Клод Манье - Оскар

Кристиан. Я ваша правая рука, и это бесполезно отрицать. (Барнье протестует.) Не надо, не надо!.. Короче, именно по причине вашего ко мне доверия вы в один прекрасный день доверили мне среди прочих важных задач изучение проблемы себестоимости.

Барнье. Не радуйтесь, я поручил вам это потому, что в тот момент был болен месье Альфонс.

Кристиан. Но когда он выздоровел, вы вдруг поняли, что больше не нуждаетесь в его услугах. Пока он лежал с насморком, я основательно изучил проблему производства… (Из другой комнаты доносятся звуки пения. Кто-то распевает. Это мадам Барнье занимается вокалом. Кристиан вынужден повысить голос, чтобы его было лучше слышно.) …и пришел к выводу, что можно не только сократить себестоимость вашего мыла на семь франков, но и повысить его продажную стоимость на восемь франков, и все это благодаря соку баобаба.

Барнье (вопит). Жермен! (После пронзительной высокой ноты пение заканчивается.) Продолжайте.

Кристиан (продолжает говорить также громко). В конечном итоге, семь франков, сэкономленные на себестоимости, и восемь франков, на которые была увеличена продажная цена, дала целых пятнадцать франков прибыли… (Барнье показывает, что можно говорить потише. Кристиан — нормальным голосом.) …которая увеличилась в десять раз, поскольку мне удалось в десять раз увеличить производство.

Барнье. Это я и так знаю, что дальше?

Кристиан. Дальше я обнаружил, что совершил ошибку.

Барнье. Да, что вы говорите!

Кристиан. Маленькую ошибку при подсчетах: я сократил себестоимость не на семь франков, а на целых восемь. Я хотел вам об этом сказать, но в тот день вы уехали за город с той красивой огненно-рыжей девушкой… Кстати, как ее зовут?..

Барнье (подскакивает). Тсс! Тише! (Знаками показывает, что жена в соседней комнате.)

Кристиан. А у меня в этот день как раз была назначена встреча с вашей дочерью… Как только я увидел ее, меня пронзило! Я понял, что этот несчастный один франк может стать залогом нашего счастья, если мне удастся его скрыть через свои бухгалтерские дела и через то, что мы обычно называем «неучтенка».

Барнье знаками просит Кристиана говорить потише, потом на цыпочках идет вдоль стены к углу окна. Выглядывает в окно, издавая крик.

Барнье. Ой!!!

От удивления Бернадетт с криком впрыгивает в комнату. Моментально исчезает. Барнье поворачивается к Кристиану и демонстрирует ему жестом, что имеет основания никому не доверять в этом доме. Возвращается обратно к Кристиану.

Кристиан. С того момента и по сегодняшний день… (Барнье жестом прерывает его. Потом на цыпочках пробирается к двери и резко ее открывает. Крик Бернадетт. Возвращается к Кристиану, показывая Бернадетт, которая получила дверью в нос. Делает Кристиану знак продолжать.) С того момента на предприятиях Барнье было произведено пятьдесят один миллион двести пятьдесят шесть тысяч четыреста тридцать два куска мыла. С гордостью осознаю, что имею к ним отношение. Вот откуда появилась цифра в пятьдесят один миллион двести пятьдесят шесть тысяч четыреста тридцать два франка, о которых я вам сообщил.

Барнье. И которые вы положили к себе в карман.

Кристиан (с идиотским смехом). Ну, что вы, месье, в одном кармане их не уместить!.. (Выражение лица Барнье заставляет Кристиана постепенно прекратить смеяться.)

Барнье. Я вам устрою веселую жизнь в клеточку!

Кристиан. Ну, что вы, месье, зачем вы так? Глагол «украсть», который я употребил в начале, никак не подходит к нашей ситуации. Я сам виноват — иногда слова выскакивают из меня, опережая мысли. Я увеличил вашу прибыль на пятнадцать франков и никогда не поверю, что вы назовете кражей тот несчастный один франк, который оставил себе ваш без пяти минут член семьи. Никакая это не кража — все сделано из любви к вашей дочери, которой все и достанется, если она станет моей женой. Ну, почти все за вычетом суммы, которая была потрачена с единственной целью ее развлечь. А с сорока миллионами, которые вы собираетесь дать ей в приданое…

Барнье. Тридцатью!

Кристиан. Неважно! На ваших глазах и с вашей помощью родится молодая супружеская пара, которая начнет жизнь с состоянием в почти семьдесят пять миллионов франков, а при этом у родителей, то есть у вас, не будет никаких волнений относительно их будущего.

Барнье. В вашем предложении что-то есть, но…

Кристиан. На сегодняшний день я являюсь коммерческим директором предприятий Барнье с окладом в семь тысяч франков в месяц…

Барнье. Но-но! Мы остановились на трех с половиной!

Кристиан. Но вчера я нашел возможность сократить себестоимость вашей продукции еще на двенадцать сантимов, которые, я надеюсь, вы презентуете мне в качестве подарка, поскольку с сегодняшнего дня вы будете получать на один франк прибыли больше.

Барнье. Я ничего не понимаю в ваших расчетах!

Кристиан. Да, и не берите их в голову! А я позволю себе возобновить свою просьбу. Я прошу у вас руки восхитительной мадемуазель Барнье.

Барнье. Отдать свою дочь за авантюриста!

Кристиан. Я — авантюрист? Я, который полтора года пахал, как лошадь, мечтая только об одном — о семье и детях?

Барнье. Моя дочь в курсе ваших махинаций?

Кристиан. Конечно, нет!.. Я скрывал от нее, что являюсь всего лишь мелким служащим ее отца с очень скудным жалованьем. Я всегда чувствовал себя закомплексованным наедине с ней. Вы же знаете, что я очень робкий.

Барнье. Вы? Робкий? Какая наглость!.. А если я расскажу ей всю правду?..

Кристиан. Ох, месье, не заставляйте меня начинать все с начала!..

Барнье. Она вас любит?

Кристиан. Думаю, что да, месье… То есть я уверен, что да. И она мне это не раз доказала.

Барнье. Интересно, как? (Кристиан снова звонит в колокольчик.) Что вы опять трезвоните в этот колокольчик?

Кристиан. Перед тем, как объяснить, — как, — нужно, чтобы вы выпили аспирин.

Барнье. Что это за мания — пичкать меня все время аспирином?

Кристиан. Месье Барнье, я ненавижу тайны.

Барнье. Ну, это я уже заметил…

Кристиан. Да, но… Вот сейчас будет самое главное… Сейчас у нас с вами состоится настоящий мужской разговор… Месье Барнье, я любовник вашей дочери.

Барнье. Что?!

Бернадетт (входит). Месье звал меня?

Барнье. Выйдите вон!

Бернадетт. Хорошо, месье. (Хочет выйти.)

Барнье. Да не вы! (Бернадетт возвращается.) А вы! (Кристиан уходит.) Нет, вы останьтесь. (Кристиан возвращается.) Нет, уходите! (Оба выходят, потом передумывают.)

Бернадетт. Вы меня, конечно, извините, месье, но я не могу понять, кто из нас должен уйти, а кто остаться.

Барнье. Идите и решите это на кухне.

Бернадетт. Хорошо, месье. (Уходит.)

Барнье (угрожающе подходит к Кристиану, Кристиан — в замешательстве). Ну? Говорите!

Кристиан (разводит руками). Ну, как-то так.

Барнье. И вы так просто говорите мне такое в лицо? Вам не стыдно?

Кристиан. Конечно, стыдно! Но что поделаешь! Что есть, то есть.

Барнье. У моей дочери любовник! С ума сойти! И давно?

Кристиан. Скоро уже полтора года.

Барнье. Вы времени зря не теряли!

Кристиан. Что вы имеете в виду?

Барнье. Как — что? Сначала вы сказали, что знакомы с моей дочерью полтора года, а потом цинично сообщили, что полтора года являетесь ее любовником, — вот я и сказал — вы зря времени не теряли!

Кристиан. Если быть точными, то мы знакомы один год шесть месяцев и четыре дня, но любовниками мы стали один год пять месяцев и двадцать два дня назад. Было воскресенье, шел дождь…

Барнье. Прекрасное объяснение! Дождь у него, видите ли!.. Воскресенье! Наш пострел везде поспел! Знала бы об этом ее бедная мама! (Стучит ногами). Но почему она сама мне ничего не сказала?

Кристиан. Потому что она боится вас.

Барнье. Меня? С каких это пор? Сейчас я ее позову, и пусть она мне в глаза скажет, что боится собственного отца! (Направляется к прихожей.)

Кристиан (останавливает его). Месье, умоляю, не делайте этого! Она ничего не знает о моем визите к вам! Она взяла с меня слово, что я не буду ничего предпринимать, потому что хотела обо всем рассказать вам сама. Но она долго не решалась, поэтому я и пришел к вам.