утаивал свои звериные взгляды. Но между мужем и женой бывают же такие интимные, понимаете, ли, ситуации, когда он не выдерживает и полностью раскрывает свою звериную сущность.

Лариса. А-а, вы об этом. Это другое дело. Конечно, в интимной ситуации он да, иногда звереет.

Прокурор (быстро). И что он вам тогда говорит?

Лариса (взволнованно). Он ничего не говорит, он рычит.

Прокурор. И тем самым выражает свою звериную ненависть?

Лариса. Да что это вы такое говорите?! Да почему же ненависть? Он выражает свою звериную страсть ко мне. Он такой, знаете, неуемный. Я вот на двух работах работаю и целый день на ногах, а он, если первый домой пришел, не — успеешь дверь открыть — кидается прямо как зверь… Я говорю: «Леня, да что же ты делаешь?»

Председатель. Не «Леня», а «подсудимый».

Лариса (покорно). Да что же ты, говорю, подсудимый, делаешь!

Председатель (нервно). Свидетельница, не надо так говорить! Вы волнуете членов суда. Вы оказываете на них воздействие. В такой обстановке просто невозможно работать. Суд удаляется в совещательную комнату.

Секретарь. Прошу встать! Суд уходит.

Прокурор и Секретарь скрываются за дверью туалета с вывеской «WC», а Председатель замешкался. Лариса вскакивает на сцену, приближается к клетке.

Лариса. Леня!

Подоплеков. Лара!

Лариса. Ленечка, ты не беспокойся, я буду за тебя бороться, тебя освободят, ты вернешься домой.

Подоплеков (обреченно). Нет, Лара, не надо себя тешить напрасными надеждами. Отсюда не возвращаются.

Лариса. Леня, я тебя не понимаю, почему ты не веришь в наше правосудие? Ведь есть же у нас какие-то законы, и есть, я уверена, есть, есть честные неподкупные судьи. Мне рассказывали, в одном городе, не помню в каком, там есть один судья очень добрый и, ты себе представляешь, даже взяток, говорят, не берет, к телефону не подходит и судит всегда только по закону и справедливости. И этот тоже… ну в нем же есть что-то человеческое. Разберется, Леня, примет правильное решение, и справедливость рано или поздно восторжествует. Мой дедушка тоже в свое время пострадал, его расстреляли, а потом реабилитировали. Посмертно. Мама рассказывала, что это был праздник в нашей семье.

Подоплеков. Не надо тебе таких праздников, Лара. Не жди меня, выходи замуж. Ты еще молодая, красивая, у тебя и зарплата неплохая. Ты еще встретишь какого-нибудь хорошего человека. Может быть, даже богатого. Будешь хорошо одеваться, ездить на дорогой машине. Только смотри, чтобы он не таскал тебя по театрам.

Лариса. Не говори глупости, мне никто не нужен, кроме тебя, Ленечка, я тебя люблю, я буду за тебя бороться. Я добьюсь твоего освобождения.

Председатель (остановился перед дверью туалета). Это что там за разговоры? Разве можно допускать контакты подсудимого со свидетелем? Остановите их. Есть там кто-нибудь?

Голос Горелкина. Есть!

Появляется Горелкин в больничных штанах, шлепанцах и в полицейском форменном пиджаке.

Председатель. А, это вы, Горелкин? Врачи вас еще не вскрыли?

Горелкин. Никак нет. Я с ними борюсь за свою жизнь. Но когда я слышу, что кого-то надо остановить…

Председатель. Удалите, пожалуйста, подсудимого и отправляйтесь в реанимацию. Главное в вашем положении — это интенсивное лечение, уход и покой. (Скрывается за дверью.)

Горелкин (зычно). Ну, разойдись! (Толкает клетку в глубь сцены.)

Лариса (оставаясь на месте, простирает руки). Леня!

Подоплеков. Лара, забудь меня! И детям не говори, что я арестован.

Лариса. Но они же спросят, куда ты делся. Что я им скажу?

Подоплеков (удаляясь). Скажи им… Скажи, что я попал под автобус.

Сцена пятая

Секретарь (вышел из туалета, идет по направлению к Ларисе и, заглядывая в книгу, заучивает английские фразы). Хелло. Ай эм рашен ситизен. Ай вуд лайк ту бай сам кайнд оф модест вилла он Майями бич. (Наталкивается на Ларису.) О, сорри!