Роберт Тома - Второй выстрел
Патрис. — Конечно… И еще я должен вам сообщить, что я собирался продать мои мемуары одному из журналов, специализирующихся на ужасах, преступлениях, уголовной хронике и т. д. Этого бы хватило, чтобы покрыть вас грязью до конца вашей карьеры. Говорят, что эти бумагомаратели неплохо платят. Таким образом…
Оливье. — Один-ноль. Ваша взяла. Я это учту.
Патрис. — Благодарю… Добавьте также мои моральные страдания… ведь я все еще люблю Сюзанн… и…
Оливье, выворачивая ему руку. — Что? Вот этого не надо!
Патрис, высвобождаясь, непринужденно. — Ай! Не надо? Ну ладно! Не надо, так не надо! Не будем больше об этом… Поищем что-нибудь другое… (Ищет.) Посмотрим, что еще я могу вам продать…, что-нибудь повесомее, а то будет несправедливо…
Оливье. — Мне вполне достаточно. Я даю вам миллион и вы исчезаете из нашей жизни.
Патрис. — Сколько?
Оливье. — Миллион.
Патрис, злобно. — Вы надо мной издеваетесь! Это же чаевые!
Оливье. — Вот как? Неужели?
Патрис, кричит. — Мое молчание стоит не один, а тридцать миллионов.
Оливье. — Тридцать миллионов?
Патрис. — Да, тридцать миллионов! Старыми, конечно, не новыми. (С иронией.) Иначе это просто неприлично!
Оливье. — Но это не стоит таких денег.
Патрис. — Это вам так кажется.
Оливье. — Но у меня нет в банке тридцати миллионов!
Патрис. — Так я вам и поверил! В банке может быть и нет. Я ваши счета не проверял, я не налоговый инспектор. Но, тем не менее, мне известно, что вы владеете акциями примерно на эту сумму.
Оливье. — Акциями?
Патрис. — Да, которые вы в любой момент можете обменять и получить наличные. И потом, года три или четыре назад вы унаследовали состояние вашего дядюшки, у которого денег куры не клевали. Я неплохо осведомлен, не правда ли?
Оливье, побледнев. — Превосходно. Тридцать миллионов — это ваше последнее слово?
Патрис. — Нет, это только начало. Через полчаса сумма удвоится. Цены растут, как вам известно.
Оливье. — Тридцать миллионов! Это целое состояние! Все, что у меня есть!
Патрис. — Да, в эту сумму уже входит проживание, услуги и налог на добавочную стоимость. И только тогда… я исчезну навсегда.
Оливье. — Да? Объясните мне это все поподробнее.
Патрис. — Что объяснить?
Оливье. — Как я могу быть уверен, что мы вас больше никогда не увидим.
Патрис. — Гм?
Оливье. — Вот именно. Я вам даю тридцать миллионов… в обмен на что? Кто мне гарантирует, что вы исчезнете навсегда?
Патрис. — Я даю вам свое честное слово!
Оливье. — О! Не смешите меня! Послушайте! Я готов дать вам… определенную сумму…
Патрис. — Определенную… и большую, согласен. Все, что мне нужно, это толстая пачка банкнот и сейчас же. И может быть еще и небольшая годовая рента. Вы подали мне хорошую идею. Спасибо. Каждый год в первых числах января.
Оливье, после довольно напряженного молчания. — Сколько вы хотите получить сейчас?
Патрис. — Двадцать миллионов. И по два миллиона в год на расход.
(Зловещее молчание.)
Оливье. — Я согласен!
(Патрис вспотел от радости.)
Патрис. — Когда вы сможете дать мне двадцать миллионов?
Оливье. — Сейчас же… Я выпишу вам чек?
Патрис, взрываясь. — Ну нет! Мне нужны наличные.
Оливье. — В таком случае, я должен зайти сегодня в банк.
Патрис. — Попросите десятитысячные купюры. И не стоит записывать их номера: мой арест не пойдет вам на пользу.
Оливье. — Хорошо. Договорились. Где встречаемся?
Патрис. — Здесь.
Оливье. — В котором часу?
Патрис. — Вечером, в десять.
Оливье. — Я буду вас ждать.
Патрис. — Нет, не вы, а Сюзанн.
Оливье. — Но может быть мы избавим ее…
Патрис. — Сюзанн передаст мне деньги, а вы в это время устроите себе маленькую прогулку. Если вы готовите мне ловушку, я хочу, чтобы ваша жена попала в нее вместе со мной. Логично?
Оливье. — Логично. Сюзанн будет вас ждать здесь в десять часов вечера с двадцатью миллионами в десятитысячных купюрах.
Патрис. — Отлично! Я приду вовремя. И если все пройдет хорошо, больше вы меня не увидите… Только для подарочков к празднику… Как дорогого племянника… (Насмешливо откланивается. Оливье делает угрожающий жест. Патрис отскакивает поближе к саду.) Двадцать миллионов! Пустяки! С ее то красотой! Да пустите ее обратно на панель, она вам их за год вернет! (Оливье хочет его ударить. Патрис отскакивает.) Не трогать! Хрупкое! Попробуйте стукнуть меня и я на вас настучу!
(Громко смеясь, выпрыгивает в сад и исчезает.)
(У Оливье очень подавленный вид. Входит Сюзанн, вся дрожа подходит к Оливье и опирается на его руку.)
Сюзанн. — Двадцать миллионов!.. Это бешеные деньги!
Оливье. — Да… Они все равно лежали бы без дела в банке… (Смеется, пытается ее развеселить.) Видишь: ты стоишь двадцать миллионов!
Сюзанн. — Ты собираешься отдать ему все сегодня вечером?
Оливье. — Так надо… Он сильнее нас и ему нечего терять… Ты ведь за дверью все слышала?
Сюзанн. — Да. Какой мерзавец!
Оливье. — Он угрожает нам скандалом. Какая глупость! Весь год мы будем жить в страхе, ожидая его появления. Мы никогда больше не сможем жить спокойно и счастливо. Скоро он станет объявляться здесь каждые три месяца и требовать денег. Это неизбежно… Не надо строить иллюзий. Это называется шантаж.
Сюзанн. — Это я во всем виновата… Кошмар какой-то!
Оливье. — Нет! Ведь именно благодаря этой истории я понял, как ты меня любишь… Ну вот и я в свою очередь докажу, что люблю тебя.
Сюзанн. — Но что может наша любовь?
Оливье. — Все! Она придаст мне сил.
Сюзанн. — Сил?.. Но для чего?
Оливье. — Для всего… Да, если бы мне раньше сказали. Что я окажусь в подобной ситуации!.. (Видно, что он о чем-то напряженно размышляет. С тревогой смотрит на Сюзанн.) Послушай, Сюзанн…
(Мгновенно преобразившись, он уже не похож на того нервного и озабоченного человека, каким он казался раньше. Перед нами профессиональный полицейский… Холоден и спокоен, внешне и внутренне.)
Оливье, спокойно. — Существует один лишь способ избавиться от шантажа: убрать шантажиста.
Сюзанн, озадачена. — Что ты сказал?
Оливье. — Надо сделать выбор… Либо позволить этому человеку постепенно нас разорить, либо сегодня в десять часов вечера убить его.
Сюзанн. — Убить? Но… полиция…. ты ведь…
Оливье. — Да, я комиссар полиции… И настал момент этим воспользоваться! Я скажу тебе кое-что по секрету: я вижу отличный способ осуществить идеальное преступление!
Сюзанн. — Идеальное преступление?
Оливье. — Да.
Сюзанн. — Ты?
Оливье. — Да. Я. Я, полицейский! Полицейский, который любит тебя! Послушай меня… (Идет к своему бюро, достает из ящика револьвер, показывает его испуганной Сюзанн.)
Сюзанн. — Я боюсь.
Оливье. — … Всего лишь один выстрел!
ПОЛНАЯ ТЕМНОТА.
КОНЕЦ ВТОРОГО ДЕЙСТВИЯ.
Третье действие
Несколько часов спустя.
Шум подъезжающего автомобиля. Вскоре появляется Оливье с кожаным портфелем в руке.
(Достает из него несколько пачек банкнот и складывает их в один из ящиков бюро.)
Появляется Сюзанн, на ней брюки и тельняшка.
Сюзанн. — Ты! Наконец-то! Как ты долго! Я заждалась!
Оливье. — Задержался в банке, пока они пересчитывали деньги. Пришлось соврать, что я собираюсь заключить сделку со старым крестьянином из Прованса, любителем десятитысячных купюр.
Сюзанн. — Но зачем было брать деньги, если мы… собираемся… его?
Оливье. — Если мы собираемся его убить? Не будь наивна! Этот так называемый Патрис следит за нами постоянно, начиная с сегодняшнего утра. Он боится, что я передумаю! Я видел его в банке. Наполовину спрятавшись за своей газетой, он прекрасно видел, как мне давали деньги, в маленьких купюрах.
