Жан Ануй - Коломба
Занавес быстро падает
Действие четвертое
Занавес снова поднимается: на сцене идет к концу представление пьесы «Маршальша любви». Декорации в стиле Людовика XV, как это представляли себе в 1900 году. Гостиная, двери которой широко распахнуты в парк, щедро залитый лунным светом. На сцене — мадам Александра и Дюбарта.
Мадам Александра.
Любила втайне я, любила слишком страстно!.Приди ж ко мне, приди, о, я на все согласна.Мы оба молоды! Я больше ждать не буду…
Дюбарта.
Ужели это вы, мадам?
Мадам Александра. Поверим чуду…
Твоя, я вся твоя! Пусть наша страсть сольетсяС томлением ночным. Как сладко сердце бьется!Не смела прежде я, теперь я смею, смею!И ты увидишь сам, как я любить умею.Сломала нынче я ту клетку золотую,В которой я жила, теперь я торжествую!Чем дольше наша страсть в неволе изнывает,Тем жарче, вырвавшись, бушует и пылает.
Дюбарта (на коленях).
Богиня!
Мадам Александра (в порыве наконец-то побежденной стыдливости).
Нет! Себя забыть готова,Я вещь твоя, покорная, без слова,Как глина в ожидании резца.Приди, приди, любовь, которой нет конца!
Дюбарта (с трудом поднимается с колен и как безумный сжимает ее в объятиях).
Любимая! Себя согласна ты вручитьТому, кто столько ждал!
Мадам Александра. Готова оплатить
Любой ценой блаженство этих дней!
Дюбарта (слова с трудом опускается на колени).
Благодарю тебя!
Мадам Александра (вдруг вскрикивает в страхе).
Мой друг, вставай скорей! Супруг идет!
В сопровождении двух слуг, несущих факелы, появляется Ласюрет, в этот вечер дублирующий роль маршала Виллардье. Через плечо орденская лента, парик, треуголка, украшенная султаном, охотничьи сапоги, в руке хлыст. Из другой двери появляется испуганная Коломба, она будет стоять рядом с мадам Александрой до конца сцены.
Ласюрет. Вот как! И я благодарю!..
У ног моей жены…
Мадам Александра (тоном расиновской героини).
Ах, я его люблю!
Ласюрет (величественный и грозный).
Хотя вам следует за дерзость расплатиться…
Дюбарта (кладя руку на эфес шпаги).
К услугам вашим! Где мы будем биться?
Ласюрет (с учтивой, исполненной достоинства улыбкой).
Любовный пыл столь рыцарского тонаДостоин зависти! Но ныне волей тронаМечам дано другое назначеньеИ недосуг смыть кровью оскорбленье.Мсье де Мортемар, узнайте от меня:Сегодня все мечи на службе короля.Я прямо из дворца на взмыленном коне.Война объявлена!
Дюбарта (выпрямившись, восклицает, сжимая эфес шпаги).
Война?
Ласюрет.
Поверьте мне:Сегодня стук мечей и стук мужских сердецНе в будуарах, нет, проказам всем конец!На рейнских берегах крепим французский щит…
Дюбарта (выхватывая шпагу из ножен, благоговейно шепчет).
О Франция!
Вдали слышится звук трубы.
Ласюрет. Она — та сила, что роднит.
Двух рыцарей, ее без муки любят двое,Без тени ревности, как братья и герои.
Дюбарта.
О маршал, ваш пример…
Ласюрет (почти не в силах слушать его восхвалений, обращается к мадам Александре, благородство и великодушие все больше переполняют его).
Арманс, я убежден.Ты не рассердишься на то, что выбрал онИз вас обеих Францию свою!
Мадам Александра (сражена, но тоже исполнена благородства).
Ну что ж, ступайте… Ей я уступлюДва сердца доблестных, пусть я одна страдаю.
Ласюрет (с неожиданной человечностью).
Терзания страстей, мадам, я понимаю.Прощайте! Нам пора. Идемте, Мортемар! (Уходит.)
Дюбарта (с величественным смирением мадам Александре).
Прощайте! (Уходит вслед за Ласюретом под звуки труб.)
Шествие замыкают факелоносцы.
Мадам Александра (рыдая, падает на руки Коломбе).
О, какой безжалостный удар!
Коломба (пытаясь ее утешить).
Мадам, вернется он такой же верный, страстный.
Мадам Александра (задумывается на минуту, рыдания ее утихают, и она шепчет с невыразимой женственностью).
Он, может быть… А я?
Коломба (поражена). Вы?
Мадам Александра (томно). Молода, прекрасна,
Сумею ли прогнать соблазны этой ночи?..Эрот, проказник наш, не любит проволочек.Из женщин ни одна Эрота не обманет —Готова умереть, но ждать она не станет.
Из парка доносятся звуки менуэта.
Клоринда, друг, пойдем потанцевать, покудаЗвучит нам музыка над тихой гладью пруда,В боскетах шорох, поцелуи, маски.Мне двадцать лет, хочу упиться сказкой!Идем, спешим и до зари пунцовойЗабудем нашу страсть в объятьях страсти новой!..
Они убегают так быстро, насколько позволяет возраст мадам Александры, а музыка все нарастает, в глубине сцены в фарандоле проносятся маски. Занавес. Бешеные аплодисменты. Занавес снова поднимается, артисты возвращаются на сцену, раскланиваются. Мадам Александра и Дюбарта обмениваются преувеличенными любезностями. Вызовы не утихают. В конце концов мадам Александра, следуя тщательно разработанному сценарию, выходит кланяться одна, как бы не в силах сопротивляться настояниям Дюбарта. Ей подносят большой букет. Она слишком взволнована приемом публики, она не способна сдержать слезы, она может лишь молча поклониться, она вся разбита чрезмерным напряжением всех сил и чувств, как это бывает со всеми великими артистами, которые отдаются, не щадя себя, своему божеству. Они рассыпаются в благодарностях друг другу. Наконец занавес падает в последний раз, и поведение актеров мгновенно меняется. Освещение тоже меняется. Мадам Александра швыряет букет, который она прижимала к груди, в руки Жорж, появившейся на подмостках и несущей мадам Александре вместо маршальского жезла ее настоящую палку, на которую та опирается из-за мучающего ее ревматизма. Мадам Александра уходит, прихрамывая, сразу вдруг постаревшая.
Дюбарта (снимает парик и бросает, уходя со сцены). Нынче вечером что-то нелегко было растрогать этих скотов!
Тем временем Ласюрет все еще в костюме маршала Виллардье помогает бутафору убирать декорации, хотя ему ужасно мешают рапира и треуголка. Из глубины сцены возникает Жюльен и останавливает Коломбу. Во время этой сцены огни постепенно гаснут, и рабочие сцены разбирают и уносят декорации. Жюльен и Коломба остаются на пустой сцене одни в полумраке.
Жюльен. Коломба, я весь вечер шатался по улицам… А теперь нам надо поговорить.
Коломба (делает шаг в сторону). Я должна пойти переодеться.
Жюльен (преграждает ей дорогу). Нет, наверх ты не пойдешь. Я не могу их видеть. Мне стыдно.
Коломба. Ну, я слушаю.
Жюльен. Я говорил с Арманом.
Коломба (холодно). Да.
Жюльен. Он во всем признался. Ты видела его после нашего объяснения?
Коломба. Да.
Жюльен. Ты сама понимаешь, мне особенно больно оттого, что это он.
Коломба (ровным голосом). Разумеется. Я прошу у тебя прощения, Жюльен. Нам обоим очень не хотелось причинять тебе боль. Ведь мы оба тебя любим.
Жюльен. С самого раннего детства он меня обкрадывал, а я по-настоящему не мог на него сердиться… Потому что он был моложе, слабее… Игрушки, ласки… А теперь… Я думаю, что вы оба очень молоды, очень легкомысленны и, потом, я оставил тебя одну. И я думаю, что вечно ворчал на тебя, будто школьный учитель, пытаясь втолковать, как я тебя люблю, и, верно, я часто тебе здорово надоедал.
