Горе от ума. Пьесы - Сухово-Кобылин Александр Васильевич
Негина. Прощайте. (Уходит.)
Домна Пантелевна. Ну, батюшка, поговорили, да и будет. Пора людям покой дать! А то, коли хотите разговаривать, так говорите со мной, я за словом в карман не полезу.
Бакин (громко). А я все-таки еще зайду. (Уходит.)
Домна Пантелевна. Запру сени, уж теперь никого не пущу, хоть умирай там. (Уходит.)
За сценой слышен крупный разговор. Выходит Негина.
Негина. Что там такое?
Входит Домна Пантелевна, Вася с бутылкой шампанского и трагик.
ЯВЛЕНИЕ ШЕСТОЕ
Негина, Домна Пантелевна, Вася и трагик.
Домна Пантелевна. Вот беспутные, право, беспутные! Насильно вломились, никаких резонтов не слушают.
Вася. Да нельзя, Домна Пантелевна, надо же за здоровье Александры Николавны выпить; уж миновать этого дела никак невозможно. А что ж такое! мы честно, благородно, со всем нашим уважением! Никакого безобразия, помилуйте!
Трагик. Еще бы! Коли я тут.
Негина. Да напрасно вы беспокоитесь, я пить не стану.
Вася. Это как вам угодно-с. Нам больше останется, мы и одни выпьем. (Кричит за перегородку.) Милая, умница, дай-ка стаканчиков!
Домна Пантелевна. Да давай уж, я откупорю. (Берет бутылку и уходит.)
Трагик (Негиной). Ты говоришь, что пить не станешь; а вот я посмотрю, как ты у меня не выпьешь!
Вася. Неволить не надо-с.
Трагик. Я неволить не стану, я буду просить.
Выходит Домна Пантелевна, ставит бутылку и стаканы на стол.
Вася (наливает). С вас и начинать, по старшинству-с.
Домна Пантелевна. Не знаю, пить ли, боюсь, захмелею.
Вася. А что ж такое! чего бояться-то? Дело к ночи-с. Хоть и захмелеете, не велика беда. Мы вот с ним этого не боимся.
Домна Пантелевна (берет стакан). Ну, Саша, поздравляю тебя! (Пьет.)
Вася (подносит стакан Негиной). Теперь позвольте вас просить.
Негина. Уж я сказала, что не буду пить.
Вася. Нельзя-с, за что ж обижать? Мы со всем расположением. Хоть половину-с!
Трагик (падая на колени.) Саша, Александра! Ты смотри, кто тебя просит! Смотри, кто у ног твоих! Громилов, сам Ераст Громилов!
Негина. Ну, извольте, я немного выпью; только уж больше ни за что не стану. (Пьет.)
Вася (помогая трагику подняться). Сколько угодно-с. (Берет стакан.) Остальное мы допьем и ваши мысли узнаем. (Наливает стаканы.) Теперь мы выпьем-с. (Подает стакан трагику.)
Трагик. Поздравляй за двоих, у меня сегодня красноречие не в порядке.
Вася. Честь имею поздравить-с с успехом-с. Сто лет жизни и миллион денег-с! (Чокаются с трагиком и пьют.)
Трагик (подавая стакан). Наливай еще! (Вася наливает, трагик пьет.) Вся?
Вася (показывая бутылку). Вся.
Трагик. Ну, поедем!
Вася (Негиной). Прощенья просим! Пожалуйте ручку-с! Извините за невежество-с. Спасибо этому дому, теперь пойдем к другому.
Уходят.
Домна Пантелевна. Вот путаники! Точно их вихрем по городу-то носит. Теперь уж запру, одолели. (Уходит и скоро возвращается.)
ЯВЛЕНИЕ СЕДЬМОЕ
Негина, Домна Пантелевна.
Домна Пантелевна. Ну, уж теперь давай чай пить!
Негина. Я выпью с удовольствием.
Домна Пантелевна (у перегородки). Матрена, налей-ка нам по чашечке. (Негиной.) Дай-ка подарок-то!
Негина (подавая коробочку). Да ведь вы видели, серьги и брошка.
Домна Пантелевна. Да я убрать хочу. Ведь тоже не малых денег стоит. (Прячет в карман.) Тем эти вещи хороши, приятны, что, случись нужда, сейчас и заложить можно. Не то что вот эти веники.
Матрена приносит две чашки чаю и уходит.
Негина (прихлебывая чай). А какой мне букет Великатов поднес. Посмотрите!
Домна Пантелевна. Ну, что букет! букет как букет. Даром деньги брошены, я так считаю. (Пьет чай.)
Негина. Нет, вы посмотрите! Цветы все дорогие, и где он их взял?
Домна Пантелевна (рассматривая букет). Да, хорош, уж нечего сказать. (Находит записку.) А это что ж такое?
Негина (читает про себя записку). Ах, ах!
Домна Пантелевна. Что такое?
Негина (хватаясь за голову). Ах, нет, погоди! У меня другая есть. А я и забыла. (Достает из кармана записку.) Это от Петра Егорыча, он мне на подъезде дал. (Читает про себя.)
Домна Пантелевна. Читай вслух! что еще за секреты от матери!
Негина (читает.) «Да, милая Саша, искусство не вздор, я начинаю понимать это. Сегодня в игре твоей я нашел так много теплоты и искренности, что, просто тебе сказать, пришел в удивление. Я очень рад за тебя. Это редкие и дорогие качества души. После спектакля у тебя, вероятно, будет кто-нибудь; при твоих гостях я всегда чувствую что-то неприятное, не то смущение, не то досаду, и вообще мне как-то неловко. Все они смотрят на меня или враждебно, или с насмешкой, чего я, как ты сама знаешь, не заслуживаю. По всем этим соображениям я после театра к тебе не зайду, но если ты найдешь минуты две-три свободных, так выбеги в ваш садик, я там подожду тебя. Конечно, я мог бы зайти к тебе и завтра утром; но извини, душа полна через край, сердце хочет перелиться…» (Отирает слезы.)
Домна Пантелевна. Ну-ка, прочти другое-то!
Негина. Да нет, маменька, не нужно, стыдно!
Домна Пантелевна. Ну, вот еще, стыдно! Мало ли ты получаешь записок, которые читать стыдно, да ведь читаешь ты их мне.
Негина. Ну, мама, соберись с силами. (Читает.) «Я полюбил вас с первого взгляда. Видеть и слышать вас для меня невыразимое наслаждение. Извините, что я объясняюсь с вами на письме; по врожденной робости я никогда не осмелился бы передать вам мои чувства словами. Теперь мое счастье от вас зависит. А счастье мое, о котором я мечтаю, обожаемая Александра Николавна, вот какое: в моей усадьбе, в моем роскошном дворце, моих палатах есть молодая хозяйка, которой все поклоняется, все, начиная с меня, рабски повинуется. Так проходит лето. Осенью мы с очаровательной хозяйкой едем в один из южных городов, она вступает на сцену в театре, который совершенно зависит от меня, вступает с полным блеском; я наслаждаюсь и горжусь ее успехами. О дальнейшем я не мечтаю, поживем – увидим. Не сердитесь за мои мечты, мечтать каждому позволительно. Приговор мой я прочту завтра в ваших глазах, если вы меня примете; если же не примете, я с разбитым сердцем, но безропотно удалюсь, наказанный вашим презрением за мою дерзость. Ваш Великатов». (Сквозь слезы.) Мама, да что же это такое? Что он, противный, пишет? Кто ж это ему позволил?
Домна Пантелевна. Что позволил?
Негина. Да так… полюбить меня.
Домна Пантелевна. А разве на это спрашивается позволенье-то, глупая!
Негина. Так бы вот и убила его.
Молчание.
Домна Пантелевна (в задумчивости). Лебеди… Лебеди, говорит, плавают на озере.
Негина. Ах, да что мне за дело!
Молчание.
Домна Пантелевна. Саша, Сашутка, ведь никогда еще мы с тобой серьезно не говорили; вот он серьез-то начинается. Живешь, бедствуешь, а тут богатство! Ах, батюшки мои, какая напасть? Вот соблазн-то, вот соблазн-то! Уж не дьявол ли он, прости господи, тут подвернулся? В самый-то вот раз… только что мы про свою нужду-то раздумывали. Ну, как есть дьявол. А уж что ласки-то в нем, что этой всякой добродетели! Да давай же говорить о деле-то серьезно, вертушка!
