Эмиль Золя - Собрание сочинений. Т.23. Из сборника «Новые сказки Нинон». Рассказы и очерки разных лет. Наследники Рабурдена

Шарлотта. Прекрасно.

Рабурден. Тем хуже!.. Ну, а глаза? Шарлотта. Да и глаза. Они смеются и блестят, как угольки!

Рабурден. Тем хуже, тем хуже! Значит, я не похож на умирающего?

Шарлотта. Вы?.. Да вам и двадцати лет не дашь. Рабурден. Какой ужас! Ты меня слишком хорошо кормишь, Шарлотта. Я молодею, ты меня по миру пустишь… Вот и сейчас я голоден, я готов съесть вола, тут же, на глазах у наследников!.. Нет, ничего я от них не вытяну, ничего, ни одного су! (Выходит в дверь налево.)

Шарлотта ставит на место кресло и переносит налево стул. Крадучись входит Доминик. На палке у него узелок. Он ставит ее за диван; палка падает. Услышав шум, Шарлотта оборачивается и бросается в его объятия.

Шарлотта (негромко вскрикивает). Доминик!.. (Целуются.) Ты здесь, в Санлисе!

Доминик (держа ее за руки). Нагрянул неожиданно. Писать не хотел… (Отходит от нее на несколько шагов, они пристально разглядывают друг друга.) Какая ты стала красивая, высокая, здоровая!

Шарлотта. А ты какой красивый, высокий, здоровый!

Доминик. Пять лет не видались. Я все думал о тебе.

Шарлотта. Да, пять лет. А я тебя ждала!..

Доминик. Ну, теперь мы опять вместе. Я стал взрослым мужчиной. Я сказал своим хозяевам, что возвращаюсь на родину. И приехал за тобой, дорогая женушка. (Берет ее под руку.)

Они медленно идут направо, потом возвращаются на середину сцены в то время, как Шарлотта говорит.

Шарлотта. Дорогой мой муженек… Ты помнишь мельницу моей тетушки Нанон… Добрая старушка, упокой господь ее душу!.. Я выбегала к тебе вся белая от муки, а ты ждал меня у плотины. Тебе приходилось прошагать добрую милю, а потом мы вместе разоряли сорочьи гнезда. Ах, эти проказницы сороки! Они гнездились высоко на тополях, я подвязывала юбки веревочкой, чтобы влезть на самый верх. Я не трусила и забиралась так же высоко, как и ты; сидя на деревьях, на самой верхушке, мы перекликались друг с другом. А внизу под нами стучала мельница… тук-тук…

Доминик (целует ей руку). Помню, помню…

Шарлотта. Помнишь, как мы увели с мельницы гнедушку? И поскакали по большой дороге далеко-далеко? Когда дорога пошла в гору, ты слез, а я поехала дальше; я стала погонять лошадь каблуками, и она помчалась, как сумасшедшая. А ты закричал, — боялся, что она меня сбросит в канаву. А мне было так смешно, я обхватила руками шею лошади и хохотала, хохотала без конца… Только когда стемнело, мы снова услышали, как на выгоне стучит мельница — тук-тук.

Доминик обнимает ее и целует в шею.

Помнишь, помнишь?

Доминик. Да, ты была сорванцом… Тетушка Нанон не раз жаловалась: «Это не девочка, а мальчишка!» А я любил тебя за то, что ты лазила по деревьям и не боялась гнедушки… И теперь ты молодчина.

Шарлотта. Да и ты, как видно, не из трусливого десятка.

Доминик. И образованная! Ну и доставалось же мне, когда я подговаривал тебя не идти в школу. Если бы ты захотела стать барышней, то стала бы барышней не хуже других.

Шарлотта. Нет, это бы мне, конечно, надоело… Я предпочитаю быть твоей женой. Мы ведь поклялись любить друг друга.

Доминик. Да, да, мы поклялись друг другу за цветущей изгородью, в чудесное солнечное утро… Когда ты хочешь венчаться?

Шарлотта. Да хоть сейчас, дело только за священником… Тетушка Нанон, умирая, оставила мне три тысячи франков. Я потребую у крестного свое приданое, и мы поженимся.

Доминик. Три тысячи франков! Да ты богачка, Шарлотта… А я так гордился! А теперь даже не смею сказать тебе…

Шарлотта. А что такое?

Доминик. Видишь ли, я скопил кое-что… Триста франков, несчастные триста франков, которые я откладывал по одному су. Они у меня здесь, в кармане.

Шарлотта. Милый ты мой Доминик! Это пойдет на цепочку и на обручальные кольца… Господи, какой сегодня чудесный день, как хорошо жить на свете!.. (Берет его под руку.) Знаешь, о чем я мечтала? Старая мельница, кажется, сдается в аренду. Когда мы поженимся, мы на наши деньги арендуем ее, я буду мельничихой, буду вся обсыпана мукой, как в те дни, когда ты ждал меня у плотины. Вот счастье-то! Мы купим лошадь, наши ребятишки будут разорять сорочьи гнезда… Хочешь? Мы будем всю жизнь любить друг друга, а старая мельница будет по-прежнему стучать: тук-тук.

Доминик. (снова целует ее в шею). Как не хотеть!

Шарлотта (вырывается от него и подходит к буфету). Отойди, не мешай накрывать на стол! Сейчас придут племянницы крестного.

Доминик. Ну и пусть приходят, мне-то что?

Шарлотта (приближается к нему, вытирая тарелку). Видишь ли, эти кумушки начнут сплетничать. Я бы хотела сказать им, кто ты такой, потом, когда уже все будет слажено… (Ставит тарелку на стол.) Вот что я продумала, слушай. Когда все соберутся, ты войдешь без всякого стеснения и скажешь крестному, он ведь никогда тебя не видел: «Здравствуйте, дядюшка».

Доминик. Да он мне вовсе не дядюшка.

Шарлотта. Ничего не значит.

Доминик. Он станет меня расспрашивать, из каких я мест, кто мой отец, зачем я приехал в Санлис.

Шарлотта. Если он тебя об этом спросит, отвечай, что тебе заблагорассудится, первое, что придет в голову.

Доминик. А он поверит?

Шарлотта. Безусловно… Ну, живо, выходи в кухонную дверь, а потом вернешься через несколько минут… Вот и вся орава. (Выпроваживает его через дверь направо и продолжает накрывать на стол.)

Наследники входят один за другим.

Шапюзо (входит, опираясь на руку доктора, и идет направо). Так вы говорите, доктор, что у нас в городе свирепствует оспа?

Мург. Да, из тридцати моих пациентов двадцать поражены этой страшной болезнью.

Шапюзо. Изрядное количество… А сколько смертных случаев?

Мург. Человек пятнадцать на двадцать заболевших… Вы делали себе прививку, Шапюзо?

Шапюзо. Нет. Мне это не нужно… Мне пробовали привить оспу. Она не принялась. Я слишком здоров. (Начинает сильно кашлять. В припадке кашля падает на диван.)

Мург. Вы напрасно не обращаете внимания на этот кашель.

Шапюзо (поднимается с дивана, сильно рассерженный). Я вовсе не кашляю. Просто чем-то поперхнулся… Я, доктор, за всю жизнь не принял ни одного лекарства. Меня ничего не берет! Я вас всех переживу… Кха, кха… (Переходит налево.) Немало друзей я проводил на кладбище. Да, наш город Санлис пустеет.

Мург. И вы тоже умрете, как все, мой друг. Умрешь и не заметишь, — так, от какого-нибудь пустяка.

Шапюзо (понижая голос и указывая на дверь в спальню). Тсс! Как бы бедняга Рабурден вас не услышал!

Шарлотта. Он дурно провел ночь. Встал поздно, а теперь одевается. (Уходит в спальню Рабурдена.)

Шапюзо. В его возрасте поздно вставать — дурной признак. Что поделаешь, мы должны быть готовы ко всему… (Садится на стул, стоящий слева.) Ему было бы гораздо лучше умереть!

Мург (идет в глубь сцены, к дверям, чтобы положить свою шляпу на стул). А вот и прекрасная госпожа Воссар.

Г-жа Воссар (входит). Вы все так же галантны, доктор. (Снимает шляпку и вешает ее возле печки.)

Мург. А вы все так же молоды и очаровательны, королева Санлиса. (Целует ей руку.) Что поделывает почтеннейший господин Воссар?

Г-жа Воссар. Благодарю вас, он дома, он работает… (Направляется к авансцене.) Могу вам сообщить, сейчас сюда прибудет моя кузина Фике со своими птенчиками.

Мург. С какими это птенчиками?

Г-жа Воссар (смеясь, переходит направо). Ну да, со своей дочерью Эжени и молодым Леду.

Доктор садится на диван, вынимает из кармана газету и погружается в чтение.

Г-жа Фике (влетает с корзинкой в руках, сбрасывает шаль, снимает шляпку и кладет ее на стул возле буфета). А где же дядюшка, он еще не завтракает?

Шапюзо. Говорят, что Рабурден не сомкнул глаз всю ночь.

Г-жа Фике (проходит вперед). Наверное, его мучила подагра. (Ставит корзинку на стол и подходит к г-же Воссар.) Здравствуйте, кузина, извините, я с вами даже не поздоровалась. Я так взволнована. С самого утра бегаю по поручению одной приятельницы, — бракоразводный процесс, я принимаю в нем участие; бедняжка совсем потеряла голову. Все бумаги у меня в корзинке… Какое хорошенькое платье на вас, кузина! Сколько оно вам стоило?