Мими Бранеску - У папы дома

Отец: Да ответь ты! Или выключи его! Ну!

Роберт: Не хочу.

Отец: Кто это тебе звонит?

Роберт: А то так трудно догадаться. Родика.

Отец: И почему не отвечаешь?

Роберт: Да пошла она!

Роберт достает из сумки книгу и протягивает Юлиане.

Роберт: Прошу. Мои в конце. А я спать.

Роберт уходит.

Отец: И вот так всегда. И смотрит на меня, как будто это я во всем виноват. Всё счет мне за грехи мои выставляет. Да выскажи ты хоть раз всё начистоту, и разберемся тогда, кто и в чем… С детства такой: обидится и смотрит на тебя зверенышем. А уж если рот откроет, лучше бы молчал. Когда жена моя при смерти лежала… мамка его… позвонил я ему, приезжай мол… сколько раз звонил — не отвечал. Упросил, наконец. Приехал. Рыдал, вот как только в этот самый двор вошел, и до последней минуты. А потом уехал и с концами. Я и сам отца своего не сказать, чтоб любил, бил он меня сильно, но чтоб так… Ведь пальцем его не тронул, ни разу. Мать он любил, это да. Да ведь и я ее любил, столько лет вместе прожили. А она… призвал ее Господь к себе… так захотел… Кто я против Бога? Одних людей беда сближает. А сына моего взяла да от дома отвадила. До десяти лет твердил мне, что шофером станет. Потом футболистом. Пилотом, почтальоном, доктором, инженером… Годам к двадцати я уж и счет потерял. Простак и раззява. Писатель он. Да что я, не знаю, чего он там пишет? Одни матюги. Да, не понимаю я в этом ничего… да кому ж понравится, если тебя с первого до последнего слова матом кроют? Да лучше плюнь мне прямо в лицо. Это, может, и время сейчас такое, что мне не понять, но что же это за стихи, где тебя всего измажут? Жизнь дерьмо, мы дерьмо, и все вокруг в сплошном дерьме. Вот и весь сказ. Так-то оно и есть. Чего уж. Но дерьмом кидаться — это тебе еще не профессия. Да давай сядем хоть раз как люди, выговоримся, выплеснем всю пакость, что накопилась, и всё. Но чтоб ты ко мне домой вот так, с хвостом поджатым не возвращался! Мне ведь… Сын он мне ведь.

Юлиана (обнимает его): Хватит. Успокойся.

У входа в магазинчик стоит Петрика с тремя приятелями. Появляется Роберт.

Петрика: Не, ну хорош, а? Приехал домой и молчок. Ну вы поглядите на нашего Роби. Ну, ты че? Как дела?

Роберт (обрадованно): Да нормально. Вот, за сигаретами пришел. А ты, ты-то как, Петрика?

Петрика: Как-как. Мучаюсь тут с этими придурками, даже пива попить не с кем.

Роберт жмет руки каждому из группы, Петруху обнимает и целует.

Роберт (остальным): Здорово, здорово.

Петрика: Ну так ты когда приехал?

Роберт: Сегодня утром.

Петрика: В рот мне ноги. Я ведь двух детей заделал, пока тебя не было.

Компания смеется.

Роберт: Всерьез?

Петрика: А че. Издержки производства. Люблю я это дело.

Роберт: Да как дела-то, друг?

Петрика: Какие тут дела. Шабашу. По пивку?

Роберт: Обижаешь.

Петрика: Пока пива со мной не выпьешь, ты отсюда не уйдешь, зуб даю. К забору тебя привяжу и не отпущу!

Роберт: Да выпью, выпью. Как с тобой не выпить-то?

Петрика: А я про тебя в газете читал, прикинь, да? Недавно, но не помню точно. У бригадира по ходу газета была, «Правда». Фотография, биография, все дела… Обрадовался за тебя. Ты че, и вправду книгу написал?

Роберт: Написал.

Петрика: А головку-то не перетрудил?

Все, включая Роберта, смеются.

Роберт: Да я одну-тонюсенькую.

Петрика: Типа журнальчика, ага?

Роберт: Угу.

Первый Парень из компании: Ну ладно, Петрика, покедова, пошел я.

Петрика: А че?

Первый Парень из компании: Пойду пожру. Жрать охота.

Петрика: Я мож тоже хочу, и че? (не уговаривая остаться и даже не настаивая) Ладно, бывай.

Второй Парень из компании: Покеда, Петрика.

Петрика: Че, и ты уходишь?

Второй Парень из компании: Да я пузырь на вечер уже взял.

Третий парень из компании: И я.

Петрика: А… Марш по домам. Чтоб до утра вас не видел.

Трое парней уходят. Роберт и Петрика остаются одни.

Петрика: (смотрит на Роберта) Ну, Роби… Ну и ну…

Роберт: Ты чего ржешь?

Петрика: Да вспомнил, как ты тогда от Мелинты через забор сиганул, когда отец ее вышел… Вот ведь безбашенные были… Не, ну она-то не против была. Замуж сейчас вышла, если б ты видел… все дела, я не такая… А было время…

Роберт: Да тише ты, ну ты чего? Вон, смотрят на нас.

Петрика: Ну и че? Да плевал я и на нее, и на мужика ее, удода. И на папашу гомодриллу. Ну че ты скривился, у самого ведь ветер в голове гулял.

Роберт: Да и сейчас тоже.

Петрика: Да ты… это… за писаниной своей про баб небось и забыл совсем?

Роберт: Обижаешь.

Петрика: Попортил там писательниц, а? А ну, давай, рассказывай.

Роберт: Слушай, давай я пойду, сигарет быстренько возьму. Ты чего будешь?

Петрика: А че, я не сказал, да? Да то же, че и ты.

Роберт: Пива?

Петрика: Да ну… Я для рывка принял уже.

Роберт: Вина?

Петрика сморкается.

Роберт: Ну чего, говори.

Петрика: Не важно чего, лишь бы водки.

В магазине. За прилавком стоит Паула.

Роберт: Кент?

Паула: Роби?

Роберт: Паула?

Паула: Роби??

Роберт: Паула?? Ну, ты как?

Паула (взволнованно): Хорошо. А ты, ты как?

Роберт: Да вот. Зашел сигарет купить. А здесь ничего. Твой магазин?

Паула: Я здесь работаю.

Жадно рассматривают друг друга. Молчат.

Роберт: Как ты изменилась… Я тебя и не узнал…

Паула: Да. Я теперь… немножко другая.

Роберт: Да нет, я не это хотел сказать. Просто ты это… так… возмужала.

Паула: Спасибо. Ты тоже.

Улыбаются друг другу.

Паула: Кент, ты сказал?

Роберт: Да, да. Замужем, дети?

Паула (протягивает пачку сигарет): Пока нет. Отказала. Хотя были хорошие предложения. 55 тысяч. Это старыми. А ты?

Роберт: И я пока нет. Слушай, а что Петрика пьет?

Паула: А, он все еще здесь? Да хоть что он пьет.

Роберт: Дай мне бутылку водки. Самую дорогую.

Паула: «Империал». Другой не держим.

Роберт: Давай «Империал».

На крыльце у магазина. Выходит Роберт с бутылкой водки.

Петрика: Прямо-таки очень некрасиво с твоей стороны.

Роберт: Это еще почему?

Петрика: Ты принуждаешь меня пить.

Роберт: Я правильно взял?

Петрика: Че я, не знал, кого посылаю? (открывает бутылку и пьет из горла) Паулу, дуру эту, видел?

Роберт: Угу.

Петрика: Бедолага. Вот ведь послал господь наказание…

Роберт: Да ладно.

Петрика: Сошлась она тут с одним на полгода — год. Это после того, как ты уехал. Ну он ей и показал счастливую жизнь. Пил, бил — всё по полной программе. Та еще мразь оказалась. До сих пор с ним никак не развяжется. Суды, то да се… Счастье ее, что старики от сердца померли, так она снова в их хату перебралась. Ей же отец отдельный дом со всеми удобствами построил, здесь, у вокзала. Так мужик ее все пропил. До последнего кирпичика. И куда смотрела… А счас так вообще, давалка, по рукам пошла.

Роберт: Да ты что.

Петрика: Не, ну люди говорят. Я сам свечку не держал.

Роберт: (принимает бутылку, делает глоток) Как она изменилась…

Петрика: Че, не нравится больше? Ух, как она по тебе убивалась… Понятное дело, изменилась. Вон сколько воды утекло, с тех пор как ты ее трахал.

Роберт: Я? Паулу? Да никогда.

Петрика: Угу. Так, потрахивал немного…

Смеются.

Роберт: Я же сказал не было, значит, не было. Какого черта. Она сама не захотела. Погуляли, за ручки держась, и всё.