Стив Мартин - Панталончики упали!

Стив Мартин

Панталончики упали!

The Underpants: A Play by Stive Martin (2002)

Перевод с английского Дмитрия Лебедева

Действующие лица:

Тео Маске

Луиза Маске — его молоденькая, хорошенькая жена

Гертруда Дитер — сорокалетняя дама

Фрэнк Версати — элегантный джентльмен

Бенджамин Коэн — худой, болезненного вида господин

Клинглехоф — пожилой господин

Место действия: Дюссельдорф

Время действия: март 1910 года

Акт первый

Квартира супругов Маске. Просторная гостиная и две комнаты, одна над другой, к которым ведёт лестница. В клетке птица, в окне объявление: «Сдаётся комната».

ТЕО: Надо же, чтобы такое с нами приключилось. Не с кем-нибудь, а именно с нами!

ЛУИЗА: Никто ничего даже не заметил.

ТЕО: При всём честном народе, на виду у соседей, перед королевским выездом, Господи, помилуй! Сам кайзер мог увидеть!

ЛУИЗА: Никто на меня и не посмотрел.

ТЕО: Теперь пойдут сплетни по городу гулять.

ЛУИЗА: Да, ничего страшного не произошло.

ТЕО: Ничего страшного?! Ничего страшного, да?! Это всё, что ты можешь мне сказать в своё оправдание?! Средь белого дня, на центральной улице, на виду у всех с тебя падают панталончики! Боже, мой! Не могу поверить, что это случилось со мной!

ЛУИЗА: Это случилось не с тобой.

ТЕО: А судачить будут обо мне, косточки мне перемывать, за то, что у меня такая жена, — вылупится в окно и забывает обо всём на свете, даже не удосужится панталончики свои как следует подвязать, чтобы на ходу не падали. А я, между прочим, добросовестный кормилец. Я не могу себе позволить ходить со спущенными штанами, потому что обязан добывать для семьи шесть сотен талеров в год, да ещё умудриться комнату сдать постояльцу…, (Тычет пальцем в сторону второй комнаты) чтобы у нас всегда был в доме обед на столе, чтобы мы были одеты и обуты, да ещё хватило на отопление квартиры.

ЛУИЗА: Это длилось всего две секунды!

ТЕО: Ты никогда не слышала, что время — понятие относительное. (Указывает на газету)

ЛУИЗА: Я тут же их натянула обратно.

ТЕО: Пожалуйста, не надо показывать, как это было.

ЛУИЗА: Они туго сидели. А потом упали.

ТЕО: О, Боже, мой, Боже, мой, что теперь будет? Меня теперь уволят! Как мы будем жить!

ЛУИЗА: Тео…

ТЕО: Луиза, у меня всё так хорошо складывается на работе, а дома, ты посмотри: грязь на полу, часы не заведены, (Указывает на часы на каминной полке) в раковине вечно гора грязной посуды, а теперь ещё при всём честном народе, средь белого дня ты теряешь свои панталоны!

Квартира довольно чисто прибрана, а в раковине никакой грязной посуды нет

ЛУИЗА: Ты же меня знаешь. Ты меня знаешь с тех пор, как я была маленькой девочкой.

ТЕО: И что?

ЛУИЗА: Ты знаешь, что я люблю помечтать.

ТЕО: Мечтами сыт не будешь.

ЛУИЗА: Когда-то тебя умиляли мои фантазии.

ТЕО: Всё хорошо в своё время, то, что в детстве умиляет, в зрелости раздражает. Ты взрослая женщина и пора спуститься с небес на землю. Вот она — реальность, прямо перед тобой, в этой комнате, в грязи на полу, в куче немытой посуды.

ЛУИЗА: Перестань. Я прекрасно управляюсь с хозяйством.

ТЕО: (Спокойнее) Пойми, я очень расстроен тем, что случилось.

ЛУИЗА: Я знаю, ты всё принимаешь близко к сердцу.

ТЕО: Да, я ненавижу привлекать к себе внимание. Чуть-чуть высунешься и тут же без работы останешься. Я государственный чиновник, я гармонично вписываюсь в эту систему. Вот, ты знаешь, почему я никогда не покупаю тебе модные платья, шляпки или, например, накидку?

ЛУИЗА: Напомни.

ТЕО: Потому что ты слишком привлекательная женщина для мужчины в моём положении. Твоя грудь, талия, ножки притягивают внимание. Твоя внешность и моя служба — две вещи несовместные. Ты обращаешь на себя внимание мужчин, и это твоя вина.

ЛУИЗА: Моя вина?!

ТЕО: Всегда женщина виновата.

ЛУИЗА: Опять ты за своё.

ТЕО: Что сама по себе представляет женская грудь? Две вполне безобидные, банальные, функциональные выпуклости. Но вы же их втискиваете в плотные блузки, превращая в живые горы.

ЛУИЗА: Я никогда специально этим не занималась.

ТЕО: А тебе специально и не надо этим заниматься. Твоя грешная плоть сама говорит с мужчинами из-под модной накидки, сквозь тесную блузку, из-под первобытной шкуры, из древней пещеры. Всегда пробьётся тоненький голосок призывающий: «Я тут».

ЛУИЗА: Какие мужчины жестокие!

ТЕО: Господи, что я буду делать, если меня уволят…

ЛУИЗА: С чего ты взял, что тебя должны уволить?

ТЕО: Мне сказали, что его Величество был на этом параде.

ЛУИЗА: Он как раз проезжал мимо, когда это случилось.

ТЕО: О, Боже!

ЛУИЗА: Это-то и хорошо, потому что все в этот момент смотрели на него, а не на меня.

ТЕО: А что если ему уже рассказали о твоём фиаско? Что если ему доложили, что твой муж государственный служащий? Он уже знает, из какого я отдела, в каком кабинете сижу, как меня зовут. А он не выносит скандалов. Он должен будет меня уволить. А дальше мы окажемся на улице! В нищете, холоде, голоде и позоре!

ЛУИЗА: И всё из-за пары дамских панталон.

ТЕО: О, нельзя недооценивать власть дамского неглиже. (После паузы) Я проголодался.

ЛУИЗА: Хочешь жареные колбаски?

ТЕО: Возьми нож и порежь их вдоль, а не так как ты обычно это делаешь — поперёк.

ЛУИЗА: (Язвительно) Одна порция жареных колбасок, разрезанных поперёк, сию минуту, мой господин. На десерт что желаете?

ТЕО: Персики с взбитыми сливками. У нас ещё остались?

ЛУИЗА: Займу у Гертруды.

ТЕО: А, у этой болтуньи Гертруды Дитер, которая живёт над нами. (Он потрясает своим кулаком в сторону квартиры этажом выше) Сплетница, любопытная! Везде свой нос суёт! (Замечает газету на кухонном столе. Луиза накладывает еду в тарелку) Гм… Репортаж о чудовище в озере Лох-Несс. Это расстраивает учёных, и это раздражает меня. Мне совершенно ни к чему эти маленькие чудеса. Неизвестное заставляет меня нервничать. Я живу у себя в доме и всё, что в нём происходит, я могу объяснить. Я уверен, что из крана польётся вода, а не вырвется язык пламени, мне не надо опасаться, что канарейка нападёт на собаку, и я точно знаю, что часы пробьют шесть раз, именно в шесть часов и ни в коем случае в семь или восемь. Потому что должно быть так и никак иначе. (Берёт в руки газету) Чудовище в озере. На поверхности всё тихо и спокойно, но не пропустите того, что таится под этим видимым спокойствием, там, в глубине вас подстерегает смертельная опасность. Под. Под. Подштанники! Панталоны! (Он швыряет в сторону газету и вскакивает на ноги) Пойду, пройдусь по городу, послушаю, о чём там, в толпе болтают. Может, я уже лишился своего заработка. Пусть обед будет наготове, вернусь, тогда и поем.

ЛУИЗА: У тебя улучшилось настроение?

ТЕО: Оно у меня улучшается, только когда я вспоминаю, как жизнь была прекрасна до сегодняшнего дня.

Он выходит. Луиза провожает его до дверей, потом высовывается в окно и зовёт

ЛУИЗА: Гертруда!

ГЕРТРУДА: (Сверху) Луиза, я всё слышала.

ЛУИЗА: Значит, ты уже знаешь о моей маленькой аварии?

ГЕРТРУДА: (Спускаясь по лестнице) Слышала сплетню.

ЛУИЗА: И что говорят?

ГЕРТРУДА: Я могу войти?

ЛУИЗА: Конечно. (Гертруда мгновенно входит, потому что она подслушивала под дверью) Так что ты слышала?

ГЕРТРУДА: Я слышала, что они у тебя очень даже ничего… Во-первых, чистый хлопок, во-вторых, идеально чистые и в-третьих, тщательно выглажены.

ЛУИЗА: Ну, это естественно. Дальше.

ГЕРТРУДА: Не так уж и много людей в курсе событий.

ЛУИЗА: А где ты это слышала?

ГЕРТРУДА: На станции болтали. Теперь ты мне расскажи, как это произошло.

ЛУИЗА: Я хотела получше разглядеть кайзера, забралась на скамейку и поднялась на цыпочки. (Сопровождает рассказ показом)