Когда небо было синим - Оскар Шкатов
ЭПИЗОД ШЕСТОЙ
Первый курс был завершён и, несмотря на старания доцента Козловой, сессия сдана. Студенческие каникулы – это стройотряд. Тем более для студентов строительного ВУЗа. Для девушек или ботаников существовали и другие альтернативные варианты, но мне хотелось труда, романтики, тумана и запаха тайги. Год назад я хотел попасть в стройотряд, отъезжавший к чёрту на кулички, в Нерюнгри. Там действительно и тайгу нюхали, и зарабатывали неплохо. Не взяли, сказали, молод ещё, только поступил, практически ещё не студент.
В этом же году романтика отдыхала в сторонке. Туманом оказался так называемый «Лисий хвост» – смог в виде рыжего облака над городом промышленной химии – Дзержинском, а запахом тайги – устойчивый смрад пропан-бутана. Смыслом поездки было строительство очистных сооружений.
А в это время мои «матери» направлялись в солнечную Молдавию как бы тоже в стройотряд, но фактически пить вино. Друган Лёша Сав пристроился с ними. Но ему там не повезло. Однажды он не уступил дорогу КрАЗу и сломал ногу. «Матери» поделились с ним своей кровью и стали кровными сёстрами. А Лёша с тех пор на все машины меньше чем КрАЗ, смотрел презрительно. Конечно, его выбило из нашей обоймы и отбросило на год назад. Зато его популярность и народная любовь были отображены автографами на его загипсованной ноге. Их было не счесть. Все, кто приходил к нему домой, совершали единый ритуал – ставили пузырь на стол и автограф на гипс.
А я возвращаюсь к стройотрядам, которые стали созидательным началом, ступенями творческого пути и стимуляторами укрепления духа, да и здоровья тоже. Каждое студенческое лето было посвящено строительству каких-либо объектов в различных населенных пунктах нашей области. Я не буду соблюдать хронологию, просто опишу наиболее интересные или просто запавшие в память моменты.
Моя строительная эпопея началась с химии, которую я и учить-то не любил, а не то, что нюхать. Кстати, «химией» назывались ещё зоны, где заключённые работали в аналогичных условиях. Итак, вставая в шесть утра и выходя из двухэтажного барака, где нас поселили, мы сразу же наполняли лёгкие пропан-бутаном. Окружающая местность имела мало растительного, но зато много строительного. Основным нашим объектом было железобетонное емкостное сооружение, в перспективе аэротенк-отстойник, но эта перспектива никого не интересовала, так как нашей задачей было армирование и бетонирование только его днища размерами где-то 60х30 метров и толщиной в полметра. Технологию работ я описывать не буду, она не менялась десятилетиями, совершенствовались лишь технические средства. Но тогда их было мало. Рациональнее использовать дешёвую рабочую силу энтузиастов-студентов. А энтузиазма у нас хватало не только на работу.
По мере подготовки и выравнивания основания котлована некоторые из наших талантов делали совершенно обратное на его пятиметровых откосах. А именно, ваяли песчаные барельефы. Это были Адам и Ева примерно в две натуральные величины. Фигуры были на наш взгляд очень красивые, но молодая медичка стройотряда, как знаток анатомии, застенчиво хихикнула, заметив несоответствие в Адамовых пропорциях. Не всё у него было именно в две натуральные величины. А вы говорите, сан-тех. Архитекторы!
Излишек энтузиазма поначалу выплёскивался в похождения к местным девушкам. Общения эти ни к чему не обязывали, но, когда в четыре часа утра возвращаешься со свидания, а в шесть подъём, это уже как-то не радостно. Досыпать остальное приходилось подобно йогу непосредственно на колючей арматурной сетке, подложив лишь штормовку, в короткие промежутки между подходами самосвалов с бетоном. Ну, а когда пошло круглосуточное непрерывное бетонирование, было уже не до ночных походов. Хорошо, что хоть кормежка была обильной. Однажды в столовой жареный хек кому-то показался несвежим. Я хека любил и без гарнира слопал порции всех, кто был о нём плохого мнения.
Первое стройотрядовское крещение закалило, загорело и подкачало физически, однако заработок в подряде у госпредприятия составил всего лишь пару инженерских зарплат, а, если точнее, крутые дорогие джинсы и погулять. Зато несколько освоенных строительных специальностей уже дали право покинуть «ботанический» сад.
ЭПИЗОД СЕДЬМОЙ
А в плане заработка, да и более приятных условий для труда и отдыха стал уже другой стройотряд. Это было на следующий год, когда мы перешли на третий курс и уже считали себя инженерами. Мой друг и напарник по носилкам Джон, в девичестве Володя, был простой деревенский и, соответственно, работящий парень. Но даже он на предложение: «Джон, пошли месить бетон», – возмущенно роптал:
– Ну, конечно, щас вот только сниму свой инженерский пиджак. Борзость какая у людей.
С его лёгкой руки в наш обиход вошло много выражений подобного рода. «Инженерский пиджак» стал символом интеллектуальной независимости, а «борзость» употреблялась в соотношении со всем, что по какой-либо причине не устраивало. Бетон плохо застывает – борзость какая у бетона, лопата сломалась – борзость какая у лопаты, дождь пошёл – борзость какая у погоды…
Я как-то попытался внести в лексикон отряда термин, услышанный у местного населения – «козлизм задремучий», но он почему-то не прижился, а джоновская «борзость» настолько прикипела, что сопровождала нас и в дальнейшей жизни. Володя Джон вообще был своеобразный Владимир Даль.
Однажды мы всем отрядом что-то съели и страдали разжижением желудков. Джон предложил народное средство.
– Нужна черёмуха, – с уверенностью сельского эскулапа заявил он.
– Зачем?
– Чтоб загусло.
Мы облепили растущие неподалёку деревья черёмухи, которая, говорят, закрепляет, и горстями отправляли в рот чёрные противодиарейные ягоды чтобы загусло, в смысле загустело. Хотя на пищу мы зря грешили. Виноват был местный «кальвадос».
А кормление было замечательное, и обеспечивали его две девушки, Фая и Светик. Чёрненькая Фая была старшая. Подходя к импровизированной столовой, состоящей из кухонного вагончика и столов под самодельным навесом, мы грузинскими голосами из старого фильма «Не горюй» издалека заводили «Фая, Фая, Фая, вот такая-а-а-а». С кухней надо дружить. Помогая девчонкам, мы кололи дрова и чистили картошку. На стенке внутри вагончика висела книга отзывов. Были, конечно, и недовольные, кому-то не нравилась пюре-глазунья, кто-то считал, что в нашей кухне столько мух, что захватывает дух… Я же писал только лестные отзывы, за что был любим девушками. Особенно Светиком. У нас даже небольшой роман возник.
Светик была пухленькой блондиночкой с ангельским личиком из интеллигентной семьи. По вечерам мы целовались непосредственно в кухне на мешках с картошкой. А иногда на лавочке при луне. Она сидела слева от меня, а я рассказывал что-то из курса астрономии и повернулся направо, указывая на какую-то звезду. Затем, повернувшись налево, я столкнулся носом к носу с мохнатой собачьей мордой. Это было несколько неожиданно, но почему-то я не испугался, а подумал: «Полнолуние… С кем не бывает». Но оказалось, что ангельское личико находилось чуть дальше, просто наша прикухонная дворняга доверчиво просунула между нами свою любопытную морду. Зашкаливать в отношениях со Светиком было нельзя. Я знал таких романтичных девушек. Они считали поцелуй залогом верности навсегда. А у меня была своя Наташа в городе.
Я стал избегать досупружеских обязанностей, ссылаясь на производственную занятость. Занятость действительно была. Надо было зарабатывать. Мы были плотниками-бетонщиками, но здесь сильно не разживёшься. Пришлось идти в экстремалы.
Вагон-хоппер предназначен для перевозки сыпучих материалов, в частности цемента, и его надо разгружать. Снизу у него люки, через которые цемент должен ссыпаться в наклонный лоток и перемещаться куда надо. Однако, слежавшийся после транспортировки цемент игнорировал закон всемирного тяготения. Приходилось через верхние люки залезать внутрь вагона и разрыхлять цементную массу вручную. При этом залезал ещё человек, а возвращался уже пельмень. Если бы вспрыснуть лёгким дождичком и подождать, можно остаться скульптурным изваянием наподобие девушки с веслом, точнее юноши с лопатой. Свою наружную поверхность после этого ещё можно было как-то отмыть, но то, что проникло внутрь несмотря на респираторы, необходимо было уже тщательно обрабатывать спиртосодержащими жидкостями.
Заработок на этот раз был уже в несколько раз посолиднее, и студенчество пошло вразнос по кабакам.
ЭПИЗОД ВОСЬМОЙ
В каждом студенческом коллективе обязательно должен быть свой Кузя. Это либо производная от фамилии, либо образ жизни. У нас было и то, и другое. На третьем курсе в нашей группе после академа появились Валера Кузя и Юра Галич. (Я по-прежнему несколько сокращаю фамилии,
