Нил Саймон - Узник второй авеню

Гарри. Мел, ты узнаешь (показывая на себя), кто я?

Мел. Что ты хочешь сказать, Гарри?

Гарри. Ничего, ничего… (Указывая на сестер). Посмотри-ка, Мел. Кто пришел проведать тебя.

Мел оборачивается и смотрит на сестер.

Мел (улыбаясь). Ну, а почему бы не проведать меня? Это же родные мои сестры. Ни у кого нет таких славных сестричек, как у меня. (С распростертыми для объятия руками подходит к Полин). Полин! Как поживаешь? (Целует ее).

Она сжимает его в объятиях.

Полин. Мел, дорогой.

Мел (поворачивается к Джесси). И Джесси. Милая Джессика-Джесси… (целует ее).

Джесси. Мел, ты выглядишь замечательно. (Шмыгает носом, и глотает слезы).

Мел стоит спиной к Перл.

Мел. Все тут, кроме Перл.

Перл (как мог он не заметить ее). Я здесь, Мел.

Мел (поворачиваясь). Вот она где, спряталась… Всегда прячется от своего братика.

Перл. Я не пряталась, Мел. Я просто сидела.

Гарри (берет Мела за руку). Мел, сядь. Мы хотим с тобой поговорить

Мел (смотрит на него подозрительно). Что-нибудь случилось? Заболел кто-нибудь из близких?

Гарри. Нет-нет. Никто не заболел, Мел… Все живы и здоровы. Садись. (Усаживает Мела на стул).

Мел. Просто отлично прогулялся.

Гарри (расхаживая взад и вперед). Мел.

Мел. Да, Гарри?

Гарри (останавливаясь). Мел…

Перл. Гарри хочет что-то сказать тебе, Мел.

Мел. Что, Гарри?

Гарри. Ничего, Мел… Ничего.

Мел. Ты неважно выглядишь, Гарри. Ты слишком много работаешь… Нельзя так много работать, Гарри.

Гарри. Не буду, Мел.

Мел. Ты должен больше отдыхать, Гарри. У врача я научился трем вещам: необходимо отдыхать; не нужно принимать действительность слишком серьезно… и следует очень тщательно выбрать выражения, когда выходишь на лоджию.

Занавес.

Надпись: «Новости» — шестичасовой выпуск последних новостей.

Голос диктора. Передаем шестичасовой выпуск последних новостей. Сегодня по окончании работы съезда национального психиатрического общества семнадцать крупнейших психиатров страны на три четверти часа застряли в кабине гостиничного лифта между этажами. Вспыхнула паника, и двенадцати врачам, у которых начался припадок истерии, была оказана медицинская помощь.

Середина декабря, ранный вечер. Когда поднимаемся занавес, Эдна сидит у телефона. Она в костюме и зимнем пальто. В руках у нее пакет с продуктами. Она только что вошла и, похоже, крайне раздражена.

Эдна (в телефонную трубку). Алло… Попросите, пожалуйста, управляющего… Миссис Эдисон, квартира четырнадцать «А». У меня нет воды. У меня в квартире нет воды… Как это «его нет»? А где же он? Ах, чинит трубы. Я только что пришла домой… Не видала я никакого объявления в лифте. Как будто у меня нет других забот, кроме как читать объявления в лифта… Да, и еще: на кухне нет электричества… Нет только на кухне!.. Не знаю почему — я не электрик…Не могу я ждать до семи часов… У меня продукты портятся. Какое мне дело, что вашего мужа нет дома?.. Не, я его не обвиняю. Я бы тоже не стала околачиваться в этом здании, если бы это не входило в мои обязанности. Алло…алло!..

Во время разговора в квартиру входит Мел.

(Вещает трубку и стоит неподвижно). Воды нет. У нас отключили воду… Чистят трубы… и воду дадут не раньше пяти, шести, семи, они сами не знают скольких часов… А на кухне нет электричества. Холодильник потек… Я звонила управляющему — его нет. (Садится).

Мел подходит к столу и принимается укладывать тюбики с красками в коробку. Его мольберт и картина остаются стоять там, где он их поставил.

Мел. Больше я к нему не пойду. Довольно с меня такого лечения. Это не врач, а шарлатан. Форменный шарлатан. Если я выздоравливаю, то обязан этим только себе… Я сам себя лечу, решаю свои собственные проблемы. А этот мошенник наблюдает как я поправляюсь и берет за это сорок долларов за час!.. (говоря это, он убирает в шкаф мольберт и картину), Хоть бы задал какой-нибудь вопрос: «Как вы себе чувствуйте, мистер Эдисон? О чем вы сейчас думаете?» Как бы не так! Уверяю тебе, я лечу себя сам… Думаешь, я не вижу, какая измученная ты приходишь домой каждый вечер? И ради чего? Чтобы платить ему по сорок долларов за час? Не могу я больше этого допустить, Эдна. Не могу смотреть как из-за меня ты изматываешь себя, превращаешься в старуху. Какой в этом смысл?

Эдна (сдерживая слезы). Знаешь… Сегодня мы обанкротились.

Мел. Кто?

Эдна. Мы. Контора, где я служу. Она закрывается. Вся работа свернута.

Мел. Тебя отпустили?

Эдна. Если они не остаются, зачем я им нужна?

Мел. Неужели все кончено?

Эдна. Да, фирма лопнула, полное банкротство. (Всхлипывает).

Мел. Ну нельзя же обанкротиться в один миг. Такие вещи предчувствуют задолго.

Эдна. Я ничего не предчувствовала… Нет, предчувствовала, но боялась думать об этом… Что же это такое твориться, Мел? Неужели все поголовно терпят крах и лишаются работы?

Мел. Ну, будет, Эдна, будет. Ничего страшного не случилось.

Эдна. Я думала, Мел, наша страна такая сильная, прочная. Если нельзя надеяться на Америку, на кого же тогда можно надеяться?

Мел. На самих себя, Эдна. Мы должны надеяться друг на друга.

Эдна. Не понимаю, как это может быть, чтобы такое солидное учреждение — и вдруг закрылось, словно маленькая кондитерская. Ведь это же большой дом, облицованный камнем и мрамором, с горгульями на крыше. Знаешь, такие фантастические фигуры наверху водосточных труб? Очень красивые, ручной работы. Им по сто лет. Завтра придут с кувалдой — крушить горгульи.

Мел. Не огорчайся, Эдна. Подумаешь, потеряла работу. Это еще не вся жизнь.

Эдна. Знаешь, о чем я думала по дороге домой? Только об одном: принять ванну! Хорошую горячую ванну. (Рыдает). И вот, пожалуйста: водопровод не работает, обанкротился.

Мел. Заработает. Все исправится, Эдна, все наладится. Не навеки же нас отключили.

Эдна (кричит). Я хочу принять ванну! Я хочу, чтобы была вода! Мел, скажи им, что я хочу принять ванну!

Мел. Эдна, вода отключена. Чтоя могу поделать? Я ничем не могу помочь.

Эдна. Постучи по трубам. Скажи им, что женщине на четырнадцатом этаже срочно требуется ванна. Мел, если я не сяду в теплую воду, я сойду с ума. Стучи.

Мел. Эдна, будь благоразумна…

Эдна (вопит). Я стучала ради тебя, почему же тебе не постучать ради меня?

Мел. Шш… Ладно, дорогая, ладно. Все в порядке.

Эдна (продолжает рыдать). Неправда. Все не ладно. Все не в порядке. Как ты можешь говорить, что все в порядке? Или в голове у тебя не всё в порядке? О боже, Мел, прости! Я не имела в в иду ничего обидного. Прости меня, пожалуйста, Мел.

Мел. Ладно, все в порядке, Эдна… Успокойся. Ради бога, успокойся.

Эдна. Я сама не знаю, что говорю, Мел, я больше не могу этого вынести. Мел, у меня не осталось больше никаких сил. Буквально никаких. Если со мной что-нибудь случится, Мел, кто позаботится о нас?

Мел. Я. Ведь я всегда заботился о тебе, правда?

Эдна. Ты, Мел?

Мел. Разве ты не можешь на меня положиться, Эдна? Ты больше не веришь в меня?

Эдна. Давай уедем, Мел. Бросим все и уедем… Пусть забирают все. Пусть наслаждаются своим городом… Оставим им их мусор, и их воров, и их должности, и их искорёженные горгульи… Мне ничего не надо. Я лишь хочу всю остальную жизнь прожить с тобой где-нибудь подальше отсюда, видеть моих девочек здоровыми и счастливыми и хотя бы иногда иметь возможность принять ванну… Ну пожалуйста, Мел… Пожалуйста…

Мел. Хорошо, хорошо, Эдна… Мы уедем… Мы уедем…

Звонит звонок у входной двери.

Эдна (громко). Несет кого-то нелегкая!

Мел. Я открою! Ты, Эдна, очень расстроена. Тебе надо отдохнуть, расслабиться. Ступай-ка в ванную — глядишь, дадут воду…