Роберт Тома - Второй выстрел
Оливье, с горечью. — Ну вот, ты вновь обрела и часы… и отца!
Сюзанн, сердясь. — Это очень несправедливо, то, что ты сказал! Ни по отношению ко мне, ни по отношению к тебе.
Оливье, обнимает ее. — Прости меня, пожалуйста. Я просто отвратительный пессимист и не верю даже в свое счастье! Я считал себя конченым человеком!
Сюзанн. — Ты полагаешь, что я вышла бы замуж за конченого человека? Ни за что! Мы с тобой одного возраста, уверяю тебя, и стареть будем одновременно.
Оливье, в порыве нежности. — Подумать только — ревновать такого ангела!
Сюзанн. — Вот именно, грубое ты животное! (Берет несколько свертков.) Пойду разложу все это по местам и приму душ!.. Спасибо за часы! (Выходит.)
(Оставшись один, Оливье дает волю терзающей его ревности. Злится, мечется, потом роется в сумке жены. Сюзанн возвращается без предупреждения. Оливье едва успевает принять невинную позу… Она забирает сумку и уходя посылает ему воздушный поцелуй… Застигнутый на месте преступления, Оливье злится… затем подходит к двери, прислушивается. Заглядывает вовнутрь часов и остается доволен. Наконец, выходит на террасу. Открывает и закрывает несколько раз цветной пляжный зонтик: явно подавая кому-то сигнал. Ждет. Шелест листвы. Из глубины сада появляется Эдуард и взбирается на террасу. Мужчины переговариваются вполголоса.)
Оливье. — Спасибо, что вернулись, господин Эдуард.
Эдуард. — Всегда к вашим услугам, дорогой господин. Все спокойно?
Оливье, подходит к дому, прислушивается. — Да… моя жена принимает душ.
Эдуард. — Проверить?
Оливье. — Ну нет уж! Простите мою раздражительность… Я забыл заплатить вам за неделю. Вот ваш чек.
(Протягивает ему конверт, который Эдуард кладет в карман.)
Эдуард. — Большое спасибо. Полагаю, что я могу возвращаться в Париж?
Оливье. — О нет! Как раз наоборот. Я по-прежнему хочу устроить моей жене ловушку! Через час я якобы отправлюсь в Париж. Вы будете наблюдать за домом во время моего отсутствия.
Эдуард, философски. — Ладно. Мне надо будет как-нибудь замаскироваться… Я что-нибудь придумаю. Ох! Не доведут до добра ваши игры!
Оливье, сухо. — Это почему же?
Эдуард. — Да потому что ваша жена честна. Это, конечно же, не в моих интересах, говорить вам об этом, чем дольше я за ней слежу, тем больше вы мне платите, но я вам скажу: она не заслуживает ваших подозрений. Это же видно…
Оливье. — И по чему же это видно?
Эдуард. — А ни по чему! Она ничего такого не делает. Ни с кем не говорит, не опускает в ящик письма, не звонит из телефонных автоматов…
Оливье. — Вот именно. Пока меня не будет, она спокойненько сможет звонить отсюда… Не могли бы вы подключить подслушивающее устройство к моему телефону?
Эдуард. — Ну нет! Что вы? Это незаконно! (С иронией.) Только законная полиция может допускать незаконные действия! (Оливье задет.)
Оливье. — Я не могу воспользоваться моими связями… Да и не хочу… Вот почему я и решил кое-что предпринять.
(еще раз подходит к дому, затем направляется к часам, открывает их. достает спрятанный там магнитофон. Показывает Эдуарду.)
Эдуард. — Э… Это магнитофон!
Оливье. — Да. Я купил эти часы для моей жены и с помощью моего коллеги из парижской полиции установил внутри чрезвычайно чувствительную систему для звукозаписи, работающую на батарейках. Чтобы привести ее в действие, достаточно нажать вот здесь… Я уже использовал этот прием с леди Максвелл, в деле «ожерелья из…»
Эдуард. — А! Я помню! Вам тогда даже страховая компания Лондона сделала поистине королевский подарок… Но ведь ваша жена и…, это не одно и то же.
Оливье. — Вот это мы и увидим! Все, что будет произнесено в этой комнате, в ее любой точке будет целиком и полностью схвачено. Через несколько часов после моего отъезда я вернусь послушать этого верного свидетеля. Вот так вот.
(Ставит часы на место, нервно потирает руки.)
Эдуард. — Ну это уж слишком! Это уже не ревность, а мазохизм какой-то. Честное слово, можно подумать, что неприятные вести доставят вам удовольствие!
Оливье. — Я предпочел бы неприятные вести сомнениям, грызущим меня изнутри, господин Эдуард.
(Слышится пение Сюзанн. Оливье, в панике, довольно грубо выталкивает Эдуарда в сад, как раз в тот момент, когда из дома появляется Сюзанн. Уф, Оливье быстро ставит плстинку на проигрыватель…, чтобы скрыть свое волнение.)
Сюзанн, на ней красивая, вышитая шелком пижама. — Я точно заново родилась!
Эдуард. — Под музыку!!
(Звучит мелодия из «Вальса цветов».)
Сюзанн. — О! Наша мелодия! Опять! Ты слушаешь ее целый день!
Оливье. — Эта мелодия нашей первой встречи… на корабле, направлявшемся на Балеарские острова!! (Изображает сцену.) «Вы танцуете, мадемуазель?» (Она улыбается. Танцуют вместе.) Не желаете ли выпить чего-нибудь в баре?
Сюзанн. — С удовольствием.
(Имитируют, смеясь.)
Оливье. — Приятное путешествие, не правда ли?
Сюзанн. — Очень.
Оливье, Указывая в сторону. — Пальма де Майорка!
Сюзанн. — Что вы! (Оливье протягивает ей воображаемый бинокль. Она смотрит в указанном им направлении. «Боже, как это далеко!» Он переворачивает бинокль и она произносит: «Боже, как это близко…» Смеются. Затем он изображает бармена подносящего бутылку и бокалы… Чокаются воображаемыми бокалами… Чем же вы занимаетесь в жизни?
Оливье. — Я — дивизионный комиссар Криминальной полиции… В отпуске!
Сюзанн. — Вы знамениты?
Оливье. — В преступном мире! Это обеспечивает спокойствие и связи!
(Смеются.)
Сюзанн. — Для полицейского вы весьма забавны… Чем вы это объясняете?
Оливье. — Я — холостяк!
Сюзанн. — А, вот как!
Оливье. — А я наблюдаю за вами вот уже третий день и для такой красивой молодой женщины нахожу вас слишком серьезной. Чем вы это объясняете?
Сюзанн, неожиданно серьезно. — Я… — вдова…
Оливье, довольный и бестактный. — Вдова!.. (Спохватывается.) О, простите! Такая молодая!
Сюзанн, с грустью о прошлом. — Я вышла замуж в 19 лет. За человека невыносимого. Мы собирались расстаться, когда он скоропостижно скончался. Это случилось год назад. Я чувствую себя несколько потерянной…
Оливье. — Сбившейся с пути?
Сюзанн. — Разочарованной!
Оливье, обнимая ее за талию. — Вы одиноки?
Сюзанн, смеясь. — Уберите руки, господин Комиссар!
(Выключает проигрыватель и садится.)
Оливье. — Я влюбился в тебя безумно в первый же вечер!
Сюзанн. — А я, я отдалась тебе в первую же ночь, как легкомысленная дура! Отсюда и все зло, Оливье.
Оливье. — Нет!
Сюзанн. — Да. Именно с того момента ты и стал меня ревновать.
Оливье. — Я никогда, никогда больше не буду тебя ревновать! Решено!
Сюзанн. — Ты говоришь это, морщась как перед принятием слабительного!
Оливье. — Клянусь на Гражданском Кодексе! (Смотрит на часы.) О, мне нужно собрать мои бумаги! Иначе я опоздаю! Быстро!
Сюзанн. — Я соберу твой чемодан! Во всяком случае, если ты не перестанешь меня подозревать, я тебе отомщу: возьму и поцелую первого встречного.
Оливье, в духе Шекспира. — Ах! Ах! Ах! Не забывай никогда, что Отелло, обезумев от ревности, убил свою жену.
Сюзанн, подыгрывая ему. — Ах! Ах! Ах! Не забывай никогда одну чудовищную деталь — жена его была… невинна! (Смеясь, быстро исчезает в доме.)
(Оливье несколько озадачен. За его спиной появляется Эдуард и кладет ему руку на плечо, ужасно его этим пугая.)
Эдуард., сердито. — Я все слышал. Все! Что за история! Бедная госпожа Ленуар! Вы не будете, конечно, запускать вашу дьявольскую механику?
Оливье. — Буду. Чтобы окончательно успокоиться! О, безумец я несчастный! Если бы мне удалось узнать с помощью этой магнитной ленты какую-нибудь чудовищную вещь, я избавился бы от этого проклятия и постоянных терзаний. Противно даже говорить об этом!
