Жан Ануй - Портки
Ада (чопорно). Больше не семейное! К счастью. Теперь это дело правосудия. У женщины теперь права есть!
Бабушка. Однажды соседка пришла ко мне, говорит… Мне, мол, говорит, сказали, что видели вашего мужа, как тот входил в привокзальную гостиницу с женщиной! Что вы говорите, мадам, говорю ей… что вы говорите! А мне сказали, что этой женщиной были вы!
Ада. Да. Ты рассказывала мне это уже сто раз. Теперь, мама, нужно помолчать.
Бабушка (усаживается в ярости). Что ж такое, интересно, по какому праву мне задают так много вопросов!
Ада (возвращаясь к суду). Прошу Суд меня извинить. Я полагала, что мать моя в состоянии отвечать на вопросы!
Бабушка (кричит со своего места). Я всё прекрасно слышу!
Председательша. Если защита не возражает, суд предлагает отказаться от прослушивания свидетелей.
Лебеллюк (поднимаясь). Защита согласна, ваша честь. Но прежде мне хотелось бы прочитать Суду записку, которую мы получили от нашей тёщи по случаю дня рождения.
Председательша (посовещавшись с заседательшами). Вы имеете слово, мэтр.
Лебеллюк (читает). «Мой дорогой Леон, поздравляю вас с днём рождения! Знаю, что привязанным к столбу, встречать его неуместно. Женщины стали безмозглыми дурами! Но в этом и ваша, мужчин, вина, нечего было потворствовать! Мой супруг изменял мне всю жизнь, но мужчина был полный достоинств. Он так всё устраивал, что мне удобно было ничего не заметить. Помимо этого он во всём меня радовал. Я уважала моего супруга до смерти, и потеря его оставила меня безутешной. Я, в свою очередь, всегда была ему верна, но только потому, что эти безобразия меня не интересовали. Однако дочь моя всегда была мелочна, ничего нового я для вас этим не открываю. Впрочем, Леон, мне вас искренне жаль! Втайне от всех я испекла шоколадный тортик, так как знаю, что вы его сильно любите. Я так устрою, чтобы вам его принесли сегодняшней ночью. Я вас целую»). Подпись: Габриель.
Реакция зала. Бабушка, по всей видимости, всё услыхала и находится в самом радостном расположении.
Ада (вскочив, кричит). Мама!
Бабушка (из глубины зала, спокойно). Что, дочка, болит где-нибудь?
Ада (истерически визжит). Мама, это недостойно! Я — твоя дочь!
Бабушка (спокойно). Нечего так кричать, все об этом знают.
Ада. Никогда бы не подумала, что ты станешь защищать Леона!
Бабушка (прерывает её, раздражённо). Вона! Я тысячу раз тебе повторяла, что дед твой никогда и не думал, что капитан Дрейфус был невиновен!
Ада (топает и визжит в слезах). Мама, это комедия! Ты издеваешься! Я прекрасно знаю, что ты, когда хочешь, всё слышишь! Ты знаешь, что я говорю не о капитане Дрейфусе! Я говорю о Леоне!
Бабушка. Тогда будь яснее! Ты всё перепутала, как обычно!
Ада (всхлипывая). Я говорю о Леоне, который изменил мне с девкой из недостойного сословия, и та родила от него ребёнка!
Лебеллюк (встаёт). Защита протестует против тенденциозного утверждения противной стороны! Эти утверждения противоречат заключению, сделанному Судом. Мы больше не отец. Ребёнок — чёрный!
Ада (всхлипывая). Легко сказать!
Председательша (звенит в колокольчик). Инцендент исчерпан. Судом было сделано заключение относительно презумпции виновности по поводу нелегитимного отцовства. Переходим к дальнейшим дебатам. Вы будете говорить, когда слово перейдёт к обвиняющей стороне. Вернитесь на место. Суд должен выслушать свидетельские показания сына подсудимого.
Председательша даёт знак, заседательша вызывает.
Вторая заседательша. Шарль-Анри дё Сан-Пе!
Тото (поднимается). Тото!
Председательша. Какой Тото?
Тото (выходя вперёд). Меня всегда звали Тото. Шарлем-Анри меня никогда не называли!
Председательша. Мы здесь в зале Суда, а не на приятельской вечеринке. Личность свидетеля должна быть в точности определена, таков закон.
Тото. Да? Я так сказал, чтобы немного разрядить обстановку.
Председательша. Шарль-Анри дё Сан-Пе, несмотря на то, что вы член семьи, вы член семьи мужского пола, так что от вас потребуется клятвенное заверение. Поклянитесь говорить правду, всю правду и ничего, кроме правды. Поднимите правую руку и скажите: «Я клянусь».
Тото (поднимая левую руку). Я клянусь.
Председательша (раздражённо). Я сказала, правую руку поднимите!
Тото (непоколебимый). Я левша. И вообще я — левшист.
Председательша. Это что такое?
Тото. Я левых политических убеждений.
Председательша. Это ничего не значит. В любом случае вы обязаны поднять правую руку!
Тото (упрямо). Я с удовольствием, но это будет какой-то левый жест. (Он слабо поднимает правую руку и восклицает.) Я ещё раз клянусь. Но в этом вижу нечто фашистское!
Председательша (на гране нервного срыва). Закон требует, чтобы вы сказали: «Я клянусь»!
Тото. Я же сказал. Это вы заставили меня повторяться!
Председательша. Вы знаете, что наглость перед судом наказуема по статье 912-й нового уголовного кодекса? Хотите, я вам её зачитаю?
Тото (внешне кажется побеждённым). Ну что ж… Если вы играетесь в злюку… Я клянусь!
Председательша (вздыхая). Так. Каковы были ваши отношения с отцом?
Тото. Хреновые. Я его боялся.
Председательша. Он был с вами жесток?
Тото. Нет. Он к этому не способен. Начиная с двенадцати лет я сильнее его. Он всегда знал, что получит сдачи. Батя — не герой.
Председательша. Ну, тогда, если это не физическая сила, то что же в нём внушало вам страх, дитя моё?
Тото (с видом лукавого ангела). Его фаллос, госпожа председательша.
Реакция зала.
Председательша (заинтересованно). Объясните.
Тото. Я дитя психоанализа, вот почему я неуравновешенный.
Председательша. Объяснитесь яснее.
Тото (серьёзный, как папа римский). Моему «я» трудно исследовать бездны моего «сверх-я»). Папин фаллос неизбежно торчит там как камень преткновения.
Председательша (очень заинтересованно). Вы говорите, что фаллос вашего папы приводит вас в ужас? Он что, вам его показывал?
Тото. Ну, когда мочился, естественно, как все. Вы, женщины, писаете в одиночестве, а мы — мужики — ссым кучей, в кабаке там, в уборных всяких общественных. Так что у нас есть возможность друг с другом познакомиться. Писсуары! Вот что должно привлечь внимание новых законодателей! Впрочем, женщины о них не думают, так как в них не ходят.
Председательша (с серьёзным видом записывая). То, что вы говорите, очень интересно. Мы об этом, действительно, никогда не думали.
Тото (категорически решительно. Необходимо уничтожить писсуары! Вот откуда несёт фаллократией в полный нос! Видали, как они вынимают это своё, широким жестом вываливают, как дуэлянты, расчехляющие оружие. Ого-го! Самец гордится своим инструментом!
Председательша (смягчаясь). Кажется, что вы, молодой человек, глубоко преданы новым идеям, я вас поздравляю. Такое редко случается! Может, вы были добровольно прооперированы, чтобы пройти курс в Национальной Школе Администрации или подготовиться к другой государственной карьере?
Тото. Нет. Нет.
Председательша. Тогда, может быть, вы — гомосексуалист?
Тото (лицемерно и насмешливо одновременно). Нет. Я ребёнок с нарушенной психикой, госпожа председательша, вот и всё. Во мне Эдипов комплекс по самую рукоятку! Не считая комплекса кастрации. Я делаю одни глупости. Я никогда и ничего не добился, согласен. Но это оттого, что папин фаллос меня гнетёт.
Председательша (смягчаясь). Бедный мальчик! И, без сомнения, мысль о том, что отец ваш овладевает вашей матерью, была вам ужасна…
Тото. Ола-ла! Настоящий кошмар! Я не мог спать. Ночи напролёт проводил в коридоре, поджидая под дверью, скрипнет ли кровать или нет. В психоанализе по самые уши с самого раннего детства! Долгое время я был чахлый мальчик, я не развивался. Гигантская тень папиного фаллоса висела у меня над душой, истощая последние силы. Ни солнца, ни кислорода. Только после революции дышать стало лучше. Когда я был маленький, то видел папин фаллос повсюду, госпожа председательша! Когда горничная, начиная уборку, хваталась за швабру, я прятался, меня находили дрожащим в подвале, и не понимали, в чём дело. А скалка на кухне! Я никогда не мог есть яблочный пирог! Меня тошнило от этого пирога. Я четыре раза проваливал выпускные экзамены в школе, согласен! И что же вы думаете? Думаете, меня отвели к психиатру? Нет! Меня просто ругали и запирали в подготовительных классах! А психиатр бы им всё объяснил… он бы им объяснил, что я попросту боялся моей ручки-самописки, которую подарил мне отец. Ингибиция, понимаете? Меня тормозило писать папиным фаллосом! Вот почему я провалил все экзамены к чёрту!
