Роланд Топор - Зима под столом
РАЙМОНДА (возвращается в исходную позицию, опускает скатерть). Да он еще и стар!
ФЛОРАНС. Вовсе не стар, но после всего, что он перенес, он выглядит старше своих лет. Можешь себе представить, что он жил под кроватью? В склепе? В котле?
РАЙМОНДА. Под кроватью? У кого? Лично я не смогла бы заснуть в кровати, под которой кто-то копошится. Он все будет слышать, а если у тебя случайно свесится ладонь, отхватит всю руку. О! У тебя новые туфли?
ФЛОРАНС. Да, я позволила себе купить новую пару. Приступ безумия!
Драгомир под столом улыбается и тряпкой слегка проводит по туфле Флоранс. Когда он это делает, его локоть задевает ногу Раймонды.
РАЙМОНДА (внезапно подпрыгивая). Он коснулся меня! Уверяю тебя, что твой тип меня коснулся!
ФЛОЛРАНС (мирно). Да сядь; уверяю тебя, он сделал это не нарочно, можешь быть спокойна, он джентльмен.
РАЙМОНДА (язвительно). Джентльмен под кроватью, ну ты даешь! В один прекрасный день он окажется в кровати. Или сверху, что еще хуже.
ФЛОРАНС. Раймонда, ты преувеличиваешь. Ни одного жильца я не могу пустить к себе, чтобы ты тут же не вообразила сальности. Что за испорченные мозги? Я тысячу раз предпочту жить с таким человеком как Драгомир под столом, вместо того чтобы выйти замуж за кого-нибудь вроде твоего Пьера-Анри.
РАЙМОНДА. Не говори мне про Пьера-Анри, это старая история. Вот уже два года, как мы развелись, и с тех пор, слава Богу, я живу одна.
ФЛОРАНС. Учитывая, какая огромная у тебя квартира, это безобразие. Даже криминал, когда подумаешь о всех тех несчастных, которые вынуждены спать на улице.
РАЙМОНДА. Где ты купила туфли?
ФЛОРАНС (искренне). В настоящее время магазина уже нет, обанкротился.
РАЙМОНДА. Не хочешь делиться? Боишься, что я куплю такие же и соблазню твоего эмигранта?
ФЛОРАНС. Возьми лучше еще пирожное и не говори глупости!
Под столом Драгомир, который опорожнил еще стакан вина, начинает горланить песню.
ДРАГОМИР (поет). Девчонок я любил,
Maman, Maman, Maman.
И ловким вором был,
Maman, Maman, Maman.
Родню сводил с ума,
Maman, Maman, Maman.
Теперь мой дом – тюрьма,
Maman, Maman, Maman.
РАЙМОНДА. Он еще и бандит?
ФЛОРАНС. Да нет же, это обычная центральноевропейская песня!
ДРАГОМИР (продолжает петь). Решетка на окне,
Maman, Maman, Maman,
Весь мир закрыла мне,
Maman, Maman, Maman.
Один остался путь, -
Maman, Maman, Maman, -
На кладбище уснуть.
Maman, Maman, Maman.
Флоранс подхватывает рефрен, а Раймонда, глядя на нее, качает головой.
Затемнение.
4. Вечер. Драгомир режет ножницами кусочки кожи. Флоранс, взволнованная, похоже, что-то ищет.
ФЛОРАНС. Мсье Драгомир!
ДРАГОМИР. Да, мадемуазель Мишалон!
ФЛОРАНС. Я потеряла пуговицу от блузки. К Вам она не упала?
ДРАГОМИР (кладя ножницы). Не вижу.
ФЛОРАНС. Вас не затруднит посмотреть повнимательнее? Таких пуговиц больше не купишь. Я уже везде искала. Осталось только под столом. Поищите получше.
ДРАГОМИР (перекладывая обувь). Здесь нет, здесь нет, здесь нет…
ФЛОРАНС. Мне стыдно, что надоедаю Вам такими мелочами, но я перевернула вверх дном всю квартиру. Вы – моя последняя надежда.
ДРАГОМИР. Не видно ни одной пуговицы.
ФЛОРАНС (передает ему карманный фонарик). Маленькая, перламутровая. Она могла проскользнуть куда угодно. Возьмите, Вам будет виднее при свете.
ДРАГОМИР (ищет при луче фонарика). Ее украли.
ФЛОРАНС. Вы не разрешите мне поискать вместе с Вами?
ДРАГОМИР. Конечно. Может быть, взглянув свежим глазом, Вы ее тут же найдете.
ФЛОРАНС (залезая под стол). Добрый день, мсье Драгомир.
ДРАГОМИР. Добрый день, мадмуазель Мишалон. (Пригласительный жест). Чувствуйте себя, как дома.
Оба ползают на четвереньках.
ФЛОРАНС. Я, должно быть, кажусь Вам смешной… Но это моя любимая блузка, и, если придется сменить все пуговицы, она станет совсем другой.
ДРАГОМИР. Понимаю. Если она здесь, мы ее найдем. А в корзине для бумаг Вы смотрели?
ФЛОРАНС (ударяет себя по лбу). Вот идиотка! Разумеется, она там.
Она высыпает содержимое корзины на пол и лихорадочно разворачивает скомканные листки.
ДРАГОМИР (берет один листок, читает). «Это чувство постепенно нарастает и достигает такой силы, что моя душа, таящаяся в центре меня самого, покидает все члены моего тела – чтобы задержаться только в…»
ФЛОРАНС (продолжает перебирать бумаги). Она не могла закатиться далеко. Держу пари, что она лежит на самом виду, а ее не замечают.
ДРАГОМИР (листок бумаги в руке). «…все члены моего тела, чтобы задержаться только в…» В чем именно? Почему Вы остановились?
ФЛОРАНС. «Grukignjac». Слово, которого я не знаю. Я посмотрела в словаре, там нет.
ДРАГОМИР. Надо было спросить у меня.
ФЛОРАНС. Я Вам и так уже надоела вопросами. Что значит «Grukignjac»?
ДРАГОМИР. Слэнговое словечко, очень грязное, лучше не знать его вовсе. Если б мои родители услышали от меня слово «Grukignjac», я получил бы пару хороших затрещин.
ФЛОРАНС. Поскольку Золозол, самый крупный из нынеживущих Ваших авторов, пользуется словом «Grukignjac», Вы можете перевести его, не краснея, в этом нет ничего дурного.
ДРАГОМИР. Самый крупный из нынеживущих… который живет в тюрьме! В конце концов, могу я Вам оказать услугу… Но мне не хватает французских слов… Постойте, ведь «Grukignjac» это синоним «Gramuj». Да, «Gramuj», это очень близко.
ФЛОРАНС. «Gramuj»???
ДРАГОМИР (комкая листок и отбрасывая его). Очень вульгарное слово, которое обозначает женский пол.
ФЛОРАНС (смешавшись). Да, понимаю… В корзине ничего нет. (Расправляет листок бумаги с каким-то рисунком). Это Ваш рисунок?
ДРАГОМИР (смущенно). Я развлекаюсь тем, что рисую Ваши ножки.
ФЛОРАНС (заинтересованно). Вы рисуете?
ДРАГОМИР. Нет, просто коротаю время. Я не умею рисовать.
ФЛОРАНС. Вовсе нет, мсье Драгомир, у Вас талант. Это и в самом деле мои ноги!.. Вы мне его подарите?
ДРАГОМИР. Возьмите, если Вам хочется, но это и в самом деле пустяк. Ваша пуговица, она от этой блузки?
ФЛОРАНС (кладет рисунок на стол). Да, вот, видите, тут не хватает…
ДРАГОМИР. Очень красивые пуговицы.
ФЛОРАНС. Старинные. Если бы не это, я бы не волновалась.
ДРАГОМИР (ощупывая себя). А она не попала ко мне? (Изгибается, засовывает руку под рубашку). Вроде нет. Проверьте, может, на спине.
ФЛОРАНС (проводя рукой по рубашке). Нет; а посмотрите в карманах.
ДРАГОМИР (выворачивает карманы). Тоже ничего.
ФЛОРАНС. Может, в ботинках? Вы уверены, что ее там нет?
Он снимает ботинки, вытряхивает их, снова надевает.
ДРАГОМИР. Не попала ли она за блузку? Такая маленькая может скользнуть куда угодно.
ФЛОРАНС (расстегивает блузку, в лифчике). Надо проверить. Ничего нет. Я сойду с ума. (Надевает блузку, застегивается).
ДРАГОМИР. А в лифчике?
ФЛОРАНС. Отвернитесь. (Он повинуется. Она снимает бюстгальтер, встряхивает его, проводит рукой по груди). Нет, здесь нет. Не могли бы Вы застегнуть мне лифчик?
ДРАГОМИР (застегивает лифчик). Разумеется… Мне очень нравятся Ваши духи, как они называются?
ФЛОРАНС (смеется, снова надевая блузку). Я пользуюсь обыкновенным мылом, которое покупаю в уцененных товарах! О-ля-ля! Я у Вас тут все перевернула вверх тормашками.
ДРАГОМИР. Это совершенно неважно. Жаль только, что мы ее не нашли.
ФЛОРАНС. Мне остается только попрощаться с Вами и принести извинения.
ДРАГОМИР. Не за что. Все-таки проведите рукой по телу, когда будете раздеваться, чтобы лечь спать.
ФЛОРАНС. Безнадежно, я везде смотрела.
ДРАГОМИР. А под юбкой?
ФЛОРАНС (поднимает юбку – под ней трусики и пояс с подвязками. Очень сексуально). Нет, здесь ничего нет.
ДРАГОМИР (робко протягивая руку). Простите… Мне кажется… Там…
ФЛОРАНС (полна надежды). Вы ее видите?
ДРАГОМИР (проводит пальцем по верху чулка). Нет, ложная тревога.
ФЛОРАНС (вздыхая и оправляя юбку). Что ж, стало быть, она потерялась. В конце концов, это не так важно. (Опускает голову, чтобы выползти из-под скатерти).
ДРАГОМИР (голос звенит). Вы ничего не забыли, мадмуазель Мишалон?
ФЛОРАНС (оборачивается к нему). Вы о чем?
ДРАГОМИР (протянутая ладонь). Вот.
ФЛОРАНС (вне себя от радости). Моя пуговица!!! Где она была?
ДРАГОМИР (разражается счастливым смехом). В японском саду! Под маленьким мостиком!
ФЛОРАНС. О, Драгомир, я Вас обожаю!
Она касается его губ легким поцелуем.
Затемнение.
5. День. Драгомир готовит обед. Кастрюля стоит на слабом огне. Сняв пробу, он добавляет разные специи, потом снова принимается за ремонт обуви. Флоранс за столом печатает на машинке. Каждый говорит свое. Шум стоит большой, но в нем сохраняется обаяние повседневности. Ничего неприятного.
ФЛОРАНС (перепечатывая рукопись). …Это «т» или «м»? Ах, «ш»… «Мы всего лишь снабженная формой грязь, возникшая из ничего и осужденная на гниение. Где было мое тело в минувшие века? Есть ли что в мире постыднее, чем зачатие тела, его появление на свет и недуги его детства?..» Черт! Не могу себя прочесть… непогоды… несчастья… А, вот что… «Нынешние невзгоды, которые переносит тело, оскорбляют нас не меньше… Они даже возрастают… Несмотря на все заботы, которыми мы окружаем свое тело, оно остается сосудом грязи, кучей преступной плоти, которая истязает нас своими жестокими наклонностями; плоть подвержена всем болезням и немощам, она вынуждена прибегать к экскрементам земли и шкурам животных, дабы сохранить себя и оградить от разрушительного воздействия атмосферы... Что станет с этим телом через какое-то время? Изнуренное усталостью и разбитое старостью, оно превратится в отвратительный труп, заразную грязь, пищу для червей и, наконец, в бесполезную пыль». Уф, конец главы.
